Страница 280 из 282
Фамилии Аникеева и Филатьева Главный конструктор обвёл и поставил рядом жирный знак вопроса.
— Сергей Палыч, ты этак всех кандидатов повычёркиваешь, — урезонил его Келдыш. — Кого запускать-то будем?
— А ты, Мстислав Всеволодович, сам подумай: эти добры молодцы вместе с Нелюбовым выпили пива и попались в нетрезвом виде патрулю, — ответил Королёв. — О чём это говорит?
— Раздолбаи, — пожал плечами Келдыш. — Ну, скажи Каманину — он ведь будет отрядом командовать? Скажи ему, чтобы держал их в ежовых рукавицах.
— Дело не в том, что раздолбаи, а в том, что не умеют просчитывать результаты своих действий! И нарушают одиннадцатую заповедь: «Не попадайся», — строго ответил Сергей Павлович. — А в космосе это может стоить жизни. Насчёт ежовых рукавиц — это правильно. Надо кого-то подобрать на замену Варламова, Рафикова и Карташова.
— Так давай возьмём кого-нибудь постарше, из тех, что прошли во второй набор, и летали? — предложил Мстислав Всеволодович. — Ты и так очень сильно задрал планку по возрасту, — он углубился в изучение списка космонавтов второго набора. — Смотри, вот: Артюхин, 1930-го года рождения, а полетел в 74-м, в 44 года! Добровольский, 28-года — летал в 71-м. Береговой! Летал в 68-м, в 47 лет! Губарев, 31-го года, ему сейчас 28. Дёмин, 26-го года, а полетел в 74-м.
— Дай-ка посмотреть... — Королёв потянулся за списком. — Угу... Губарева возьмём. Береговой... У него, вроде, какой-то конфликт был с Гагариным...
— С Юрой? — не поверил Келдыш. — Не может быть, он же добрый парень, бесконфликтный...
— Берегового зачислили дополнительно, а он в войну служил с Каманиным, — пояснил Королёв. — Пошли слухи, что Каманин «протащил своего».
— Ну вот, а если взять его прямо сейчас, до назначения Каманина, то никаких слухов не будет, — подсказал Мстислав Всеволодович.
— Дело говоришь... Георгий Тимофеич — лётчик испытатель со стажем, к тому же мужик, как говорят, на редкость въедливый, от него большая польза может получиться, — согласился Главный конструктор. — Пошлю к нему Яздовского, пусть поговорит.
— Раз он — испытатель, назначь его внутри отряда инструктором-методистом, — посоветовал Келдыш. — И Комарова ему в помощь, вторым инструктором. Остальные ведь из строевых частей, а заниматься им придётся, по сути, испытательской работой. Опыта такого у них нет, вот Береговой с Комаровым и научат.
— Тоже верно! — Сергей Павлович с уважением взглянул на собеседника и сделал пометку в блокноте.
— Заодно и Каманину будет проще с этими ребятами справляться, если в отряде его давний сослуживец будет, — продолжал Мстислав Всеволодович.
— Да ладно! — усмехнулся Главный конструктор. — Николай Петрович кому хочешь все мягкие части тела оторвёт и съесть заставит! Сам управится.
— Да? Ну, ладно. А что там с международным набором космонавтов?
— Да пока медленно... — Королёв порылся в своих бумагах. — Пока что кандидатов представили только китайцы и ГДР, в ближайшее время ждём югославов и индусов... где-то у меня тут список был... А, вот! Китайцы: Чжао Баотун и Чунг Цзун. Немцы: Зигмунд Йен и Рольф Бергер. (АИ, частично, т. к. Зигмунд Йен был первым немецким космонавтом в реальной истории и подходит по возрасту. Остальные кандидаты, кроме Чунг Цзуна — также реально существовавшие лётчики)
— На первый международный полёт экипаж подготовить успеем, а там, глядишь, и остальные подтянутся. А что с Бондаренко делать будем?
— Ну... — Королёв задумался. — Неаккуратный он. В барокамере с кислородом бросил вату со спиртом на разогретую электроплитку. Сгорел заживо.
— По-моему, его просто плохо проинструктировали об опасности атмосферы чистого кислорода, — заметил Келдыш. — И кстати, стоит ли в кислородной атмосфере включать электроплитку с открытой спиралью?
— Его вина тут минимальная, хотя, конечно, должен был сам думать, своей головой. Досадная случайность. Надо ребят проинструктировать дополнительно, по соблюдению мер безопасности. Вроде как товарищ Серов с той девушкой-певицей организовал. Бондаренко к тренировкам допустим, но приглядывать за ним надо, — решил Королёв. — Меня ещё, честно говоря, Титов беспокоит. Подготовка отличная, но слишком импульсивный, может сорваться и совсем голову потерять. Без тормозов.
— Так и назначь его командиром международного экипажа, как Никита Сергеич предложил. Когда почувствует ответственность за подчинённых — остепенится, — посоветовал Келдыш. — А уж если нет — найдём, кем заменить. Есть люди постарше и более ответственные, тот же Береговой, Комаров, Беляев, Попович...
— Пожалуй, — согласился Главный конструктор. — Вроде всех утрясли?
— Ещё один остался, заменить Рафикова, если ты не передумал.
— Не передумал. Будем заменять, — твёрдо решил Королёв. — Но кем? Всех, кто в первом отряде прошёл по медпоказаниям, перебрали, а из состава второго дёргать больше не хочу, так там вовсе людей не останется. Давай посмотрим по тем, кого медики по возрасту забраковали, что ли?
— Можно ещё посмотреть тех, кого чекисты вычеркнули, — предложил Мстислав Всеволодович. — Понятно, что с оглядкой на причины, но, может, они перестраховались?
Он порылся в списках, проглядывая один за другим, и откладывая в сторону.
— Вот, например. Насколько я понимаю, парень хорошо подготовлен, здоровье отличное, налёт на истребителе побольше, чем у того же Гагарина, командованием части характеризуется сугубо положительно, имеет значок «Отличный лётчик», родственников за границей нет, отец — сапожник, мать — повариха...
— За что ж его, такого положительного, забраковали? — поинтересовался Сергей Павлович.
— Да, похоже, за национальность...
— Как так? — удивился Главный конструктор. — Ну-ка, дай посмотреть... Гм... Зиновий Яковлевич Финштейн, старший лейтенант, летает на МиГ-19. По рекомендации лётчика-испытателя М.Л. Галлая дал согласие на прохождение предварительного отбора в отряд космонавтов. Забракован мандатной комиссией. (АИ) М-да... «Спутник мчится по орбите, с перигея в апогей...» Понятно, почему его чекисты забраковали...
— Дурость это, по-моему, — твёрдо заявил Келдыш. — Делать атомные бомбы, ракеты и космические корабли им, значит, можно, а летать на них — нельзя? Что, Борис (Черток), или там, Семён (Косберг), плохо работают?
— Да что ты меня-то уговариваешь, ты это поди в ЦК докажи! — ответил Сергей Павлович.
— За Никитой Сергеичем я ничего такого не замечал. Думаю, если подать вопрос правильно, то решение будет положительным, — сказал Мстислав Всеволодович. — Его, кажется, Галлай рекомендовал? Давай ещё его спросим?
Марк Лазаревич Галлай, также участвовавший чуть позднее в подготовке космонавтов первого отряда, услышав фамилию Финштейн, просиял и только показал большой палец.
— А поподробнее? — попросил Королёв.
— Зяма Финштейн? Отличный парень! Одессит, душа компании. Мы с ним не родственники, но знаю его отца ещё до войны, и его самого знаю, — ответил Галлай. — В детстве болел часто, потом занялся спортом, лет в 12, по сути, сделал себя сам. Закончил 10 классов, в институт поступать хотел, но передумал, поступил в лётное училище. Летает на уровне испытателя, я его сначала в ЛИИ рекомендовать хотел, а тут как раз набор в отряд космонавтов, вот я ему и посоветовал... Никак не думал, что его чекисты срежут.
Королёв с сомнением посмотрел на Келдыша:
— Что скажешь, Главный теоретик?
— Пусть Карпов ему пошлёт вызов, — предложил Мстислав Всеволодович. — Если пройдёт медкомиссию, Хрущёва я беру на себя. Если Никита Сергеич поддержит, Серов возражения снимет, тогда и ЦК палки в колёса ставить не будет.
— Да, ещё, вы, Сергей Палыч, уж очень жёсткие ограничения по возрасту установили, — посетовал Галлай. — Если бы не возрастная планка в 30 лет, можно было бы из испытателей очень опытных лётчиков набрать. А так... Опытный испытатель моложе 30 лет — крайне редкий случай!