Страница 44 из 117
В октябре 1942 г. Union Banking Corp. и еще три фирмы Бушей были конфискованы федеральным правительством. Еще одну фирму-отмывочную Silesian конфисковали в ноябре, после высадки американской армии в Северной Африке. От такого удара экономика Германии не оправилась до конца войны, а стратегические материалы, ранее утекающие к Гитлеру, пошли по ленд-лизу в Англию и СССР, укрепляя воюющие экономики союзников.
В 1945 г. союзники по антигитлеровской коалиции, оккупировав Германию, заняли территории, согласно договоренностям на Ялтинской конференции 1944 г. Во всех оккупационных зонах провели денацификацию. Но если в советской зоне администрация, без долгих проволочек, арестовав всех доступных наци, взяла руководство предприятиями на себя: какие восстанавливать, какие в Союз вывозить в качестве контрибуции, да и кадровый резерв в виде контингента немецких коммунистов-мигрантов у нее заранее имелся. То в зонах американской, французской и английской оккупации каждого чиновника и предпринимателя отдельно проверяли на «сотрудничество с нацистским режимом». В отличие от советских прокуроров, западные служители Фемиды не понимали, что в тоталитарном обществе «повязаны» были все.
Любой бизнес без «крыши» нацистов в гитлеровской Германии был обречен. Если, в отличие от коммунистического СССР, членство в партии для предпринимателя в гитлеровской Германии было не обязательным, то от участия в отраслевых советах, советах при министерствах, совете по оборонной промышленности в военное время было не избежать. Наиболее крупных предпринимателей премьер-министр Пруссии рейхсмаршал Геринг, не спрашивая их согласия, просто назначай вервирггштаффюретами (кураторами военной промышленности), а это давало определенное, и не маленькое, положение в нацистской иерархии. Точно так же рейхсфюрер СС Гимлер одним росчерком пера всех археологов, антропологов и генетиков чохом включил в состав СС. Приказом.
Потсдамская конференция так и не пришла к единому мнению: что делать с Германией. Позиции президента США г-на Трумена и предсовнаркома СССР тов. Сталина кардинально разошлись. Трумен настаивал на том, что немецкие монополии должны быть национализированы, и промышленники одним этим актом будут уже предельно сурово наказаны. Сталин же полагал, что собственность можно им оставить, но только их самих надо повесить. В результате в каждой оккупационной зоне складывались свои порядки, и, кроме единого списка обвиняемых на Международный трибунал, каждая оккупационная администрация проводила репрессии сама, по собственным рецептам.
Фридриха Флика признали активистом нацистского режима, но до уровня военного преступника он не дотянул, поэтому под Международный нюрнбергский трибунал не попал (несмотря на требования советской стороны признать всех руководителей оборонной промышленности Германии военными преступниками). Но в числе 600 германских промышленников и банкиров угодил за решетку по приговору военного трибунала американской оккупационной зоны. На 7 лет, как глава промышленных групп Mitteldeutsche Stahlwerke, Friedrich Flik и руководитель «стального треста» — государственной монополии, производившей половину стальной продукции. Странным в приговорах американского трибунала было то, что максимальные сроки (от 7 до 12 лет) получили хозяева концернов, расположенных в советской оккупационной зоне. У империи Флика 70 % предприятий оказались под Советами.
В 1946 г. Флик был водворен на отсидку в Ландсбергскую тюрьму, куда американцы собрали практически всех «преступных промышленников», и где цвет германского менеджмента старательно перевоспитывался, между допросами, в тюремной обувной мастерской.
Через год временная американская администрация приступила к национализации предприятий, хозяева которой были «запачканы» связями с нацистами. Американцам не нужна была разоренная немецкая промышленность. Это Сталин вывозил в СССР предприятия целиком, американская администрация удовольствовалась всего двумя грузовиками патентов и вывозом за океан особо ценных специалистов из СС, таких, к примеру, как Вернер фон Браун.
По инструкции, входящей в «план Маршалла», новыми владельцами должны быть, в первую очередь, правительства земель, но допускалась и их покупка частными лицами, не замеченными в «связях порочащих». Флик получил официальное требование продать администрации земли Бавария горно-металлургический холдинг Maximillianshutte — ядро концерна Friedrich Flik. Оценка активов производилась оккупационной администрацией.
Поскольку как заключенный Флик не мог выходить из тюрьмы, ему разрешили прием посетителей, а затем и превратить тюремную камеру в некое подобие офиса. Связным с доверенными лицами Флика стал Конрад Калеч, оставшийся на свободе партнер. Тот уже подготовил необходимую справку для босса. Оказалось, что если исключить предприятия, оставшиеся в советской оккупационной зоне, и приплюсовать к ним полностью разрушенные союзнической авиацией в западных, то у Флика осталось в Германии около 80 заводов, еле-еле влачивших существование, а то и вовсе «лежащих па боку».
Флик не был бы Фликом, если бы не воспользовался предоставленной американскими властями возможностью. Он снова был в своей тарелке. У него появился неплохой шанс остаться на коне Решали же все вопросы не бизнесмены, а генералы. За две мировые войны, как смог он убедиться, генералы везде одинаковые. Даже не пытаясь протестовать, он покорно продает администрации Баварии пять сталелитейных, три металлообрабатывающих завода, несколько рудников и угольных шахт, но получает Бавария не все. Потому что в это же время «незапятнанный» герр Калеч и его помощники носились по стране, развозя тысячи бумажек, перекрестно запутывающих американскую администрацию.
Дело все в том, что в годы нацизма с его «пролетарской» пропагандой быть единоличным владельцем половины черной металлургии страны не вписывалось в образ партайгеноссе рабочей партии. Структура собственности империи Флика была предельно запутанна и трудно расшифровывалась даже педантичными немецкими контролерами. С помощью ряда многоходовых сделок Флику удалось при ликвидации Maximillianshutte вывести часть активов на подставные юрлица, частично аккумулировать их в новом холдинге, акционерами которого были его сыновья, так что правительству Баварии досталось имущества всего на 60 тысяч рейхсмарок (правда, по оценке оккупантов).
В 1948 г. прошла денежная реформа Эрхарда, по которой обесцененные рейхсмарки менялись на дойчмарки. Новую валюту нового государства — Федеративной Республики Германия. Флик, закаленный веймарской финансовой неразберихой, тут же проводит аферу в рамках полной законности. Он заявляет официальное признание об укрывательстве наличности от нацистского правительства в годы войны на его предприятиях в особо крупных размерах, и что он желал бы, согласно принятому закону, эти средства легализовать. И что самое смешное — легализовали! Каждый немец, в том числе и хельфнер Фридрих Флик, получил на руки 40 марок. В структурах же Флика округлилось на счетах более 200 миллионов! Настал черед зиг-зверюги М&А показать: кто тут профессионал, а кто так… заокеанский любитель Государство само, законно, дало ему средства для легального поглощения массы недооцененных активов.
А пока дисциплинированный, «образцового поведения» заключенный покорно продает все, что требуют американцы.
Французам понравился Essener Steincole? — Пожалуйста.
Хотите Harpener Bergbau? — Не имею ничего против.
В 1950 г. их продали французскому концерну Sideshar, но уже за 12 миллионов франков! С каждым послевоенным годом рыночная капитализация предприятий росла, поэтому выгоднее было быстрее скупать «чужое», а свое попридержать. Железный Фридрих всегда видел перспективу. И формально тянул продажи, как только можно было. Ну а требования французских властей, чтобы часть вырученных средств он инвестировал во французскую экономику, было ему просто бальзамом на сердце. Флик уже видел в эмпиреях границы своей возрожденной империи. И приобрел для нее на земле противника в двух мировых войнах дочку Sideshar'a — металлургический комбинат Neu-Mezon. Так победители сами привили ему вкус к транснациональному бизнесу.