Страница 2 из 22
— М-м-да, действительно… плохо бриты… А с майором Абдурахмановым, вашим знакомым, — полный конфуз! Представьте, до самого вашего прихода генерал говорил о том о сем, и ни одним словом не обмолвился о гвардейцах Абдурахманова. А под конец — пожалуйте бриться! Да, плохо, очень плохо мы связаны с передним краем… Учтите, лейтенант…
Редактор остановился и предупреждающе поднял кверху указательный палец…
И вдруг совсем недалеко послышалось прерывистое буханье зенитной батареи, а затем несколько глухих мощных взрывов, от которых вздрогнули кроны сосен и на наши головы посыпались сухие иголки.
— Салют наступающему дню, — усмехнулся редактор и, опустив палец, продолжал прерванную мысль. — Учтите, лейтенант, вам нужно не только найти батальон Абдурахманова и показать его людям, но — что не менее важно — укрепить связь газеты с передним краем…
Через час я покинул наш лесной приют, распрощался с тихим озером, лесными тропинками, покрытыми мягким ковром прошлогодней листвы. Я знал, что уже не вернусь сюда, что встреча с товарищами и редакцией произойдет в другом месте.
Мне первым делом нужно было добраться до хозяйства полковника Лебедева.
Только он мог указать путь в батальон майора Абдурахманова.
Попутный грузовик доставил меня на контрольно-пропускной пункт военно-автомобилыюй дороги. Поток машин двигался на запад почти непрерывно. На вопрос, как проехать в хозяйство полковника Лебедева, все шоферы отвечали в один голос:
— Не знаем.
Когда я уже совсем потерял было надежду, возле регулировщицы остановился грузовик, а за ним быстро образовалась «пробка». Услышав энергичные возгласы регулировщицы, я подошел узнать, в чем дело.
Худенькая регулировщица распекала рослого бравого солдата узбека, нагруженного двумя большими баулами и чемоданом.
— Зачем кричишь! Ты лучше помоги, — добродушно отшучивался сержант, кряхтя под тяжестью груза.
— Есть мне время таскать твое барахло, — кипела регулировщица.
— Это не барахло, а подарки, дорогой товарищ, ташкентские подарки.
Веселый сержант поставил свой тяжелый и объемистый груз на обочину дороги, отряхнулся, поправил ремень на шинели, чуть надвинул на лоб пилотку и строевым шагом подошел к регулировщице.
— Разрешите обратиться!
— Разрешаю.
— Во-первых, вот вам привет из солнечного Узбекистана, — он вынул из кармана шинели небольшой пакетик.
Регулировщица, засунув флажок за голенище сапога, развернула пакетик и радостно вскрикнула:
— Курага! Изюм! Вот так подарок! Девчата!
Из землянки, скрытой густыми кустами орешника, высунулись две девичьи головы в беретах.
— Во-вторых… во-вторых, прошу посодействовать добраться до хозяйства полковника Лебедева, — торжественно закончил сержант.
Регулировщица удивленно спросила:
— Что это всем сегодня в хозяйство Лебедева понадобилось?
— Как всем?
— Да вон и товарищу лейтенанту туда же…
Так состоялось мое знакомство с сержантом Мадраимом Мадумаровым, возвращавшимся после тяжелого ранения из отпуска, который он провел в родном Узбекистане.
Я не придал бы никакого значения этому знакомству. Однако впоследствии обстоятельства сложились так, что Мадраим оказался первой вехой на пути, по которому я мог найти своего героя.
Друзья встречаются вновь
Темной ночью прибыли мы с сержантом Мадумаровым в одно из подразделений полка Лебедева. И здесь я получил первые «координаты» батальона Абдурахманова.
Начальник штаба, высокий белокурый капитан с длинным унылым носом и перевязанной щекой, все время морщась от сильной зубной боли, развернул передо мной карту.
— Еще сегодня утром он был здесь. — Капитан ткнул длинным жестким ногтем в черный кружочек, обведенный жирным красным кольцом. От кружочка в разные стороны вилась черная паутина дорог.
— Батальон Абдурахманова разгрыз этот фашистский орешек. В полдень этот пункт был в наших руках. Но к вечеру все полетело к чертям: связь с Абдурахмановым прервалась… А, черт! — он на минуту умолк, схватившись рукой за щеку. — Наш батальон не соприкасается с батальоном Абдурахманова. Мы вот здесь. — Капитан обвел пальцем подобие круга в стороне от кружочка в красном кольце. — Мы — в лесу, и перед нами лес.
За плащ-палаткой, делившей блиндаж на две части, загудел полевой телефон.
— Але! «Висла» слухает! У чем дило, — закричал в трубку звонкий голос с мягким украинским выговором. — «Волга» вас требует, товарищ капитан!
Идя к телефону, капитан обещал утром дать мне в проводники своего ординарца.
Я вышел из блиндажа в густой чернильный мрак. Надо было искать землянку связистов, где я условился встретиться с сержантом Мадраимом.
В воздухе стоял острый запах гари. Не было слышно ни артиллерийской канонады, ни грохота взрывов, но далекие хлопки редких выстрелов, треск коротких пулеметных очередей, могучие вздохи моторов танковых подразделений, базировавшихся в окружающем лесу, наполняли этот мрак горячим дыханием наступления.
Голубые ножи прожекторов полосовали небо во всех направлениях. Разноцветные ракеты, как искры большого костра, вспыхивали и гасли над черной стеной леса.
Спускаясь по неровным высоким ступенькам в блиндаж связистов, я был несколько смущен тишиной, царившей там. Туда ли я попал? Но, войдя в блиндаж, я понял, что не ошибся. Вокруг большого стола сидели и стояли солдаты. Все взгляды обратились в мою сторону. Увидев меня, кто-то разочарованно сказал:
— Опять не он!
— Вы кого-то ждете? — спросил я рассеянно, вглядываясь в темный уголок, где на нарах, покрытых ветками хвои, я решил устроить свой ночлег.
— Так точно, товарищ лейтенант, — ответил солидного вида старшина. На его лице, покрытом крупными рябинами и густой золотистой щетиной, играла озорная улыбка. — Гости у нас ныне знаменитые на весь полк.
— Один уже здесь, — звонким голосом крикнул молодой солдат в шапке, лихо сдвинутой на самый затылок так, что вся копна черных кудрявых волос была на виду, — нате, любуйтесь!
— Стой, не галди, — с прежней улыбкой прикрикнул на него старшина. — Так что, так точно, один здесь, а другого ждем… Думали: это он, а оказалось, вы…
А тот, кого ожидали, пришел никем не замеченный, пока окружавшие меня солдаты наперебой объясняли «обстановку».
Мы услышали чей-то громкий и радостный возглас:
— Мадраим! Да неужели это ты?
— Салом, брат Василий Андронов!
— У черт, все равно как медведи… — сказал кто-то, восхищенно глядя на обнимавшихся солдат. Фронтовая лампа из артиллерийской гильзы и куска шинельного сукна тускло освещала эту радостную сцену. Мадраим и Андронов гулко хлопали друг друга по спине, сжимали в объятиях до хруста в костях. По стенам и потолку скользили причудливые тени. А люди, стоявшие вокруг них плотной стеной, с восторгом смотрели на эти проявления большой солдатской дружбы.
— Вот, значит, свиделись, а?.. — сказал Андронов, усаживаясь рядом с Мадраимом.
На невысокой коренастой фигуре Андронова сидела крупная голова, и все на ней было крупным — нос, подбородок, губы. Небольшими казались только светло-серые глаза.
Андронов… Андронов…
Теперь я припомнил не только эту фамилию, но и статью за такой подписью, помещенную в нашей газете. Андронов писал в ней об отважном разведчике узбеке Мадраиме.
Вскоре после того, как мы поместили статью Андронова, к нам в редакцию заехал полковник Лебедев.
— Приехал поблагодарить! — сказал он гулким басом.
Его подтянутая фигура дышала силой и здоровьем.
— Я старый солдат. Много видел на своем веку. Можете поверить мне — статья Андронова о Мадраиме подняла боевой дух солдат. Да и сам-то Андронов молодец, можно сказать — гордость полка.