Страница 65 из 137
Стоп! Тихо, дура. Не дергайся. Контакт. Наконец-то прямой контакт, осмысленные визуальные образы вместо невнятных эмоций. Книги. Даже если это шуточки ее собственного подсознания, нужно попытаться запомнить все как можно лучше. Потом Дзии или координатор вытащат детали из памяти, даже если она все забудет. Если книги, значит, в них что-то написано. Нужно прочитать.
Она уцепилась за корешок ближайшей книги и потянула. Та сидела плотно и наотрез отказывалась вытаскиваться. Стиснув зубы, Фуоко дернула еще раз, и книга вдруг выскользнула на удивление легко. Пол снова колыхнулся, и девушка растянулась на нем плашмя, ощущая голой спиной легкую колючесть его жестких ворсинок. Но книга осталась в ее руке. Девушка поднесла ее к лицу и уставилась на обложку. Бесполезно: по коричневой ткани вился сложный серебристый рисунок, в котором отчетливо проглядывали цветы и деревья, но полностью отсутствовало хоть что-то, похожее на буквы — и паллийские, и паладарские. Открываться книга тоже отказалась, словно склеенная изнутри.
— Вот дерьмо… — выдохнула девушка.
Как бы ответив на ее непочтительное высказывание, рисунок на обложке потек, плавясь и изменяясь, словно ручейки ртути, бегущие по тарелке. Через несколько секунд линии сложились в слово: "merdo". Эсперанто? Буквы точно такие же. А если прочитать… Ххаш, почти один в один "дерьмо", лишь последняя буква отличается. Неужели перевод? Открываться книга по-прежнему отказывалась.
— Лошадь! — громко сказала девушка.
Книга не отреагировала. Может, попробовать варианты?
— Луошадь! Лошодь! Лашать!
Линии опять дрогнули и потекли: "sivalo". Да, походит на "кавалло" и близко к "ĉevalo", как записывается на эсперанто. Так, следующий эксперимент.
— Дом!
Нет реакции ни на один вариант. А если на эсперанто сказать?
— Домо!
"Domo", подтвердила книга. Да, точно. Эсперанто или что-то очень близкое.
— Дерево!
"Arbo", сразу же согласилась книга. Все верно, в кваре и в эсперанто слово звучит почти одинаково. Теперь что-нибудь посложнее…
— Гравитация! Graveco!
Ноль реакции. После нескольких попыток, однако, книга милостиво согласилась на "gruveko". На эсперанто совершенно точно звучит заметно иначе. Да, язык, на котором отвечает странная книга, на эсперанто похож, но заметно искажен. И Кир точно то же самое слышал. Как он там говорил?
— Неклонято обсакло… Нет, никлоньятто обсакло… — проговорила она вслух — и в лицо ей ударил упругий горячий ветер. По рядам полок прошла сизая рябь, и книга в руках Фуоко пропала.
— Никлоньятто обс’кло ин ля линга медулло, — проговорил холодный бесполый голос. — Кир’ртон интерртитай.
Мир снова закружился, и когда Фуоко удалось собрать глаза в кучку и снова оглядеться, она лежала на брюхе на цветастом ковре в небольшой уютной комнате. В камине тихо потрескивал огонь, искры взлетали над пламенем и исчезали в дымоходе. Вдоль стен, обшитых деревянными панелями, тянулись застекленные шкафы с книгами. С потолка свисала древняя золотая люстра, уставленная по крайней мере тремя десятками горящих белых свечей, и сквозь плотно задернутые портьеры просачивался одинокий солнечный лучик, высвечивая танцующие в воздухе пылинки. В центре комнаты, прямо под люстрой, стоял массивный стол, покрытый красной бархатной скатертью с золотой вышивкой, а за столом…
Сердце Фуоко радостно вздрогнуло. Седовласый и седобородый мужчина с орлиным носом, в длинном белом одеянии сидел к ней боком, сосредоточенно вглядываясь через увеличительное стекло в нечто на столе, не видимое с пола. Он настолько сосредоточился на предмете, что даже не шевелился. Девушка попыталась окликнуть его, но язык, как и все тело, напрочь отказывался повиноваться. Страшным усилием воли, словно в завершение изматывающей серии отжиманий, ей удалось слегка оторвать тело от пола, и голова мужчины начала медленно-медленно поворачиваться в ее сторону.
И тут радость в Фуоко как-то сразу испарилась. Взамен ее желудок болезненно сжался. Девушка не знала, почему, но в ней откуда-то возникла неколебимая уверенность: перед ней мертвец. Труп, жизнь в котором угасла давным-давно, столетия, а то и тысячелетия назад. Сейчас он увидит ее… и произойдет что-то страшное и непоправимое. Тело сковала невыносимая слабость. Сейчас он увидит. Сейчас…
Яркий зеленый огонек вспыхнул у нее перед глазами.
— Run! — выдохнул еле слышный детский голос, отдавшись в голове звонким эхом, и Фуоко, охваченная непереносимым ужасом, рванулась всем телом. Мир снова рухнул на нее и завертелся, и когда девушка пришла в себя, оказалось, что она лежит на чем-то мягком и твердом одновременно. Минуту она приходила в себя, борясь с приступами тошноты и головокружения и пытаясь сообразить, что такое серое и монотонное маячит перед глазами. Ах, да. Потолок. Волнистый потолок ангара из серого кровельного железа.
— Эй! — сказал вполне человеческий голос, и чей-то палец осторожно постучал ее по лбу. — Очухалась?
Фуоко поморгала и протерла глаза пальцами. Над ней склонялось встревоженное лицо Кириса. Она постепенно осознала, что лежит на бугристом каменном полу, хотя под нее подстелены какие-то тряпки. Ее голова покоилась на коленях сидящего на пятках друга.
— Вроде да… — прошептала она, усаживаясь вертикально. Вопреки ожиданиям, тело слушалось ее легко и непринужденно. Головокружение испарилось, и не осталось ни следа тяжести и бессилия, охвативших ее… где? Во сне? Нет, такое присниться не может. Не сон и не бред. Картинки из загадочного мира сидели в голове прочно и отчетливо, отнюдь не собираясь ускользать и рассыпаться под пальцами, как происходит, когда пытаешься ухватить сновидение. Здоровый глаз видел все как в сером тумане, и Фуоко еще раз протерла его. Не помогло. Туман и в самом деле густо клубился в ангаре, скрывая стену уже в паре метров, и сквозь него просвечивало лишь одно смутное колеблющееся пятно.
— Что происходит? — спросила она, недоуменно оглядываясь.
— Да хрен знает. Ну, кольчон на остров сел, видимо. Плотно сел, сволочь, даже в дома пролез сквозь стены. Все дроны вырубились и сгорели, и Зорра с Гатто тоже. Вон, консоль полыхает, — Кирис мотнул головой в сторону просвечивающего пятна. — Я тебя сначала в бунгало отволок, так и там пожар — наши кровати же тоже медицинские капсулы, то есть дроны, они точно так же горят. Ну, я и решил, что в ангаре безопаснее. А ты что вырубилась внезапно?
— Я вырубилась? А… ну да, точно. Кир, я какие-то странные штуки видела. Сначала бесконечные книжные полки, и одна книга на обложке слова рисовала. Как в эсперанто слова, только слегка искаженные. Потом вдруг…
Она вздрогнула всем телом и обхватила себя руками. Непонятный ужас вернулся и затопил ее изнутри. Вокруг тут же замерцали багровые огни: несколько десятков волют сгустились из воздуха и окружили их с Кирисом плотной стеной. До нее отчетливо донеслась тревога, идущая от братьев и сестер. Спасибо, мысленно поблагодарила она, но все в порядке. Не нужно беспокоиться. Я в порядке. Спасибо. Волюты закружились вокруг, проходя сквозь стену ангара, словно ее и не существовало, и через несколько секунд исчезли.
— Потом вдруг?.. — переспросил Кирис, с подозрением наблюдавший за эволюциями туманных спиралей.
— Я в какое-то то другое место попала. Комната с книжными шкафами и камином. И старик за столом. Он двигался, но он… мертвый. Не знаю, как сказать. До сих пор жуть берет. Потом еще какой-то голосок что-то крикнул… "руун", точно. "Беги" на эсперанто. И я вернулась. Я долго в отключке валялась?
— Да минут двадцать где-то. Ты точно в порядке?
— Ага.
Фуоко пошарила под собой. Она сидела на одежде — видимо, единственном, что Кирису подвернулось под руку. Сам парень был в одних шортах.
— Ну и что дальше? — спросила она. — Паладары ничего не передавали?
— Нет, конечно. Я ж говорю, все дроны сгорели. Здесь метрика, видно, так испохабилась, что ихние средства вообще не работают. Так что у нас четко ни связи, ни энергии. И сунуться сюда никто не рискнет.