Страница 6 из 247
— То есть, референдум?
— Э-э... ну... вроде того... — паренёк замялся, возможно, слово оказалось незнакомым. — Мы чаще говорим «общее обсуждение»
— Здорово! Это же прямая демократия в действии, — одобрил Хрущёв. — А голосования как проводите? Это же надо бюллетени готовить. Или вы всё открытым голосованием решаете?
— Текущие вопросы — открытым голосованием. — ответила Ира. — А если вопрос важный, пишем вопрос и варианты на доске, раздаем пустые листки, каждый сам пишет себе бюллетень, отмечает вариант, и сдаёт депутату класса. Это же почти как обычное тестирование, только бланк пишем сами.
— Вот так. Всё гениальное просто, — Никита Сергеевич был впечатлён. — Ты, наверное, сама — депутат?
— Да.
— А с какого возраста у вас депутатом стать можно?
— С семи лет. У младших школьников — Младший Совет, у нас — Старший. Решения принимает Старший Совет, но мнение Младшего учитывается. Совсем маленьких тоже приучаем решать проблемы вместе. Для них у нас наша собственная система образования — мы им помогаем уроки делать, заодно и сами повторяем пройденное. Мы вообще всё стараемся делать коллективно.
— Молодцы! Я только не пойму, когда вы при этом успеваете основную учебную программу осваивать? — спросил Хрущёв.
— А это много времени не занимает. Обсуждать можно и на переменах, голосовать — на классном часе или пока домашние задания делаем, — подсказал Николай.
— Конституцию и законы мы летом писали, — добавила Ира.
— Законы? У вас и законы есть?
— Как положено в нормальном государстве, — солидно ответил Николай. — Есть правила поведения, их дополнили, теперь они стали законами.
— И нарушители есть? Что с ними делаете?
— Куда ж без них? Бывают. Судим коллективом, если серьёзное что, и наказываем по закону. Вот, осенью играли в футбол, стекло разбили. Так тех, кто разбил, обязали новое стекло вставить. Стекло завхоз дал, а вставляли те самые, футболисты.
— М-да... Серьёзный подход. А депутаты у вас меняются?
— Будут меняться, — кивнула Ира. — Депутатский срок ввели один год, и больше двух сроков нельзя. Просто ещё времени мало прошло.
Шум вокруг усилился. Оглянувшись, Хрущёв заметил, что детей в спортзале заметно прибавилось. Часть вновь прибывших была не в пионерской форме, а в обычной школьной. Некоторые из них проталкивались поближе к гостям, явно хотели посмотреть вблизи на руководителей государства.
— Это откуда столько народу?
— У второй смены занятия кончились, — ответил Николай. — И они ещё наших друзей с собой привели, не каждый же день к нам Первый секретарь ЦК приезжает.
— Каких друзей?
— Так из школы! Мы же все в обычную школу ходим. Учимся вместе с детьми из обычных семей. И дружим с ними.
В этот момент Никита Сергеевич понял, что произошедшие изменения гораздо глубже, чем кажутся на первый взгляд. Он знал, что детдомовские дети редко вступают в нормальное общение с детьми из обычных семей. Сам факт проживания в детском доме накладывает свой отпечаток, чаще — негативный. А тут всё было иначе. Дети после школы спешили не домой, к родителям, а к друзьям в детский дом. Так не бывает. Что-то здесь было неправильно, точнее — не как всегда.
— То есть, вы дружите с ними, и они к вам в гости ходят?
— Не только в гости, вообще каждый день приходят, — ответил Николай.
— Тут у них интереснее, чем на улице! — добавил вихрастый парнишка, года на два помладше, судя по обычной школьной форме — не из детдома. — У них тут свои кружки по интересам, и праздники, и вообще весело.
— Как вы добились, что к вам в гости дети из семей ходят? — спросил Хрущёв.
— Мы подумали, что если про нашу коммуну никто не узнает, то и толку от неё не будет, — ответила Ира. — Поэтому устроили праздник, пригласили наших одноклассников. Сначала пришли не все, только несколько человек. Но им понравилось. Потом мы решили отметить день рождения нашей учительницы, тоже устроили праздник. В этот раз пришло уже больше. Потом стали организовывать кружки. Сначала авиамодельный, потом радио, потом судомодельный, для девочек — кружок вышивания, потом ещё переплётное дело, чтобы учебники ремонтировать, и фантастику из «Комсомольской правды» подшивать.
— Ир, девочки не только вышивать ходят, я в радиокружок хожу, — встряла в разговор ещё одна девочка. — И не я одна!
— Да, в радиокружке и девочки занимаются, вот, Оксана сама радиоприёмник сделала, — подтвердила Ира. — В эти кружки к нам одноклассники и ходят. Особенно те, кто близко живёт. До Дома пионеров от нас далеко.
— Вот это да! А кто эти кружки ведёт?
— Радиокружок ведёт дядя Миша... Михаил Петрович, то есть... Воспитатель наш. Он в армии радистом был.
Хрущёв и Афанасенко многозначительно переглянулись.
— А остальные мы сами ведём, кто постарше — учит младших, — добавил Николай. — Там несложно. Чего сложного — книги переплетать? Я сам научился, и малышню научил.
— Нет, вы только посмотрите... Невероятно, — удивился Никита Сергеевич. — Кстати, а вы знаете вот этого дяденьку? — он указал на Аджубея. — Он, между прочим, главный редактор «Комсомольской правды»...
— Сдал... — притворно сокрушённо произнёс в наступившей секундной тишине Аджубей, и широко улыбнулся.
В следующий момент его захлестнула орущая, прыгающая толпа детей. По долетающим обрывкам фраз Хрущёв понял, что печатаемую в «Комсомолке» литературную страничку фантастики здесь любят и ценят. (АИ)
Пользуясь тем, что внимание детей на некоторое время переключилось на зятя, Никита Сергеевич повернулся к Иванову:
— Ну, Игорь Петрович, нет слов! Молодец!
— Да что я, это всё сами дети. Вы посмотрите, это же бурлящий океан энергии. Если её грамотно направить, кое-в чём подсказать, она горы сметёт, — усмехнулся Иванов.
Через пару минут Хрущёв понял, что Аджубея надо спасать, иначе дочь рискует остаться без мужа, а он сам — без зятя. Он попросил Николая:
— А можете нам всё здесь показать?
— Конечно! А что именно?
— Всё. Вообще всё. Мне всё у вас интересно.
Его тут же взяли за обе руки и повели на экскурсию по детдому. Следом вели Афанасенко, Аджубея, Иванова и Спиридонова. Всех словно подхватила бело-синяя пионерская волна, украшенная, будто сполохами огня, алыми галстуками. Охрана следовала за ними, не вмешиваясь, но и не отставая ни на шаг.
Среди прочего, воспитанники детдома, или теперь уже правильнее сказать — коммуны, показали Хрущёву свою теплицу, зная, какое внимание уделяет Первый секретарь ЦК сельскому хозяйству и снабжению населения.
Теплица Никите Сергеевичу понравилась. Настолько понравилась, что он, похвалив детей за основательность подхода к решению вопросов, дал зарок самому себе: не дать ленинградской инициативе погибнуть под железной пятой партноменклатуры.
Через полчаса запыхавшегося Хрущёва приземлили в столовой и поили чаем со свежими, ещё тёплыми сдобными булочками.
— Кто булочки-то печёт? Повара?
— Нет, мы сами, — ответили две девочки постарше. — Повара хорошо готовят, но мы тоже хотим научиться. Они нас учат. Мы на все праздники угощение готовим сами.
— Молодцы! Очень здорово вы тут всё придумали, — похвалил Никита Сергеевич.
— Мы ещё и с другими детским домами связи поддерживаем, — сказал Николай. — Сначала переписывались, а потом стали ездить к ним по обмену. Наши активисты — к ним, а от них — к нам. Только мало где директора разрешают такие коммуны устраивать.
— Есть такая проблема, — подтвердил Иванов. — Опасаются директора, как бы чего не вышло. Не знают, как на это посмотрит РОНО, министерство, местные партийные органы...
Хрущёв перевёл взгляд на Спиридонова, потом на Афанасенко. Спиридонов явно ждал реакции Первого секретаря ЦК, он уже догадывался, что Никите Сергеевичу всё понравилось, но, как опытный аппаратчик, для верности решил дождаться явного подтверждения. Афанасенко тоже не спешил с выводами. Типичные управленцы, они привыкли держать нос по ветру, дожидаясь «одобряма» от высшего руководства.