Страница 46 из 137
"Понимаю. Однако они не такие уж и дети. И вечно держать их спелёнатыми в колыбели ты не можешь, недавние приключения в Ценгане это ясно продемонстрировали. Карина, снова вынужден указать, что ты слишком много нервничаешь по пустякам. Не следует пытаться тащить на себе весь мир, он и без тебя неплохо вертится".
"Сговорились вы с папочкой, что ли? Укушу обоих! Сама все знаю, но… Спасибо за информацию, координатор. Отбой".
"Конец связи".
01.29.1232. Дриммад, Кайтар
Маленькая площадь перед Небесным дворцом сегодня казалась оживленнее, чем обычно. Два десятка фургонов и еще примерно столько же легковушек с эмблемами телеканалов загромождали ее не только по периметру, но и по всему пространству. Перед входом в базилику святого Йогана толпились журналисты и телеоператоры, с длинных удочек свисали блямбы микрофонов. Хотя у въезда на площадь припарковались две полицейские машины, патрульные в беспорядок предпочитали не вмешиваться.
Хосе Капурри поморщился, глядя на творящееся безобразие из окна своего автомобиля, медленно пробирающегося через площадь. Конечно, синклит церкви Рассвета — событие не такое уж частое, но в последние годы пресса не проявляла к нему особого внимания. Видимо, каким-то образом информация о главной теме сегодняшнего обсуждения просочилась наружу, и журналисты своего упускать не собирались. Он глянул вверх: над базиликой по-прежнему трепетал белый флаг. Хорошо. Несмотря на опоздание, без него начинать не стали. С другой стороны, жаль. Он так никогда и не видел вживую синего флага, означающего, что заседание синклита началось. Опоздать, что ли, намерено как-нибудь раз?
Пока водитель парковался, епископ быстро пересчитал припаркованные автомобили с золотыми Стабилонами на дверцах. Двадцать шесть. Отлично, кворум есть, и даже с небольшим запасом. Правда, расклад голосов до сих пор остается не до конца понятным, но на то и политическая игра. В конце концов, если все знаешь заранее, жить становится слишком скучно.
Журналисты атаковали его, не дав даже толком выбраться из автомобиля.
— Тесса Капурри! — успевшая первой девица в юбке, короткой на грани приличия, сунула ему под нос микрофон, шнур от которого уходил в большой и, судя по ее перекошенной фигуре, тяжелый ленточный магнитофон на боку. — Как вы можете прокомментировать слух, что сегодняшний синклит решит назначить выборы папы?
— Без комментариев, — коротко ответил Хосе, протискиваясь мимо нее в узком проходе между машинами и почти прижимаясь к ней. Пола сутаны с шорохом проехалась по магнитофону, весьма чувствительно зацепившего епископа по бедру. Он с трудом удержал крепкое слово: вот уж что пресса точно раздует до небес, так это ругательство представителя Церкви — независимо от его реальных причин.
— Правда ли, что Церковь собирается окончательно определиться со своим отношением к паладарам? — перебил снова открывшую рот девицу крепкий мужчина с густым торчащим ежиком волос. Хосе, плотно сжав губы, прошел мимо, даже не поведя глазом. — Является ли открытие часовни в Хёнконе признаком примирения паладаров с религией Рассвета?
Тут наконец-то подоспела охрана дворца. Несколько угрюмых широкоплечих парней в черных мундирах оттеснили журналистов назад. Епископ быстро прошел два десятка метров, отделявших его от входа, не обращая внимания на возмущенные крики за спиной. Еще один охранник у входа в базилику услужливо распахнул дверь, и Хосе с облегчением вздохнул, когда тяжелая дубовая створка наконец-то захлопнулась за спиной, отрезая наружный шум.
Епископ кивнул служкам в большом притворе, прошагал через тихий пустой неф и пресвитерий, по пути торопливо и небрежно преклонив колено перед дароносицей и осенив себя косым знамением перед большим золотым Стабилоном, и вошел в малозаметную дверцу слева от алтаря, почти сливающуюся со стеной. Парчовую драпировку, обычно ее скрывающую, сегодня сдвинули в сторону, чтобы не мешать членам синклита. За дверцей, стремительно шагая через две ступеньки, Хосе поднялся на второй этаж по мраморной лестнице. Снаружи, с площади, базилика казалась совсем небольшой, и лишь немногие допущенные знали, что неф с его ажурной, но невысокой колокольней едва ли десятиметровой высоты является всего лишь частью комплекса. Еще одно здание, скрытое за церковью и вплотную примыкающее к Небесному дворцу, оставалось скрытым от посторонних взглядов.
В небольшом холле перед залом Слова Божьего пятеро епископов в сутанах стояли и тихо переговаривались. При появлении Хосе они замолчали и недружелюбно уставились на него. Ну что же, от Марии Контуэгро, епископа Хесара, дружелюбия не ожидалось — особенно сейчас, когда он начал что-то подозревать. А про Ризьеро Матаса, епископа Чебокко и старого врага, и говорить не приходится. Хосе коротко, на грани приличия, кивнул им и быстро прошел в зал.
Три ряда полукругом, двенадцать атласных кресел в каждом разделены центральным проходом на две половины. Кафедра по центру, стол секретаря-распорядителя слева от нее. Хрустальная люстра под потолком, увешанная крохотными Стабилонами, и пышная парчовая драпировка с серебряными нитями, скрывающая глухие стены без единого окна. Знакомую привычную обстановку, иногда кажущуюся даже уютной, на сей раз пропитывало почти электрическое напряжение. Епископы сидели в своих креслах с каменными лицами, словно готовясь принять последний в своей жизни бой. Хосе усмехнулся про себя: похоже, грызня вокруг еще только предполагаемого папского престола грозила поссорить друг с другом даже прежних друзей и союзников. Не хочется, ох, не хочется столпам Церкви добровольно выбирать себе абсолютного властителя и тирана, но многие понимают, что иного выхода нет. Альтернатива — быстрая утрата влияния Церкви и ее превращение в рядовую секту среди сонма болтунов, спекулирующих на Красной Звезде и прочих несчастьях нынешних и прошлых лет. И вы, друзья мои, все-таки придушите свою гордыню и смиренно пойдете под казавшееся давным-давно забытое ярмо. Не беспокойтесь, братья, я стану хорошим папой. Не сегодня и даже не завтра, но стану. Когда тебя поддерживают две богатейших семьи Кайтара, включая свою собственную, проигрывать просто неприлично. Что бы вы ни вещали лицемерно с амвона, именно презренные деньги управляют грешным миром. Ну, а Ваххарон — все в подлунном мире есть его изобретение, и деньги не исключение.
Мария Конгруэнто, Ризьеро Матас и прихлебатели вошли в зал почти сразу после Хосе, и служка, повинуясь кивку секретаря-распорядителя, тихо закрыл массивные двери. Сам секретарь взял в руки старомодное золотое перо, обмакнул его в мраморную чернильницу и принялся писать на листе бумаги заголовок протокола.
— Синклит сим объявляю открытым, — старческим надтреснутым голосом проговорил он. — Первое слово дадено тессе Бальтазару Меццо, епископу города Челестины.
— Братие! — стремительно взойдя на трибуну, Бальтазар не стал тратить время на долгие предисловия. — Вы все знаете, зачем созвано нынешнее заседание. Благодарю всех, кто взял на себя труд добраться через всю страну. Положение нестерпимо, и решения следует принимать быстро. Два вопроса следует обсудить сегодня, и напоминаю, что ни одно сказанное слово не должно дойти до ушей здесь отсутствующих.
— Даже до наших отсутствующих братьев-епископов? — негромко спросил кто-то с противоположной от Хосе стороны зала.
— Братья-епископы, разумеется, исключение, — сухо ответил Бальтазар. — Они получат копии протокола, — он кивнул на секретаря-распорядителя, чье перо летало по бумаге со скоростью, удивительной для дряхлого старика. Итак, вопрос номер один. Паладары. Для тех, кто еще не знает: часовня Рассвета в Хёнконе начала действовать вчера в полдень по тамошнему времени, отслужена первая обедня.
— И каков результат? — с явно насмешливыми нотками в голосе спросил Лючиано Фетаска. — Хотя бы два человека присутствовали помимо того пьянчуги… как его?.. отца Анатолио Муарро, я верно помню? Паладарских охранных дронов можно не считать.