Страница 16 из 30
Максим метнулся в комнату напротив и через полминуты внёс ещё одно кресло.
- Take your seat, - приветливо предложил Артур. - Please do, and let us ask you some few questions.
- Is this an interrogation? - пробормотал псевдо-Жером.
- Ит дипэнз он ю, - бросил Максим. - Эврисинг нау дипэндз он ю. Бифор ви старт, дринк зис, - он протянул 'допрашиваемому' сувенирную бутылку 'Путинки' с уже свёрнутой крышкой. Посмотрев с ужасом на 'лик русского тирана', американец сделал несколько отчаянных глотков, сморщился, втянул в себя воздух и, дыша на них водочным духом, начал свою бессвязную исповедь, подталкиваемую вопросами Максима, который добросовестно состроил именно такое зверское лицо, какое, согласно Голливуду, должно быть у Russian secret police investigator.
Он - мелкая сошка, совсем, совсем мелкая. Не надо преувеличивать его значение. Да, мать у него француженка, наполовину, но сам он по-французски говорит скверно, затвердил только пару ходовых фраз, да овладел французским акцентом. Он, Джереми Хотбёрн, с детства интересовался славистикой, даже специально учил русский язык, ведь русские, как всем известно, - самые страшные, самые опасные, самые сильные враги звёздно-полосатой демократии. И вот, звёзды сложились, начальство решило забросить его в логово врага, чтобы пронаблюдать за лучшими образчиками православной молодёжи в её естественных условиях, там, где лохматые ортодоксы меньше всего остерегаются наблюдения за собой. Среди поставленных задач - выяснить отношение молодых православных к существующей власти, протестный потенциал, мифы и стереотипы русских об атлантической культуре, готовность идти на контакт с её носителями... Нет, вербовки среди его задач не было, и вообще его миссия - не самая важная, но для него она стала средоточием личных усилий и честолюбия. Ему обещали повышение, это был его золотой шанс! И надо ведь было ему уже на второй день по глупейшей внезапной слабости желудка допустить такой позорный провал! Зачем он, идиот, вообще полез сюда? И что теперь с ним будет?
Приятели переглянулись, а затем Артур пояснил незадачливому шпиону, что до поры до времени ему следует держать язык за зубами, чтобы не смущать честных православных. Чтó с ним делать, решат после семинара. И пусть он не пытается бежать, это бесполезно. Его взяли на подозрение ещё вчера и вчера же доложили куда надо. И да, он правильно сообразил, что 'глушилка' сотовой связи - это дело их конторы. Но у них самих, разумеется, есть специальная аппаратура... Произносить всю эту чепуху с серьёзным видом далось ему с трудом. К счастью, Максим изредка производил страшный нечленораздельный рык, который отбивал всякие сомнения в серьёзности их намерений.
Оставив Джереми предаваться хмельному горю ('Путинку' ему великодушно подарили), они вернулись к себе в номер.
- Ну, и куда теперь этого гада? - спросил Максим. - Правда, что ли, в полицию его сдать?
- Ты забыл, что мобильная связь не работает, - напомнил Артур.
- Можно до ближайшей деревни дойти ради такого случая! Я ходил вчера вечером, правда, не дошёл...
- Так, и что ты скажешь сельскому участковому? Что участник православного семинара месье Жером Толстои, праправнук Льва Николаевича, - американский шпион? Милый мой, да это не за ним - за тобой пришлют экипаж! С людьми в белых халатах... Думаю, кроме того, что ты, наверное, преувеличиваешь опасность этого типа и вред, который он может принести, - предположил 'дьякон' с улыбкой. - Чтó он там должен выяснить: нашу готовность идти на контакт и нашу потенциальную вербуемость? Пусть благодарит Бога, если унесёт ноги после такого контакта. Наши стереотипы о них? Похоже, их стереотипы о нас нашим стереотипам о них дадут сто очков форы, как ты сам только что видел. Протестный потенциал православной молодёжи? Нулевой, ты это не хуже меня знаешь. Да и вообще... 'православной', говоришь? Подумай сам, Максим: из семерых православных здесь один - честолюбивый партиец, который хоть магометанином готов заделаться ради партийной карьеры, один - буддист, и один - американский шпион. Хорошая выборка, правда?
Максим с удовольствием рассмеялся:
- Да уж! Это я не сообразил!
XVI
После окончания вечерних молитв Артур немного побродил по территории хутора, надеясь столкнуться с Лизой наудачу. Не столкнулся, и направился к третьему гостевому домику, где, по его расчётам, должны были жить женщины. В дверь номеров он стучать не решился, так как был риск встретиться с одной из двух честны́х сестёр. ('Здравствуйте, хотел увидеть Лизу'. 'Здравствуйте, отец дьякон, её здесь нет. Зачем она вам понадобилась?' 'Должен выяснить её политические пристрастия'. 'И не стыдно Вам, отец дьякон? Побойтесь Бога! О горнем надо думать, а не о суетном!' - так примерно мог бы сложиться диалог с любой из инокинь.) Вместо того Артур постучал в окно. Подождав немного, обошёл домик и постучал в другое окошко. Вернулся к входу - как раз вовремя, чтобы увидеть, как девушка выходит ему навстречу.
Молодой человек отчего-то так растерялся, что и не сразу сумел заговорить. Девушка, глядя на него, рассмеялась, хоть и сама казалась смущённой.
- Пожалуйста, не подумайте плохого: у меня до Вас дело, - нашёлся он в итоге.
- Я ничего не подумала, а вообще - вообще я Вам ужасно рада! Меня поселили одну в комнате, номер пятый, налево от входа, но то Елевферия, то Иулиания заглянет, и так каждые полчаса! Не иначе как мальчиков ищут под кроватью... Там, между храмом и 'корпусом', у клумбы, скамеечка есть - не хотите туда? Под окнами болтаться не хочется...
- А комары нас не съедят, на этой скамеечке? - усомнился 'дьякон'.
- Здесь нет комаров, по крайней мере, ещё ни одного не видела. Все вымерли от духа истинного православия, - шёпотом проговорила Лиза, потешно округлив глаза.
- О как! - не удержался от восклицания Артур. - Острый у Вас язычок, однако!
- Осуждаете?
- Н-нет...
- А должны были бы.
- Отчего?
- Как церковнослужитель . Или Вы хотите сказать, что Вы не церковнослужитель? Отвечайте всю правду!
- Нет, не хочу...
- Вот видите!
Добрались до скамейки и сели на неё.
- И тем не менее, я рада, - повторила девушка тихо. - Не из-за того, что Вы дьякон, а вопреки. Вы - очень нетипичный дьякон, то есть надеюсь, что я в этом не ошиблась.
- Вы, похоже, не слишком расположены к духовенству!
- Да, - был лаконичный ответ.
- Что же, у Вас много знакомых клириков? - улыбнулся Артур.
- Много ли, мало - всех лучше бы не знала. Это звучит грубо? Извините. Так что у Вас за дело ко мне?
- Целых два. Патриотическое крыло попросило меня выяснить у Вас, патриотка ли Вы, и если нет, то по возможности склонить Вас на сторону патриотизма. А либеральное крыло соответственно хочет узнать, разделяете ли Вы их светлые идеалы, и если не разделяете, то не пожалуете ли Вы...
- ...Бриться.
- Что?
- То не пожалую ли я бриться. Пожалуй, не пожалую, извините за повтор. Меня оба лагеря не очень привлекают. Одни - слишком лохматы, а другие - слишком циничны, Вы сегодня очень точно об этом сказали. Я и до того чувствовала что-то подобное, а как Вы сказали, сразу поняла: так и есть. Чтó Вы как на меня глядите, Артур? Или это нескромно - мне Вас так называть? Может быть, нужно - 'отец дьякон'?
- Забудьте, пожалуйста, о том, что я 'отец дьякон', потому что мне ещё нужно будет сделать Вам одно признание... не любовное, не думайте! - вдруг спохватился Артур, только сейчас сообразив, как в разговоре с молодой девушкой звучит слово 'признание'.
- Я и не подумала! - отпарировала Лиза слегка обиженно. - Ни секунды ни подумала!
- Нет, ни секунды - это Вы зря, оттого что... Ну вот, заставляете меня говорить Бог весть что! - рассмеялся он. Девушка глянула на него посветлевшими глазами. Немного помолчали.
- Наверное, это очень бестактно, верней, дерзко с моей стороны - вот так, с ходу, моим куриным умишком судить проблему, над которой лучшие люди России мучились не один век, - начала Лиза тихо. - Но я ведь и не сужу: я просто говорю своё личное. Определяться всё равно надо будет, я знаю. Но вот Вы, например: Вы так и не определились, с кем Вы из них. И даже, как сегодня сказал Олег, Вы вроде бы по убеждению не определились: Вы сознательно выбираете стоять между теми и другими. Почему мне нельзя так же?