Страница 21 из 30
- Слишком возвышенно для меня... Только не думайте, что собралась Вас отговаривать! Завидую Вам и хотела бы думать так же. Только вот 'желудок у котёнка не больше напёрстка'. И в мою дурную голову веры помещается ровно с напёрсток. Будь небо ясное, я бы подошла к концу молитв, чтобы с Вами погулять под звёздами. А в такой дождь простудимся... Извините, пойду баиньки!
Придя в храм за две минуты до начала семи, Артур обнаружил в нём одного брата Евгения.
- А где же остальные? - растерялся он.
- Остальные? - откликнулся иудей. - Видите ли, мой дорогой, поскольку Вам объявили бойкот, они, видимо, и не нашли возможной совместную молитву. Я, кстати, в голосовании по Вам воздержался, однако перед лицом общего решения покорствую. Но покорствую, разрешите отметить, лишь за рамками службы! Было бы дикостью мне, монаху, 'бойкотировать' Вечернее правило, как Вам кажется?
- Очень верно, брат Евгений, очень верно! Я только поражён, что остальным эта здравая мысль не пришла в голову и что у них, православных людей, не достало ума отбросить эти политические игры хотя бы ради общей молитвы!
- А Вы считаете, здесь много православных? - с улыбкой уточнил монах.
Артур осёкся. Медленно и задумчиво выговорил:
- Уверен только про трёх...
- Вот видите! Давайте уже помолимся, Артур Михайлович...
- Нет, одну минуту! Брат Евгений, считайте, что я хочу Вам сделать признание...
- Виноват, исповедь принять не могу, яко не иеромонах есмь.
- Но признание Вы выслушать можете?
- Неужели снова в вашем, прости Господи, 'буддизме'? - спросил монах, склонив голову набок. - Отчего уж тогда сразу не в том, что содержите двенадцать юных наложниц? Смелей, отец дьякон, не ограничивайте себя в своих фантазиях!
- Брат Евгений, кроме шуток! Я... считайте, что испытываю серьёзный кризис веры. Я не верую в то, во что полагается веровать христианину. Я не могу всерьёз принять идею всеблагого и одновременно всемогущего Бога, 'Вседержителя, Творца неба и земли, видима же все и невидима'. И я говорю Вам правду сейчас, как Бог свят! При том мне сегодня передали заочное архиерейское благословение эти дни облачаться в стихарь без помощи иерея...
- Поздравляю.
- Ах, да при чём тут 'Поздравляю!'? Тут не поздравлять, а плакать нужно! Как одно сочетается с другим? Как мне смотреть в глаза молящимся? Какой я дьякон, если я в уме своём - не-православный?
Монах подошёл к Артуру так близко, как было возможно.
- Из молящихся здесь только я, - сказал он тихо. - И мне Вы можете глядеть в глаза без стеснения. Знаете, почему? Потому что у меня такой же, как и у Вас, кризис веры, отец дьякон. Я, правда, в другую часть Никео-Цареградского символа не верую.
- В какую? - испугался Артур.
- Во Христа, - шепнул монах. - Верней, в Иешуа, сына Мириам, учителя и пророка - пожалуйста. Но в Иешуа как Мессию - не могу. Не вмещает мой ум.
Горели свечи, не шевелясь стояли в храме напротив друг друга два неверующих клирика.
- Что же нам делать? - шепнул дьякон.
- Что делать? - отозвался монах. - Читать Вечернее правило и акафист, конечно. Похороните Ваше неверие глубоко в сердце, мой милый. И никому в нём не признавайтесь: не создавайте соблазна для малых сих. Поступайте как те иереи, что не веруют ни в ад, ни в рай, ни в жизнь вечную, но служение продолжают. Знакомы Вы с такими? Я - знаком. Слышите ли Вы меня? Хорошо ли слышите? Отныне и во века - не создавайте соблазна, - повторил он слова сестры Иулиании. - Идёмте! Я помогу Вам надеть стихарь...
XXI
На чтении Утреннего правила в четверг вновь были одни клирики.
Дождь продолжался, мелкий, дробный. Он упрямо шёл вопреки законам природы: на небе как будто сияло солнце, а дождь всё лил...
Появившись в столовой к завтраку, Артур не сразу сообразил, что именно изменилось. Всё как будто по-старому, но чего-то не хватает... Конечно же: электрического света! Обсуждение новой напасти уже шло за 'главным' столом:
- Что, брат Евгений, это безобразие каким стихом из Бытия оправдывается? Что там Бог на четвёртый день создал?
- Ну как же, уважаемый мой Олег: светила, и звёзды, и поставил их на тверди небесной.
- Нестыковочка выходит, брат Евгений! Накрылись 'светила'-то, накрылись от слова 'совсем!'
- Это местная авария, коллеги, не сомневайтесь...
- Вашими бы устами да мёд пить, Сергей Николаевич! Чтó, отсутствие сигнала - тоже, по-Вашему, местная авария?
- Так, похоже, фильма сегодня не будет? - сообразил кто-то. Участники робко заулыбались, переглядываясь: в природе человека заложено избегать работы там, где можно. Сестра Елевферия встала за своим отдельным столиком.
- Фильм - будет, - объявила она бесстрастно. - На экране ноутбука. Аккумулятор заряжен.
Олег усмехнулся:
- Вот так вот, съели? Авария аварией, а работу тут никто не отменял.
- Стилистика тридцатых годов, однако.
- Style stalinien!
- Верно, товарищ Толстой, stalinien. От русской судьбы не уйдёшь, ха-ха!
- И это правильно, между прочим...
Лиза за их отдельным столиком понуро крошила булочку на тарелку.
- Вы... себя хорошо чувствуете? - спросил Артур, приглядевшись к ней.
- Что, выгляжу неважно? Ну да, да... Я простудилась, похоже. Нос совсем красный, видите.
- Вам... нужны лекарства, наверное?
- Ерунда, ничего мне не нужно, да и нет здесь ни у кого. На фильм не пойду, лучше заберусь под одеяло и буду спать. Гори оно там всё синим пламенем. Не выгонят же они больного человека на улицу... И на обед не пойду: есть совсем не хочется. Всё равно ведь кто не работает, тот не ест, - слабо улыбнулась она.
Артур осторожно протянул руку и коснулся её лба. Лоб был горячий. Правда, не обжигающе горячий: тридцать семь или тридцать семь с половиной...
От простуды ещё никто не умирал, и всё же он быстро собрался в дорогу, решив дойти до аптеки в ближайшей деревне. Зонта ни у кого не было, оттого он снял с пластмассовых колец шторку от душа из ванной комнаты и накинул её себе на плечи.
Шторка не понадобилась: дождь перестал почти сразу, как он вышел за ворота хутора. Или это был особый, местный дождь? Каких только чудес не бывает на свете...
К воротам под углом к просёлочной дороге шла через лес еле приметная тропка. Артур пошёл по этой тропке и уже через час вышел к посёлку сельского типа (дюжина двухэтажных домов, остальные - одноэтажные). Название невзрачного посёлка он не разузнал, зато узнал, что два раза в день 'с главной площади' ходит маршрутное такси до станции электрички. В поселковом магазине молодой человек купил дюжину хозяйственных свечей, а в аптечной киоске при нём - всякой лекарственной всячины (капли от насморка, таблетки от боли в горле, растворимые порошки, липового чаю), хотя уверен был только в действии последнего, сам обычно лишь им и спасался. 'А ведь то же - с церковной атрибутикой, будто бы нужной для спасения души, - подумалось ему. - Наиболее важное и потребное для личной аскезы всякому даётся бесплатно. Впрочем, а у нас, буддистов, разве иначе? Мы-то ещё христианам фору дадим, торгуя патентованными 'духовными снадобьями' для якобы оздоровления ума...'
На обед он опоздал и едва успел перекусить на скорую руку. Нет худа без добра: в пустой столовой ему не пришлось испытывать на себе действие остракизма.
Лиза приняла лекарства с благодарностью:
- Спасибо Вам, спасибо! Теперь обязательно выздоровею. Думаете, отчего человек болеет, особенно молоденькая девушка?
- От недостатка иммунитета? - предположил Артур.
- А недостаток иммунитета из-за чего случается? Из-за жалости к себе просто. Эх, Вы... материалист! Вы, буддисты, все материалисты, наверное.
- Это не совсем так, верней, вопрос зависит от того, что именно понимать под материей...
- Я шучу, а он мне обстоятельно отвечает: вот прекрасно! Мне, кстати, не нравится, что Вы совсем на меня не обижаетесь. Это дурно, в первую очередь с моей стороны, но и с Вашей тоже. А Вы... в самом деле на меня не обижаетесь?