Страница 11 из 14
— Нам дают кусочек того, чего у нас никогда не было, — тихо и серьезно ответил Брэндон.
— И что же это?
— Свобода.
— Да все, что вы запланировали, снимать еще неделю! — дружно возмутились и Брэндон, и фотограф. Аристократы из ближайшего окружения принца молчали — должно быть, рабство у рептилоидов вспомнили. И тем не менее, судя по выражению на породистых физиономиях, были всецело на стороне наследника.
— Ваше высочество! А вы — быстренько, — стала уговаривать я. — Поверьте, мы в долгу не останемся! Пирожочков напечем! Блинчиков…
И получилось у меня так: льстиво-льстиво. Ну, чистый подхалимаж… Джулиана смотрела на меня удивленно. Наверное, в ее картине мира пирожками соблазнять наследника престола было… как-то не правильно. Но я- то прекрасно знала, что это — подействует. И добавила соблазна:
— А пирожочки будут с разными начинками…Горяченькие…
— Ладно, — Брэндон кивнул как завороженный.
— Завтра будем снимать танцы — я и принесу!
— Мы тоже придем! — решительно шагнули аристократы.
С мыслью о том, что Каталина меня убьет, я подхватила Джулиану под руку, и удалилась. Сообщив, правда, молодым людям, что сейчас снимем верховую прогулку — и на сегодня все. Репортаж с побережья можно сделать и завтра-послезавтра. Я ж не зверь какой!
— И тогда у нас остаются снимки в кругу семьи, в академии и что-нибудь интересное, с фейерверком, — радостно шепнула я Джулиане.
Пока мы не ушли из дворца, я записалась в приемной Императора на аудиенцию завтрашним утром.
— Надо предупредить, что нам нужны также снимки с участием его величества.
А дальше нас ждала редакция — сегодня был четверг, следовательно, ночью второй выпуск газеты «Имперская правда» должен быть отправиться в типографию.
— Вот объясните мне — это что? — гневалась мама.
И мы поспешили в кабинет, где она общалась с подчиненными.
Мама была прекрасна…Со вздернутым вверх подбородком, аккуратно убранными серебристыми волосами, в белоснежной, накрахмаленной блузке, и длинной темно-синей юбке по фигуре, чуть расклешенной книзу с высокой талией. Мама осторожно, потихоньку, но все-таки осваивала имперскую моду — и ей невероятно шло.
— У меня два десятка статей! И все про одно и тоже: мужчина спрыгнул с моста, спасти его не удалось. В окрестностях Роттервика обнаружили банду — есть пострадавшие. Банк «Имперский Золотой» возможно стоит на грани банкротства. Целители не смогли спасти ребенка, упавшего в ущелье в Западной провинции. И так далее — и тому подобное!
— Но это же все правда, — попытался ей возразить мужчина постарше, предварительно оглядев своих коллег и осознав, что всеобщая поддержка на его стороне.
Наивный!
— Правда?! — рассердилась мама. — Членов банды уже схватили охраняющие тот участок дороги ветераны. Бандиты дожидаются суда — где это? Про мужчину, что бросился с моста — не знаю. А вот про то, что пьяных подростков, упавших в ущелье, было девять человек. Из них спасли восьмерых — это даже мне известно. Почему такой странный подход к подаче информации? И каким образом он относится к правде — за которую вы все так ратуете?!
— И как быть? — спросил другой журналист, помоложе.
— Переписывайте, — голосом строгой учительницы, дающей двоечникам последний шанс, сказала мама. — И на будущее — если хотите работать в газете миледи Вероники, дважды проверяйте предоставляемую вами информацию! Минимум по трем — а лучше пяти, независимым источникам! И, кстати — ссылки на эти самые источники должны прилагаться к новому материалу в обязательном порядке.
— Но половина материала — это тексты внештатников!
— Кто у нас с ними работает? — рыкнула мама на незнакомого мне пожилого дядечку.
— Понимаете, новости про разбой, грабеж и убийства — продаются лучше.
— Конечно, — не стала спорить с очевидным мама. — А еще новости про покушения и заговоры. Но если силовые ведомства справляются с ситуацией, почему мы должны делать вид, что они не работают? Такого не будет.
Повисло молчание.
— У кого-нибудь ко мне есть вопросы? — поинтересовалась маменька.
— Миледи Журавлева, — спросил у нее журналист постарше. — Вы говорили, что возможно будет взять интервью у высокопоставленных вельмож.
— Будет возможно, — кивнула величественно мама. — Миледи Вероника этим вопросом как раз занимается.
— За пирожки, господа, — сказала я многозначительно, — в империи Тигвердов возможно все.
На этом мужчины вышли из матушкиного кабинета.
— А я взяла Вилли работать в редакцию посыльным, — похвасталась мама уже своим, не учительским голосом.
— Спасибо, — искренне поблагодарила я. Мне стало немного стыдно. Как же за всеми этими событиями я не подумала о работе для своего маленького друга. — Надо только, чтобы он учебу не забросил. Джон пристроил его в ту же школу, где у его друзей сыновья учатся.
— Как-то выкрутимся, — улыбнулась мама. — А мальчишка хороший.
Я кивнула.
— Слушай, дочь! — взглянула на меня строго-строго главный редактор. — А где кроссворд для последней страницы?
— Ой! Забыла! — ахнула я.
— Ты народ подсадила — ты и разбирайся! А то что ж получается — какая хозяйка, такие и работники? Неорганизованные! Все! Только Джулиана умничка. И я молодец! А вот остальные!
Мы расхохотались — и я понеслась трудиться.
Отловила Вилли, сунула ему деньги и велела нестись в книжный магазин за энциклопедиями. Затем принялась расчерчивать квадратики на листе бумаги. Это мне развлеченье на полдня — точно. С другой стороны — сама виновата, не надо было тянуть.
К вечеру меня из-за стола вытянул Ричард.
— Пойдем домой, неугомонная ты моя! — распорядился он.
— Сейчас, — кивнула я. — Еще два слова — на «Т» и «С»
— Тигверды и солдаты.
— Очень смешно.
— А тебе из какой области надо?
— Из мирной.
— Цветочки-бантики?
— Драгоценные камни, книги, города…И тут я кое-что вспомнила:
— Ричард, — кто такие тикуны?
— Что?! — где ты этого набралась? Ты где была? С кем?! — началось… Допрос с пристрастием, рычанием и огненными искорками в черных очах! Пришлось рассказывать все, как есть. И про разноцветных пушистых даггов, и про синюю маргаритку, и про ребристые обожженные деревья. Отчитываться, оправдываться, успокаивать, прикрываться наследником, обещать блины и…много чего обещать…
Как я и предполагала, тикуны — это клопы. Живут в коре не ценных древесных пород, из которых и строят свои жилища бедняки. Сам по себе тикун не опасен, и даже деревья он не ест — просто там селится. Но людей кусает — от страха, впрыскивая под кожу мизерную дозу яда. Яд для жизни не опасен, но зуд и покраснения вызывает.
Ричард пытался меня отговорить, намекая на то, что упоминание об этом насекомом не совсем принято в светском обществе, но я решительно отвергла подобный снобизм. Представила, как Вилли радостно вписывает в колонку знакомое слово, и решила, что все делаю правильно.
— А на «с»? — я подняла глаза на Ричарда. Ох…Как же хитро он улыбается…
— Сойки — подойдут? Добьем местную аристократию сельской экзотикой! — мужчина хохотал.
— Сойка — это птичка? — я обрадовалась, услышав знакомое слово.
— Сойки — это цветы, Ника! И я думал, — они твои любимые, раз тебе так понравилась та картина. Я даже букет приготовил, но потом пришлось искать подснежники. Я вспомнила любимую картину — ярко-синие маленькие цветочки. Годится!
— Все! — захлопала я в ладоши. — Ричард, а где ты нашел подснежники, ведь не сезон был?
— Для влюбленного мужчины нет ничего невозможного — очень серьезно ответили мне.
— Пойдем, — попросила я.
Мы вместе отнесли кроссворд маме. Она кивнула, улыбнувшись, посмотрела на Ричарда. И отпустила меня домой.
— А вы? — удивленно посмотрел на нее ненаследный принц Тигверд.
— Ну, нет! Пока все сделано не будет, как надо — я отсюда ни ногой!
Я хотела сказать, что тоже не пойду. В конце концов, кто всех взгоношил! Но споткнулась о матушкин взгляд — и удалилась