Меня зовут Северус

Наконец он выхватил с книжной полки книгу и подошел к ней, все еще стоящей в дверях.

— Вот, — сказал он, невероятно спокойно, невзирая на обстотельства. — Это должно сработать.

Мадам Помфри пробежала глазами рецепт. Он был прав, это и в самом деле могло подействовать. Но времени на проверку оставалось ничтожно мало, и, если это не поможет…

Несколько часов спустя мадам Помфри сидела в кабинете директора, на собрании учителей, срочно созванном по ее требованию.

Пытаясь обьяснить происшедшее с Северусом, она изо всех сил желала провалится сквозь землю, стать невидимой — оказаться как можно дальше отсюда. Она чувствовала себя виноватой. Не только перед Северусом, а, в большей мере перед Дамбльдором. Она знала, что директор видит в Снейпе друга, хотя сама она с трудом представляла себе, как вообще можно относится с теплом и дружбой к их преподавателю Зельеделия. Впрочем, сейчас она и сама бы заключила его в обьятия, если бы он вошел в этот же кабинет, каким–то чудом исцеленный.

— Но ты ведь говоришь, что процесс удалось остановить, Поппи? — спросил Дамбльдор, и его глаза, обычно весело блестящие, были полны тревоги.

— Да, Альбус, но я понятия не имею, как обратить его вспять! — ох, как она ненавидела, когда приходилось говорить подобные вещи.

— Ты уверена, что он окончательно остановился? И его жизнь вне опасности?

— С тех пор, как он выпил последнее зелье, которое мы сварили, не произошло никаких изменений, а это было три часа назад. Я не могу точно тебе сказать, помогло ли лекарство, или это просто само зелье перестало действовать. Но я не знаю — я понятия не имею, как превратить его обратно! — мадам Помфри едва не плакала.

В отличие от нее, Дамбльдор, похоже, не терял надежды.

— Ну, ну, Поппи! — мягко сказал он. — Если он не находится в непосредственной опасности, значит, у нас есть время, чтобы найти решение. Ты смогла спасти его жизнь, и, осмелюсь утвержать, это было не просто, тем более ты даже не знала, что за зелье было этому причиной. Предлагаю начать поиски антидота немедленно. Давайте позовем Невилля Лонгботтома и спросим, как именно он сварил это зелье.

— Я схожу и приведу его, — вызвалась профессор Росток. — Он, должно быть, сейчас в теплицах. Он помогает мне ухаживать за растениями, он это просто обожает, — пояснила она, увидев удивленные взгляды других учителей.

— Альбус, это может занять несколько недель! — пискнул профессор Флитвик. — А кто будет в это время преподавать Зельеделие и присматривать за Слизерином?

— Что ж, — сказал Дамбльдоp, и в глазах его заплясали знакомые искорки. — Видимо, этим придется занятся мне.

Мадам Помфри припомнила времена, когда Дамбльдор еще был главой Дома Гриффиндор, и сколько радости это ему доставляло, но ведь…

— Альбус, — сказала она осторожно. — Но ты ведь знаешь, что гриффиндорцы и слизеринцы — это не одно и то же? Слизеринцев намного сложнее держать в узде, они капризные, подозрительные и агрессивные. И многие там не слишком любят тебя, ты же знаешь. Они все еще видят в тебе грифиндорца и, значит, врага.

— Не волнуйся, Поппи! Я думаю, я справлюсь с ними. Ну не могут же они быть настолько трудными. Северус всегда справлялся с ними, а он нельзя сказать чтобы великий дипломат.

С этим мадам Помфри пришлось согласится, но тихий голосок в глубине души напомнил ей, что Дамбльдор очень отличается от Снейпа, а если и нет, то, значит, они всегда недооценивали таланты учителя Зельеделия в области общения с людьми…

— Если уж речь зашла о Северусе, — вмешалась профессор МакГонагалл. — Что будем делать с ним? Не можем же мы запереть его на неопределенное время в лазарете!

— Хм… — Дамбльдор помедлил. — Сколько ему сейчас лет, Поппи?

— Сколько лет? Зелье не доложило мне точных дат! Откуда ж я знаю!

— Ну, примерно, — прмирительно сказал Дамбльдор.

— Хм, выглядит он лет на 12–13, но, если вспомнить, каким маленьким он был в детстве, я, пожалуй, сказала бы, что лет 15. А что это нам даст?

— В таком случае мы просто отправим его в пятый класс Слизерина, — решил Дамбльдор. — Он им подойдет. Уверен, ему наверняка понравится возможность пережить свое детство еще раз.

— Альбус! — вскрикнула профессор МакГонагалл ко всеобщему изумлению. — Неужели ты серьезно хочешь отправить его учится?

— Еще как хочу! Ему не повредит немного освежить воспоминания. Посмотрим, сколько он помнит после стольких лет! — хихикнул Дамбльдор.

— Но Альбус, — настаивала профессор МакГонагалл. — Ты что, уже забыл, каким был Северус в 15 лет? Он, в одном классе с Гарри, Герминой, юным Малфоем и Невиллем Лонгботтомом! Уроки превратятся в сумасшедший дом! Альбус, не делай этого! Умоляю!

— Спойно, Минерва! Не драматизируй. Это будет уже не тот пятнадцатилетний Северус, которого ты знала. Гарри — не Джеймс, да и Сириуса Блэка с ними не будет. Кроме того, если я правильно помню, Превращения всегда были его слабым местом. Займи его сложным заданием, и он не доставит тебе никаких неприятностей.

— Что ж, может быть, на этот раз у меня получится научить его хотя бы паре основных превращений, — задумчиво сказала профессор МакГонагалл. — Тогда я уже совсем потеряла надежду, помнишь?

— А как насчет Полетов? — спросила мадам Хуч. — Помните, сколько разрушений он устраивал раньше на Полетах? Благодаря Невиллю я уже имею одну головную боль верхом на метле. Второго Невилля мне не надо!

— Да, должен признать, это может и правда дорого обойтись, — вздохнул Дамбльдор. — Ну, хорошо, он освобождается от Полетов. В конце–концов, квиддичные игроки ведь тоже…

— Но если он так отставал в школе, — удивился профессор Флитвик, — как он вообще стал учителем?

— О, он был безнадежен в Превращениях и Полетах, но по всем остальным предметам всегда лучшим в классе. Временами похлеще Гермины, представляете, — улыбнулся Дамбльдор, явно погрузившись в воспоминания.

В этот момент вошла профессор Росток, ведя за собой испуганного Невилля. Узнав, что сделало его зелье со Снейпом, он разрыдался и поклялся, что это был несчастный случай. Его пришлось успокаивать, и только после этого он смог, наконец, рассказывать. А рассказал он немного. Оказалось, что он очень слабо припоминает компоненты, которые подмешивал в зелье, не говоря уже о порядке и количестве подмешанного.

В итоге собрание пришло к решению просить совета и помощи у учителей Зельеделия Бобаттона и Дурмштранга.

Северус пролежал в лазарете еще два дня, пока его ожоги не зажили окончательно, а затем ему надлежало переселится в спальню пятого класса Слизерина. Там для него поставили дополнительную кровать.

Невилль, вылетев из кабинета директора, поспешил рассказать невероятную историю друзьям, и новость распространилась по Хогвартсу со скоростью лесного пожара.

— Ты хоть представляешь, что такое — жить в спальне с учителем? — бурчал Блез Цабини, возвращаясь с остальными слизеринцами обратно в гостиную после последнего урока в пятницу.

— Это же ненадолго, Блез, — попробовать успокоить Блеза Драко.

Цабини был жуткий зануда, но Драко не знал больше никого, с кем можно было поговорить. По крайней мере, того, кто бы действительно понимал, что он думает и чувствует. Не то чтобы Блез особо разбирался в чувствах, но он был несколько умнее Краббе и Гойла, и в условиях нехватки собеседников это сделало его доверенным лицом Драко. «Если бы у меня был нормальный друг!» — подумал Драко. «Такой, которому можно рассказать, что я думаю, и он бы понял.»

— Придется круглые сутки быть паиньками! — ныл Блез. — Спорим, он заложит нас, если мы не ляжем спать после десяти или станем списывать домашние задания!

— Да, и мы даже не сможет подраться, пока он не свалит, — расстроенно добавил Винсент.

— Давайте его побьем! — предложил Грегори Гойл.

Угрожать и бить однокласников было у Краббе и Гойла любимым увлечением. Драко не был уверен, есть ли у кого–нибудь из них хоть какое–нибудь увлечение помимо этого. Впрочем, именно по этой причине он повсюду таскал обоих за собой. Они проявили себя отличными телохранителям, хотя и не были светочами разума.