Страница 5 из 19
Глава 2
Он же, топаз, сиял у Садовниковой на пальце, когда она субботней ночью возвращалась домой. На работу Таня камень надевать не рискнула. Начнутся расспросы или как минимум ехидные взгляды.
Совсем другое дело отчим – ветеран разведки Валерий Петрович Ходасевич. От него у Тани секретов не было. Ну, или почти не было.
Вот и в ту субботу, отправившись к отчиму в гости, она топаз надела. Накормив падчерицу до отвала разными вкусностями собственного приготовления – фетуччини с морепродуктами, шарлотка, капучино, – Ходасевич спросил:
– Камушек поклонник подарил?
– Ты не поверишь, Валерочка, нашла.
– На улице?
– Нет! За подкладкой собственного пиджака.
И она поведала полковнику все то странное, что творилось с нею в последние недели, – и про телеграмму, намекавшую на обрушение курса, и про мэйл, упреждающий об арестах, и про синий листок в поликлинике.
Валерий Петрович закурил свой любимый болгарский «Опал». Наполнил малогабаритную кухню вонючим дымом. Молвил:
– Странная история... – Спросил: – У кого-нибудь имеются ключи от твоей квартиры?
– Нет. Мама не в счет. В смысле, жена твоя бывшая – Юлия Николаевна.
– А у твоего – как это говорится по-современному – бойфренда?
– Валерочка, нет у меня настолько близких бойфрендов, чтобы им ключи от квартиры давать.
– Какой у тебя на входной двери замок?
– Обычный. Английский. И дверь не железная. Давненько же ты у меня в гостях не был!
– Не приглашаешь.
– Твою тушу попробуй из дому вытащи!
– Какую там тушу!.. Всего-то шесть пудов... Ну, ладно, к делу. Замок на двери обязательно смени. Завтра же.
– Ты думаешь, у меня в квартире кто-то шарит?
– А как иначе объяснить появление топаза под подкладкой? И то, что в послании по электронной почте ссылались не просто на «Унесенных ветром», а именно на то издание, что валяется у тебя в ванной?
– Да, Валерочка, ты прав, как всегда. А как растолкуешь телеграмму, в которой выдавалась страшная банковская тайна?
– Понятия не имею. Но буду думать. А может, даже наведу кое-какие справки... Хотя, скорее всего, Танюшка, разгадка окажется до отвращения проста.
– Например?
– Например, какой-то твой тайный поклонник – информированный и богатый – эдаким замысловатым образом хочет, чтобы ты обратила на него свое благосклонное внимание. Он же знает, что ты в душе авантюристка, обожаешь все таинственное и загадочное, – поэтому цепляет тебя красивыми историями в духе Дюма-отца. А потом, в один прекрасный момент, он выйдет из тени и заявит: «Привет тебе, дорогая Таня, от телеграфиста с синим листочком! Как, и вправду покрепчал русский парень?..»
– Ду-умаешь?.. – с сомнением и разочарованием протянула Таня.
...То был один из немногих случаев, когда отчим в своих догадках оказался не прав.
А может, он просто хотел успокоить падчерицу?..
...Итак, поздним вечером в субботу Таня возвращалась от Валерия Петровича, проживающего в Останкине, к себе домой в Новогиреево. Верный «пежик» – новенькая «Пежо-106» – пел на высоких оборотах. Недавно реконструированная пятиполосная МКАД послушно стелилась под колеса. Машин было мало, «пежик» выжимал сто сорок, фонари так и мелькали пообочь.
Через полчаса Таня уже свернула на шоссе Энтузиастов. Скоро она будет дома.
Однако на одной из глухих улочек Новогиреева ее остановил гаишный патруль.
Таня сквозь зубы выругалась: «Нет от вас покоя!»
Выходить из машины не стала: ночь, безлюдье, мало ли что у патрульных на уме. Дождалась, пока мент ленивой походкой дошкандыбает к ней. Открыла боковое стекло, протянула сержанту документы. Тот острым глазом осмотрел девушку, затем глянул на права и попросил (именно попросил, очень вежливо!):
– Татьяна Валерьевна, откройте, пожалуйста, багажник.
– Хотите на запаску посмотреть? Так она у меня не в багажнике, а висит под днищем.
Однако гаишник не принял ее шутливого тона. Повторил, уже строго:
– Багажник откройте.
Чертыхнувшись про себя, Таня вылезла из салона и подошла к багажнику. Тут и второй мент рядом откуда ни возьмись появился – в большем чине, чем первый, – кажется, даже майор. Садовникова распахнула багажник:
– Вот, полюбуйтесь. Огнетушитель, знак аварийной остановки, аптечка.
Однако... Помимо привычного барахла, за год успевшего скопиться в «пежике», в неверном свете лампочки, освещавшем багажный отсек, виднелось нечто, никогда не виданное Татьяной: небольшой черный полиэтиленовый пакет, перемотанный скотчем.
Второй милиционер – тот, что в немалом чине, – указал на него.
– Что это такое?
– Понятия не имею... – пробормотала Таня. – В первый раз вижу... Это не мое...
– Значит, не ваше, – хмыкнул он и обратился к напарнику: – Будем оформлять.
А дальше все завертелось – потрясенная Таня даже не успевала следить за событиями. Рядом появился мужик в кожанке, по виду – еще один мент. Возникли откуда-то и двое гражданских – муж и жена средних лет. Они опасливо поглядывали на Таню и внутрь багажника.
– Внимание, понятые, – произнес, обращаясь к ним, майор. – Производится выемка наркотического средства.
Он надел перчатки и достал из багажника сверток. Затем, держа его в руках, взрезал ножом. Из пакета высыпалась толика белого порошка. Мент сунул в порошок мизинец. Лизнул его. Удовлетворенно произнес:
– Героин. – И добавил, взвесив сверток на ладони: – Явно – особо крупный размер. Готовим протокол изъятия и задержания.
И тут же третий мент – тот, что в штатском, – схватил Таню за руки, завернул их за спину – и не успела она даже охнуть, как на ее запястьях защелкнулись наручники.
Ошеломленная Таня не могла понять, что происходит. Все, что она сумела, – это выкрикнуть:
– Сверток не мой! Мне его подбросили!
– Все так говорят, – удовлетворенно молвил майор и, больно схватив девушку за локоть, препроводил ее к патрульной машине.
Затем, толкнув за шею, усадил Садовникову на заднее сиденье милицейского «Форда». Там помещался второй штатский, – на которого она чуть не упала. Штатский подвинулся и даже помог ей усесться.