Страница 17 из 43
Впрочем, было бы наивно думать, что любая белковая молекула имеет строго определенную функцию. Слишком уж сложно устроен головной мозг. «В действительности, — говорит Шахнер, — мы имеем дело с целым клубком молекул». И все же когда-нибудь, в этом уверены исследователи протеома, мы научимся моделировать, что происходит, если изменяется содержание той или иной белковой молекулы. А меняется оно постоянно.
Немецкий биолог Иоахим Клозе, изучая мышей, констатировал, что их организм более или менее равномерно вырабатывает всего лишь 27 процентов видов белковых молекул. Содержание остальных видов молекул в тот или иной период жизни резко меняется. Очевидно, то же самое, пусть и в других пропорциях, справедливо и в отношении людей.
Однако с возрастом эти перемены происходят все реже. Обмен веществ стабилизируется. В конце жизни — вернемся к опытам Клозе — уже 81 процент всех видов белковых молекул вырабатывается примерно в одном и том же количестве. В преклонном возрасте колеблется лишь уровень выработки примерно пятой части белковых молекул. По мнению исследователей, наблюдение за этими молекулами поможет разгадать тайны старости. Так, мечта о «человеке прозрачном» смыкается с мечтой о «человеке бессмертном».
Павел Тарасов
Место встречи изменить нельзя
Мы думаем, прошлое безвозвратно уходит? Ан, нет, ничего подобного! «Архивы» прошлого — надежный путеводитель в будущее.
Международная встреча под названием «Природа и цивилизация», о которой пойдет речь, размахом и числом участников не отличалась. А вот тема ее — и актуальная, поскольку затрагивает жизненные интересы нас и наших потомков, и интригующая, когда речь заходит о прошлом.
Место — Куньмин, город, который в Китае называют городом «вечной весны». Там, в непосредственной близости от тропика Рака, нет такой изнуряющей жары, как в приморском Шанхае. От летнего зноя спасают горы и возвышенное положение — около 2000 метров над уровнем океана.
Путь к месту встречи не близкий. На перелет из Москвы в Пекин ушло около семи часов. Еще три часа, чтобы попасть на самолете из Пекина в Куньмин. Над входом в отель красовался расписанный золотыми буквами кумачовый транспарант: «Привет участникам!» И надпись эта, и красные флаги навевали ностальгические воспоминания.
Среди участников конференции — палеогеографы, историки, археологи изодиннадцати стран мира. Что нового может дать объединение их усилий, какие перспективы открывает?
Эти вопросы не случайно обсуждаются в первый день совещания. Слишком долго важнейшие глобальные и региональные проблемы решались в узком национальном и узкоспециальном кругу. Но ведь так ясно — сложнейшая природная система требует комплексного подхода к ее изучению.
Анализ и прогноз взаимоотношений человека и природы — еще более сложная задача. Появление сверхмощных компьютеров позволяет моделировать природные процессы, проигрывать различные сценарии будущего.
Но как объективно оценить, какой из предлагаемых прогнозов надежнее и точнее, если машина времени для полетов в будущее еще не изобретена?
Наиболее доступный способ тестирования климатических моделей — сравнение результатов моделирования с палеоклиматическими данными, основной источник которых — «архивы». Они оставлены нам в наследство природой и многими поколениями людей. По мнению профессора Б. Берглунда (Швеция), природа — гораздо более объективный и скрупулезный информатор, чем человек. К примеру, за год на дне озера накапливается слой из минеральных и органических частиц толщиной не более одного-двух миллиметров. И в этом слое зашифрована информация не только о состоянии самого водоема, качестве и глубине воды, составе микроорганизмов, но и о местном климате, и об окружающей растительности. Пробурив десятиметровую толщу озерных отложений, можно получить в свое распоряжение естественный архив объемом в пять — десять тысяч лет. Но сколько же сил и времени уйдет на расшифровку этих «записей»! «Чтобы подробно изучить всего одно озеро, — говорит докладчик из Германии, — понадобились десятилетние усилия пяти кандидатов наук и шести аспирантов, не считая технического персонала». Конечно, нужны международные программы. С этим уже никто не спорит.
Российская земля богата озерами. И каждое из них хранит информацию о прошлом — далеком и близком. Озеро Неро, расположенное в двухстах километрах к северу от Москвы, ничем особенным вроде бы не выделяется. Площадь — пятьдесят квадратных километров, средние глубины — один-два метра. Леса вокруг — береза да ель. Однако же люди с древних времен освоились на его берегах. И поселение на месте нынешнего Ростова — одного из двух древнерусских городов, носящих прозвище Великий, — упоминается в русских летописях уже в 862 году — за триста лет до Москвы. Сегодня о былом величии города напоминают только белокаменный кремль с палатами да монастырские строения и звонница с огромным колоколом по имени Сысой. А о былом величии озера Неро можно судить по террасам и древним береговым валам, следы которых прослеживаются в рельефе Ростовской котловины.
Золотой Буддо у входа в храм расплылся в улыбке.
Нужно лишь коснуться пальцами его босой ступни, и успех конференции гарантирован.
И вот на берегу Неро пробурили 129-метровую скважину. Для специалистов географического факультета МГУ это был роскошный подарок — каких только сведений не узнали они! Было, в частности, установлено, что возникновение озера связано с таянием огромного ледникового покрова, начавшемся более ста шестидесяти тысяч лет назад. С тех пор природные условия неоднократно менялись. Наиболее теплым климат был в микулинскую и голоценовую эпохи. Первая датируется интервалом времени 125—110 тысяч лет, последняя началась около 11 тысяч лет назад и длится по сей день. Эпохи с теплым климатом разделял период сильного похолодания, соответствующий валдайскому оледенению на севере Европы.
В микулинское время летние температуры превышали современные на два с лишним градуса, а зимние — на 3-7°. Так что трескучих морозов и весенних заморозков в те времена не было. К северу от современной Москвы преобладали леса из дуба, липы и граба, а любимые нами елочки не встречались. А затем наступило похолодание — переход к ледниковой эпохе. Тут уж не до комфорта. Летом средние температуры не превышали 15°, а зимой — могли снижаться до -20 и даже —30е. Около двадцати тысяч лет назад местным жителям до тундры было в буквальном смысле рукой подать.
Но... ничто не длится вечно, на смену холоду пришло новое потепление. Уже пять-восемь тысяч лет назад средние температуры вновь на 1-1,5° превысили современные. Вновь зазеленели вокруг озера широколиственные леса из дуба и липы. Только для граба тепла было маловато. Около трех тысяч лет назад лето сделалось прохладнее, а зимы — более снежными, вот тут-то и появились еловые леса. С теплом начались сельскохозяйственные работы. Это уже VIII-IX века. Об этом свидетельствует пыльца ржи, гречихи и льна в донных отложениях.
А современное «глобальное» потепление? Как оно отразится на крае? Судя по данным из «озерного архива», ни местной природе, ни жителям Центральной России это не повредит.
Юннань известен своим чаем. Дегустацию даже самых редких сортов для вас запросто организуют в любом чайном магазинчике.