Страница 41 из 56
Одни говорили, что это - самоубийство. Другие - подозревали младшего сына актрисы, говорили, что мальчик мог прийти к ней в гримерную и, как бы подражая какому-нибудь театральному герою, нанести порезы матери. Мальчик ведь вырос за кулисами и мог перепутать игру на сцене с реальностью. Он был еще слишком мал...
Ходили разного рода слухи.
Кеша не появился в парке ни на следующий день, ни через два дня. Я случайно столкнулась с ним у городской столовой. Он посмотрел на меня. И в эту минуту меня осенила страшная догадка. Я вспомнила, каким бледным и растерянным выглядел Кеша в тот день, как он машинально потирал свои запястья именно в тех местах, где были порезы у его матери. Но ведь он тогда еще не мог знать, что она мертва, тело-то обнаружили позднее. В моих глазах Кеша прочитал, что я ВСЕ ЗНАЮ. Он бросился бежать со всех ног, и больше я его никогда не видела.
- А почему вы не пошли в милицию? - спросил Алексей.
- Не знаю, ведь мы с ним подружились, к тому же это были всего лишь мои догадки... И потом, я так испугалась! И даже сейчас, когда вспоминаю все это, мне становится не по себе.
Лицо Гурдиной побледнело.
- Я должна... передохнуть... - с трудом про-говорила она.
- Сейчас принесу воды, - откликнулась Катя.
- ...Самое страшное заключалось в том, что эта история имела продолжение. Спустя восемь лет, когда у меня уже был сын, мне неожиданно принесли заказное письмо. Оно состояло всего из нескольких строк. Я помню их почти наизусть: "Я ничего не забыл, как и ты. Вспомни гималайские кедры, наши игры... Я понял, что ты ЗНАЕШЬ, и я не дам тебе покоя, ты будешь жить в вечном страхе за себя и за своего сына. Я приду к вам однажды..."
Представьте мое состояние. Я чуть не сошла с ума, побросала вещи в чемодан и уехала куда глаза глядят, сменила все, даже собственную фамилию. Я колесила по всему Союзу, заметая следы. Но самое страшное - я навеки потеряла покой из-за сына, я страшно боялась за него. Я скрывала его ото всех, и поэтому сын чаще всего жил не со мной, а у чужих теток, которые за ним присматривали. Однажды мы с ним даже разлучились на долгие семь лет...
- Видимо, это момент в дневнике, где Рудик пишет, что он потерял, а потом обрел свою мать.
Гурдина кивнула:
- Да, мы вновь соединились, когда он уже был взрослым юношей. Он работал в моем театре с момента основания, правда, как вы теперь знаете, не под своей фамилией. И никто не знал, что мы мать и сын, мы были вынуждены скрывать это от всего света. В тот день я получила послание от этого человека. Он написал мне, что приедет в театр, чтобы встретиться со мной. Вы, наверное, можете себе представить, как я испугалась. Я ходила по своей комнате, лихорадочно меряя ее шагами, как зверь, попавший в клетку, и разговаривала сама с собой вслух. Рудик, видимо, подслушал мой монолог и решил действовать. Но я не знала, клянусь вам, что он затеял! Я бы остановила его! Остальное вам известно.
- Он сделал главное - он сохранил вашу жизнь, ведь он так любил вас!
- Лучше бы умерла я.
- Теперь вы избавились от вечного страха...
Гурдина как-то странно посмотрела на Алексея.
- Нет, - голос ее звучал как бы издалека. - Вы сказали, что установили факт моего знакомства с убитым из-за того, что я ни разу не подошла и не взглянула на него. Я сделала это зря. Потому что убит был совсем другой. Этот человек - сущий дьявол! Он почувствовал опасность и послал вместо себя другого. Звериный инстинкт!
- Откуда вы знаете, что убит другой, если вы его не видели? вырвалось у Кати.
- Потому что сегодня утром я получила от него еще одно послание...
***
Катя не помнила, как, ошеломленная, она до-бралась до своего дома. Было уже темно. "Гурдину преследует маньяк, - вертелось у нее в голове, маньяк..." Только что прошел дождь, и Катя, ничего не видя вокруг, с размаху наступала в лужи, забрызгивая ноги. Она вошла в плохо освещенный подъезд, и тут кто-то сзади положил ей руки на плечи. Не помня себя, она дико закричала и потеряла сознание...
- Ну ты меня и напугала, - Игорь сидел около дивана и тряс ее за руку. - Очнулась? А то я уже хотел "скорую" вызывать. Вдруг ты всерьез окочурилась.
- А где он? - слабым голосом спросила Катя, приподнимаясь на подушке.
- Кто - он?
- Ну, маньяк, который напал на меня сзади в подъезде.
Игорь оглушительно захохотал.
- Милая, ты уже меня в маньяки записала, спасибо.
- Ты даешь, нервы и так на пределе, а ты шуточки откалываешь! вспыхнула Катя.
- Заработалась, по подиуму вышагивая.
- Какому подиуму? - не поняла Катя.
- Как - какому, ты же у нас теперь манекенщица агентства "Файн старз", в ночных богемных клубах работаешь.
- В клубах? - Катя постепенно начинала что-то понимать.
- Вот дает, сотрясение мозга, что ли? Завтра я тебе продукты с витаминами принесу для поддержания общего тонуса и работоспособности: дыню, папайю, манго. Правда, я всего на два дня в Москве, проездом, потом улетаю в Таиланд.
- Так, - Катя уже сидела на диване, - с кем же ты меня перепутал, дорогой, какая такая твоя подружка работает в ночных кабаках? А?
- Да ты чего, кого я перепутал? - глаза Игоря виновато забегали по сторонам.
- Значит, я сижу как дура, два-три раза в год мне выпадает великое счастье лицезреть тебя, а ты, в отличие от меня, развлекаешься на всю катушку с другими подружками. Не сомневаюсь, в Москве ты бываешь гораздо чаще, чем это говоришь мне. Ну, спасибо! Хорошо, что проговорился, а то я бы жила до сих пор в полном неведении.
- Ты лежи, лежи. Да это просто случайная знакомая, я ее видел-то всего два раза.
- Это уже никакого значения не имеет, немедленно уходи! - выкрикнула Катя. - И забудь даже номер моего телефона. Уходи!
Игорь встал со стула:
- Ладно, зайду в другой раз, когда остынешь.
- И не вздумай, спущу с лестницы.
Когда за ним захлопнулась дверь, Катя залилась слезами, уткнувшись в подушку. "Почти два года... уже привыкла к нему... к его частым отлучкам... встречам... Правда, был... Артур... Артур..." И Катю пронзило острое чувство горечи. Ну почему у нее все складывается так нелепо и безнадежно?!
***
Теперь все постепенно становилось на свои места... Гурдину преследовал человек из таинственной организации - ордена Розенкрейца, маньяк, который не остановится ни перед чем, чтобы довести начатое им дело до конца. Гурдина стала для него слишком опасным свидетелем. Ей пришлось немало хлебнуть, колеся по бескрайним просторам бывшего Союза. Страх преследовал Гурдину всю жизнь, она гнала его от себя, сопротивлялась, и все-таки он настиг ее. Что делать - Алексей не знал. А события принимали крайне опасный оборот, и медлить было нельзя. Нужно как можно скорей выработать четкую тактику поведения, чтобы загнать убийцу в тупик, в ловушку, откуда ему уже никогда не выбраться. Но как осуществить задуманное? Противник хитер и осторожен. Ему нужна только Гурдина, девочка, с которой он когда-то играл в алупкинском саду... Посланец ада, человек из таинственного ордена, опьяненный кровью и собственным могуществом...
Нужно сказать Гурдиной, чтобы она была крайне осторожна, пусть ни на шаг не отпускает от себя Лину Юрьевну, вдвоем все-таки риск меньше, меньше вероятность внезапного нападения. Алексей вдруг представил мерзкого паука, сидящего внутри кровавой паутины. Он замер, притворился недвижимым, чтобы заманить следующую жертву...
Надо будет через информационную службу "Белого грифа" постараться добыть хоть какие-то сведения о драме, разыгравшейся когда-то в Алупке. Конечно, по прошествии стольких лет многое не раскопаешь, но какие-то детали этого дела могут помочь сегодняшнему расследованию. Особых надежд возлагать на это не стоит, но использовать любые, даже самые незначительные возможности необходимо. Взгляд Алексея упал на лежавшую рядом папку. Это были материалы расследования смертей академиков, искусствоведов, заслуженных профессоров, чьи новоиспеченные вдовушки быстро распродавали престижные квартиры, а сами исчезали в неизвестном направлении. Значит, это разные дела. А они-то с Катей думали, что дела каким-то образом перекрещиваются. Рудик - убийца. Он убил "человека в партере", но являлся ли он также убийцей Касьянникова и Юлии Мироновой? Возможно...