Страница 13 из 247
— Преобразователи такие мы сделали, а тут на нас вышли с этим оптическим энкодером. Мы немного подумали, модифицировали существующие схемы... Получилось очень точное и недорогое оптико-электронное устройство. Теперь вот Владимир Иванович на его основе собирается свой станок модернизировать.
— Эк у вас лихо всё закрутилось, товарищи, — улыбнулся Хрущёв. — Одна разработка цепляет другую, другая — третью... Молодцы, так и надо! Я, собственно, что спросить-то хотел. Вот, допустим, токарь на станке Владимира Иваныча своими движениями программу на магнитную ленту записал. А можно ли информацию с этой ленты считать в ЭВМ и в машине проанализировать?
— Можно, конечно, — подтвердил академик Лебедев. — Это получится оцифровка аналогового сигнала. Потом можно написать программу, которая будет оцифрованный сигнал «разбирать» на составляющие и анализировать. Таким образом, можно получить в виде цифр, скажем, скорости подачи, скорости вращения заготовки, перемещения суппорта на каждой операции...
— Вот! Это-то мне и было нужно! — сказал Хрущёв. — Если сигнал с ленты ЭВМ считать и проанализировать может, значит, она сможет его и обратно записать.
— Можно даже проще сделать — писать перемещения на перфоленту, сразу в оцифрованном виде, — предложил Старос.
— Да, и так можно, — подтвердил Дикушин. — Мы взяли магнитную ленту, потому что её в магазине радиотоваров купить можно, и с АЦП возиться не надо...
— Это уже детали, — продолжил Никита Сергеевич. — Важно другое. Первое. Технолог может считанную с ленты запись просмотреть, проанализировать, найти возможные ошибки токаря, минимизировать задержки, а где-то, скажем, наоборот, чуть скорректировать подачу, чтобы, например, уменьшить износ инструмента или получить меньшую шероховатость...
— Второе. Эту же запись можно в откорректированном виде записать на другую ленту, отправить на другой завод, а то и вовсе передать на другой конец страны по проводам или радиорелейной связи. Так? — уточнил Хрущёв и продолжил. — Получается сетевая структура. Такая же, как мы сейчас формируем в Госплане и в ПВО. Причём она может работать по тем же линиям связи, которые у нас сейчас строятся.
Конструкторы и министры явно не рассматривали в своих планах подобного поворота событий.
— Гм... — академик Дикушин уважительно взглянул на Первого секретаря ЦК. — Это возможно...
— А тогда это нам даёт возможность значительно более широкого распространения относительно недорогих станков с программным управлением, — заключил Хрущёв. — Ведь в этом случае не нужно пристраивать пока ещё очень дорогую ЭВМ к каждому станку. Достаточно иметь одну ЭВМ в заводском вычислительном центре. А то и одну на город, если город небольшой.
— Постепенно, по мере удешевления ЭВМ и уменьшения их габаритов, будем увеличивать их количество на заводах, — предложил Старос. — Вот пойдёт в серию наша УМ-1, её уже можно будет ставить каждому технологу персонально.
— Да даже если одну-две на технологический отдел поставить — уже выигрыш получится огромный, — заметил Костоусов.
— Мечтать не вредно, — охладил собравшихся Максим Захарович Сабуров. — Станков с программным управлением у нас пока ещё единицы. Действующие в стране ЭВМ можно пересчитать на пальцах.
— Но с чего-то начинать надо, — ответил Хрущёв. — Вы — Госплан, вот и планируйте, выделяйте ресурсы, особое внимание — таким отраслям, где нужно частое обновление модельных рядов — автомобилестроение, производство бытовой техники.
— То есть как? Не военным? — уточнил Байбаков.
— Нет, именно не военным, а автомобилестроителям, им нужнее. Им надо быстро реагировать на требования рынка. Если мы хотим выйти с нашими автомобилями на международный рынок, — сказал Никита Сергеевич, — надо учиться обновлять модельные ряды так же быстро, как это делают на Западе.
— Понятно, — Сабуров сделал пометку у себя в блокноте.
— Вы, Валерий Дмитрич, что-то упоминали про НИИ-160, — Хрущёв повернулся к Калмыкову. — Не томите, расскажите хотя бы вкратце.
— Последние несколько лет у нас стоит задача создания и совершенствования электровакуумных приборов, прежде всего — магнетронов для радиолокации и клистронов для аппаратуры связи, — ответил Калмыков. — В ходе работы над этой темой мы столкнулись с необходимостью изготовления миниатюрных сложнопpофильных деталей. Причём для этих деталей требовалась микронная точность и хорошее качество обработанной поверхности — шероховатость не более десятых долей микрометра. При этом размер самих деталей — 3, 4, 7 миллиметров.
— Это что за детали? — поинтересовался Хрущёв.
— Управляющие сетки клистронов, анодные блоки магнетронов, замедляющие системы ламп обратной волны миллиметрового диапазона, катоды и аноды клистронов и малошумящих СВЧ-усилителей, электронно-оптические и индикаторные электронно-лучевые трубки, сложнопрофильный инструмент, например, пуансоны для холодного выдавливания деталей электронных приборов, — перечислил Калмыков.
— Чтобы снизить трудоёмкость изготовления, отверстия в медных пластинках прошиваются электроискровым способом, с помощью электрода, на конце которого нарезаны выступы нужного размера с требуемыми промежутками.
— Электроискровой способ... что-то я об этом слышал, — припомнил Хрущёв.
— Изобретён в 1937-38 годах Борисом Романовичем и Натальей Иоасафовной Лазаренко, — напомнил Калмыков. — 16 июня 1948 г Постановлением Правительства СССР, была создана Центральная научно-исследовательская лаборатория электрической обработки материалов (» ЦНИЛ — Электром» ). — Первоначально она входила в состав НИИ-627 Министерства электротехнической промышленности. В 1953 г. «ЦНИЛ-Электром» была выделена в самостоятельную организацию, а в 1955 г. передана в систему АН СССР.
— Я этим вопросом в 1948-м году занимался, — вспомнил Сабуров. — Но, как припоминаю, метод тогда не показывал высокой точности, использовался, в основном, на заготовительных операциях...
— Там всё зависит от мощности и длительности импульса, подаваемого на электрод, — подсказал академик Дикушин. — Поначалу действовали методом «быстрее, выше, сильнее», пытались снимать максимальное количество металла одним импульсом, чтобы повысить производительность. Но потом оказалось, что метод годится для наиболее прецизионных применений, если мощность и длительность импульса, наоборот, уменьшить.
— Вам этот метод, вижу, тоже хорошо знаком? — спросил Хрущёв.
— Конечно, — кивнул Дикушин. — У нас в ЭНИМС тоже есть отдел электроэрозионных станков, Абрам Лазаревич Лившиц там руководит.
— Как оказалось, электроэрозионные станки — одни из наиболее легко поддающиеся автоматизации, — пояснил Лебедев. — Такой станок работает либо профилированным электродом, который перемещается только по одной оси, либо электродом-проволокой, например, для вырезания плоских деталей сложной формы, или тех же профилированных электродов, например, для прошивки сеток. В этом случае задача чуть сложнее, надо перемещать стол станка по трём осям. Но, имея оптические преобразователи «угол-код», нам удалось относительно быстро модифицировать уже созданные в НИИ-160 станки, сделав для них программное управление.
— Так у вас есть готовые станки? — уточнил Никита Сергеевич.
— Да, хотя лаборатория электроискровой обработки в НИИ-160 официально создана в феврале-марте 1957 года, работы были начаты ещё в 1953-54 годах, — ответил Калмыков. — Александр Иваныч, — обратился он к Шокину. — Не помните, сколько там экспериментальных установок на сегодняшний день?
— Двадцать шесть было в прошлом году, на момент подписания приказа о создании лаборатории, — вспомнил Шокин. — Всего по этой теме работало 7 отделов, около 30 человек.
— А изобретатель... товарищ Лазаренко, тоже там работает? — спросил Хрущёв.
— Нет... он сейчас в долгосрочной командировке в Китае...
— Зачем? — Никита Сергеевич нахмурился. — Стоит ли передавать кому-либо наши самые передовые технологии? Считаю, что товарища Лазаренко надо из Китая отозвать.