Страница 52 из 117
Чтобы исключить дербаику оперативного дохода директоратом, акционерами было заключено соглашение, по которому, согласно процентам уставного капитала, каждый забирал себе выпущенный металл и самостоятельно продавал его на внешнем рынке через свои офшоры. Великая Отечественная алюминиевая война кончилась банальным сепаратным соглашением с оккупантами. Что опять-таки устроило всех.
Подвело Быкова то, что ему мало было стать крупным капиталистом-заводчиком-фабрикантом. Он хотел быть народным героем. Робингудом. Защитником угнетенных и обездоленных. Он поверил в тот образ, который слепили для него пиарщики. А может, чисто внутренне нуждался в оправдании начального этапа своей карьеры.
Быков щедро раздавал из своего фонда населению материальную помощь, телевизоры, бытовую технику, даже квартиры. Но при этом он не платил в край налогов. Поэтому для обывателя краевая власть была плохая, а Быков — хороший. Когда губернатор Валериан Зубов возмутился и потребовал «хотя бы на зарплату милиции», не говоря уже об учителях и врачах, депутат законодательного собрания края Анатолий Быков решил снять «зарвавшегося» губернатора и поставить более послушного. Так Быков на свою же голову привел в край генерала Лебедя.
Четыре месяца «хозяин края» и новый губернатор вместе водили хороводы в детских садах, потом Лебедь также потребовал налоги. А его заместитель Вернер начал прибирать к рукам мелкий и средний бизнес в городе, который Быков считал своей вотчиной.
Быков восстал.
Трезво оценив ситуацию, генерал-губернатор Лебедь, презрев амбиции, поехал на поклон в Кремль. В Красноярск прибыла следственная комиссия во главе с заместителем федерального министра внутренних дел. Нервы у Быкова не выдержали, и он, хотя и пользовался на территории края депутатской неприкосновенностью, ударился в бега. Это была его фатальная ошибка. В глазах общественности — публичное «признание своей виновности».
Беда Быкова была в его окружении. Рассказывали, что он очень верил одной гадалке и без совета с ней не предпринимал серьезных шагов. Что она-то и посоветовала ему скрыться за границей на время.
Быков был объявлен в международный розыск, который не приносил никаких результатов, пока Анатолий Петрович, находясь на нелегальном положении, не дал интервью Евгению Киселеву с НТВ «в одной европейской стране». При повторном пересечении венгерско-югославской границы он был арестован, и венгерские власти начали процедуру экстрадиции.
Один из основных игроков передела алюминиевого рынка был «выведен из оборота».
Характер новой войны отличался от предыдущей тем, что TWG уже всем надоела. Не только Дерипаске, для которого это был вопрос жизни и смерти его бизнеса, но и тем производителям, которые с удовольствием пользовались услугами TWG. Они уже были не те «красные» директора, избранные трудовым коллективом и защищенные от государства-собственника законом «Об акционерных обществах» 1990-го г., что рулили финансовыми потоками, сами ничем не владея, постоянно живя под угрозой переизбрания тем же трудовым коллективом. То есть, как ни крути, а временщики. И как временщики они вместе с TWG радостно участвовали в дербанке своего же предприятия.
Но времена меняются. Меняются и люди. Или их меняют, если они не соответствуют времени. Тех, кто не сумел стать собственником, выкинули «на помойку истории» свои же соратники. Либо, если соратники не успели, поглотили конкуренты. Кто бы ни стоял у руля алюминиевых предприятий, к 1998 г. все они смогли в полной мере обратить кризис в свою пользу, что говорит уже о зрелости отечественного менеджмента и его полной адаптации к рынку.
Выросшие под крылом TWG управленцы уже не нуждались в ней как в посреднике. Они наработали свои связи по поставкам металла вне биржи. Да и Trans-World Metals был не единственным брокером на LME.
Поэтому в войне Дерипаска — TWG, которая в прессе подавалась как война Олег Дерипаска — Лев Черной, союзником TWG был только КрАЗ. Даже Громов, директор Братского алюминиевого завода и владелец блокирующего пакета акций, держал нейтралитет, потому как надеялся после победы Дерипаски полностью овладеть БрАЗом сам. Ту же позицию держал и владелец СУАЛа Вексельберг, хотя его связывали тесные партнерские отношения с Анисимовым. Мелкие заводы северо-запада в драку не лезли, потому как понимали: их ресурсов, даже если они и объединятся вместе, не хватит на противостояние кому-либо из основных игроков.
В середине 1999 года Дерипаска на пресс-конференции делает сенсационное заявление о том, что его «Сибал» намерен отказаться от проведения всех толлинговых операций. Он сообщает о том, что до конца 1999 года группа завершит «консолидацию всей реализации на одном балансе» и в ближайшие два-три года она намерена «полностью легализовать все обороты в рамках консолидированной компании», а затем в течение трех лет продать часть своих активов и привлечь дополнительный капитал. Сейчас, заявил Дерипаска, «мы совершенно не удовлетворены капитализацией этого бизнеса», поэтому и необходимы преобразования, которые позволят сделать компанию прозрачной.
Вслед за тем в Москве началась «война билбордов». На одной и той же трассе, по которой едут в Белый дом на работу федеральные чиновники, друг против друга стояли слева: «Запретить толлинг. Хватит грабить Россию!», справа: «Запретить толлинг — разорить Россию!». Правительство решало судьбу толлинга. Чиновники в правительстве были в большом сомнении, как именно стоит поступить. Национальный антикоррупционный комитет 3 декабря 1999 г. заявил, что «толлингеры порядка $30 млн. тратят на подкуп российских чиновников за продление льгот по толлингу».
Государственная комиссия по оперативным вопросам с I января 2000 г. отменила таможенные льготы по внутреннему толлингу. Экспортные пошлины на алюминий-сырец ввели со второго квартала 2000 г. Министр по налогам и сборам Починок заявил, что: «Фирмы-толлингеры будут зарегистрированы в России как плательщики налогов». Говорят, что премьер Путин лично дал отмашку на запрет толлинга. Все-таки непатриотично кормить чужих, когда свои голодают.
Победа Дерипаски была полной. Сверхприбыли TWG пожухли в одночасье. Начались потери активов.
В Казахстане TWG с 1999 г. уже была persona non grata.
Российский монополист по производству электродов для цветной металлургии — Новосибирский электродный завод — перешел под контроль фирмы «Ренова» (контрольный владелец СУАЛа), которая получила завод во внешнее управление. TWG, имеющая 12 % акций этого завода, пыталась сопротивляться, но на стороне «Реновы» выступила норвежская компания Elken, потребляющая до 40 % крупногабаритных угольных электродов, выпускаемых НовоЭЗом. Она готова была вложить до $100 млн. прямых инвестиций в завод, но с одним условием: без TWG.
TWG инициировала несколько судебных процессов, но безрезультатно. Областная власть тоже была на стороне «Реновы».
Само присутствие TWG на LMЕ давно уже стало дестабилизирующим фактором, так как ее спекулятивные манипуляции с товаром не согласовывались с устоявшимися методами работы других участников биржи. Норма прибыли у них колеблется около 10–15 %, тогда как TWG не только умудрялась на толлинге заколачивать все 60 % со стоимости тонны алюминия, но еще и расталкивать остальных брокеров локтями, предлагая долгосрочные поставки на более выгодных условиях. Согласитесь, имея 60 % с тонны, можно задавить любого. Поэтому на любых переговорах с западными партнерами того времени неизменно с их стороны выставлялось условие: без TWG.
В то же время группа «Альфа», подконтрольная Михаилу Фридману, выдавила ставленника TWG с Ачинского глиноземного комбината (АГК) и вступила в шаткий стратегический союз с Дерипаской.
Одновременно, пользуясь тем, что Быков в тюрьме, a TWG ослабла, Лев Черной и Василий Анисимов пытаются прибрать к рукам КрАЗ, поглотить который нацелился и Дерипаска.
После объявления о своем разрыве с TWG, Лев Черной в феврале 2000 г. собирался провести на КрАЗе дополнительную эмиссию акций, которая размыла бы долю TWG до 2 %, что лишало ее возможности влиять на политику завода. Одновременно пакет акций, принадлежащий сидящему в венгерском СИЗО Быкову, также уменьшался до 5 %. (Мавр сделал свое дело — мавр может посидеть.)