Страница 21 из 28
Андрей Васильевич достал из кобуры пистолет, девятимиллиметровый "Викинг", сделанный в Ижевске на базе армейского "Грача", но несколько облегченной конструкции, с полимерной рамкой. Такие недавно закупили для руководства СБ концерна "Фармкор" и для телохранителей Первого Лица. На этом уровне вопрос легальности уже не стоит. У Оверчука он еще немного отличался от остальных, а именно - удлиненным на полтора сантиметра стволом с резьбой на конце. Из специального чехла на поясе был извлечен продолговатый толстый цилиндр, который Оверчук накрутил на ствол.
– Мы еще посмотрим, кто кого… - пробормотал Андрей Васильевич.
Если бы его сейчас спросили, что он имел в виду, то, скорее всего, он даже не смог ответить. Андрей Васильевич просто не хотел умирать, а как этого избежать, он не знал. Поэтому он вышел во двор, держа пистолет стволом вниз в опущенной руке и чуть сзади, обошел здание и увидел стоящих у пролома Рината и Олега.
– Эй, хлопцы! - позвал он их.
– Что, Андрей Васильевич? - обернулись охранники.
– Вы поняли, что это было? С Биллитоном?
– Не понял я ничего. - отрицательно помотал головой Ринат.
– Ну и не надо!
С этими словами Оверчук вскинул пистолет и дважды выстрелил тому в грудь, а затем перевел ствол на совершенно растерянного Олега, и тоже выпустил ему две пули в сердце. Выстрелы были совсем тихими, только лязгал, отскакивая, затвор. Оба охранника повалились на асфальт беззвучно, просто обмякнув, как будто из них выдернули какой то стержень, который до того держал их в вертикальном положении. "Контроль" Оверчуку не требовался, он точно знал, что двумя пулями и с такого расстояния он всегда попадает в сердце безошибочно. Для него в этом был некий старомодный шик, стрелять только в сердце. Он усмехнулся, глядя на лежащие на земле тела своих бывших подчиненных, и снова сказал:
– Мы еще посмотрим, кто кого.
Он повернулся в другую сторону, отвинчивая нагревшийся глушитель со ствола, как вдруг его окликнули:
– Андрей Васильевич!
Он резко обернулся, вскидывая пситолет, и встретился со вспышкой сверхновой звезды, заполнившей весь мир и затем погрузившей его навечно во тьму.
Звонок Дегтярева застал меня в машине как раз в тот момент, когда я размышлял над тем, позвонить шефу, или не стоит. У меня даже палец лежал на клавише быстрого набора номера Дегтярева, когда экран вдруг засветился, замигала надпись "Шеф", а аппарат завибрировал в ладони. После того, как он отключился, я понял, что звонить не стоит. Шеф уже себя похоронил, хоть и с излишней поспешностью, на мой взгляд. Его укусила крыса, а вирус "шестерка" мутирует с огромной скоростью. Возможно, что в организме крысы он уже изменился так, что человеку не опасен. Маловероятно, но возможно.
Кроме того, я не мог себя заставить бросить Дегтярева просто так, даже не увидев его. Что греха таить, он для меня был если и не как отец, то как любимый родственник. друг, не знаю кто. И его семья если и не заменила мне мою семью, которой у меня не было, то была очень к этому близка. А его младшая дочь, как мне кажется, даже излишние знаки внимания мне оказывала, после того, как узнала о моих многолетних занятиях рукопашным боем. Нет, просто так Дегтярева я бросить не могу, что бы он мне в телефон не говорил.
Пока я так размышлял, за окном его кабинета сверкнула вспышка и раздался хлопок, очень похожий на выстрел из пистолета. Что за дела? Он сам себя, что ли? Но ведь он собирался звонить… Короче, надо идти на разведку. И идти "тяжелым", раз уж там до стрельбы дошло. Я вытащил помповик из чехла, затолкал в него через окошко шесть патронов с картечью. Передернул цевье, загнав один патрон в патронник, и добавил еще один в магазин. Семь. Еще три патрона из этой коробки и десяток с дробью "0000" я растолкал по карманам куртки.
Со стороны института снова донесся выстрел, явно из дробовика. Животных отстреливают, что ли? Я вышел из машины и перебежал на противоположную сторону улицы, чтобы не быть заметным из пролома, где стоял Володько. Тяжесть ружья в руках придавала уверенности. Еще с войны знакомое чувство - когда в руках у тебя оружие, тебя уже "так просто не возьмешь". Ты не беззащитен.
Снова два выстрела, из ружья и пистолета. Точно, отстреливают кого-то. Не все зверье разбежалось? Естественно, кто-то ведь укусил шефа. Я перешел на тихий шаг, прижался к забору, подняв оружие почти что в положение "наизготовку". Тихо, тихо. Ночью слух дает больше информации, чем зрение, надо просто уметь ей пользоваться. Голоса. Я замер, прислушался. Олег с Ринатом. Ринат что-то рассказывает, очень экспансивно. Олег недоверчиво переспрашивает. Что-то про Джозефа говорят. Лучше к ним открыто подойти, а то не поймут прикола, чего это я крадусь, да и грохнут на месте. Ринат вполне сумеет.
Только собрался расшифроваться, как услышал голос Оверчука. Вот этого то гондона и даром не надо, пока тихо посижу. Он только пару слов сказал, а затем донеслись негромкие хлопки, сопровождаемые металлическим лязгом, похожим на звук затвора. Так ПБ стреляет, это я хорошо помню. Кто-то тихо вскрикнул, затем два тела рухнули на асфальт, загремев оружием. Затем снова Оверчук. Пробормотал что-то, и шаги медленно удаляться начали.
– Ты что же делаешь, тварь, дух поганый? - подумал я. Меня окатило злобой как волной кипятка, аж в ушах зазвенело. - Что он сделал? Что они ему сделали, сволочи такой? Это он у Дегтярева в кабинете стрелял? "Хвосты" подчищает? Я тебе постреляю, гнида…
Я быстро и тихо дошел до пролома, держа ружье на уровне глаз, заглянул внутрь. До Оверчука было метров шесть, не больше, он стоял ко мне спиной, отвинчивая глушитель от пистолета. Я не заморачиваюсь насчет выстрела в спину, но я хотел видеть его рожу. Прицелился ему в затылок, выбрал свободный ход спускового крючка, и окликнул его:
– Андрей Васильевич!
Мой голос отразился эхом между забором и стенами здания. Оверчук обернулся, одновременно поднимая пистолет. Все равно не успеешь. Я сдвинул указательный палец еще чуть-чуть, дробовик дернулся в руках, а пучок картечи разнес голову Оверчука на кровавое облако. Осталась на месте только шея и нижняя челюсть. Тело рухнуло на спину, пистолет со стуком упал на асфальт, отвинченный глушитель покатился с тихим звоном. Грохот выстрела из двенадцатого калибра эхом проскакал по окрестностям и замолк.