За пеленой надежды

Между Арни и Анджелиной установился удобный и безопасный ритуал: на пароме они изредка махали руками в знак приветствия, иногда минуты две вели бессодержательный разговор, но за пять месяцев их отношения не пошли дальше этого. Он так и не собрался с духом пригласить ее куда-нибудь на чашку кофе, или еще раз прийти в галерею, или познакомиться с индейцами и сидеть во время переправы рядом с ней. А «вольво» ни один вечер не подводило ее и, шурша колесами, покидало автостоянку.

Арни очень надеялся, что его чувства не так заметны, как значки на груди, что он смотрит так же спокойно и безразлично, как ему того хотелось, ибо она явно не уделяла ему внимания, если не считать случайного обмена приветствиями: «Доброе утро, Арни» или «Хороший денек, правда, Анджелина?» Было ли это к худшему или лучшему — он никак не мог решить, — но игра в подглядывание закончилась. С тех пор, как он случайно наткнулся на галерею, заикаясь, завел речь о горшках, да еще подвез ее домой в микроавтобусе, заваленном игрушками… вся таинственность, разумеется, исчезла. Анджелина теперь знала, кто он есть на самом деле, и ее любопытство угасло.

Арни следовало радоваться этому. Он не имел права страстно желать, чтобы между ним и этой девушкой что-то произошло, не сейчас, когда дома возникли новые неприятности.

Он держался в стороне, делая вид, что поглощен вечерней газетой и не замечает, как толпа пассажиров заполняет паром. Арни проделывал такой трюк не каждый вечер, ибо тогда это бросалось бы в глаза. Временами он заставлял себя — из-за чего сильно страдал — бежать во главе толпы усталых и голодных жителей Бейнбриджа, оставляя Анджелину позади, поскольку та всегда появлялась на пароме последней, будь то утром или вечером, в дождь или солнце. Так что от Арни зависело, насколько «случайно» ему удастся приблизиться к ней и проделать это маневр так, чтобы она не заподозрила умысла.

Уткнувшись в газету, Арни краем глаза вел наблюдение. Это было нелегко, он отрабатывал и совершенствовал этот прием пять месяцев, однажды чуть не пропустив паром, а как-то раз врезался в спину незнакомого пассажира. Арни было холодно, он продрог до костей в этот арктический февральский вечер, окрашенный розовато-лиловыми, тусклофиолетовыми цветами. Он охотно спрятался бы от холода в сравнительно теплом крытом помещении и добавил бы тепло своего тела к теплу полутора тысяч пассажиров. Но он не мог так поступить. Последние два дня Анджелина на пароме не появлялась, и Арни так забеспокоился, что в офисе почти ничего не мог делать. Но в это утро она появилась, и он, забывшись, энергично помахал ей. Она пронзила его насквозь своим взглядом, так что ему приходилось убеждать себя в том, что их едва начавшиеся отношения все еще не потеряли силу и не остались в прошлом.

— Привет, Арни. Разве вы не собираетесь садиться на паром?

И он почувствовал, как летнее тепло проникает в его замерзшие кости, потому что он смотрел в ее глаза и видел, как от улыбки на ее щеках появились ямочки.

— Боже мой! — Он сложил газету и сунул ее подмышку. — Как это я вас сразу не заметил!

Когда раздался гудок, Арни понял, что еще немного, и они с Анджелиной опоздают на паром. А если бы это случилось, то что бы им осталось делать, кроме как пойти в здание морвокзала и выпить кофе, ожидая, пока через сорок минут причалит следующий паром? Об этом стоило подумать: как сделать так, чтобы одним холодным вечером это случилось.

Как обычно, Анджелина отправилась в отсек для курящих, Арни же отстал, сел в совсем пустой ряд, дулся и молча ругал себя: «Тебе сорок восемь лет, у тебя есть жена и пятеро детей, возьми себя в руки и повзрослей!»

Решив и в самом деле почитать газету и не думать о ней, он распахнул газету на той странице, которую несколько минут назад якобы читал, и, по иронии судьбы, обнаружил, что на этой странице публикуется колонка «Спросите доктора Рут». Она была столь популярной, что сейчас печаталась не раз в неделю, а каждый день и занимала половину полосы.

Арни не всегда читал эту колонку — в ней затрагивались главным образом женские проблемы, — но когда читал, у него возникало забавное ощущение, будто в последнее время он общается с женой исключительно таким образом.

Дорогая Рут, что дают предварительные анализы беременности и насколько они надежны? Тамуотер.

Дорогая Тамуотер, моча беременной женщины содержит ЧХГ (человеческий хориальный гонадотропин). Когда несколько капель такой мочи вводят для анализа в трубку с антителами, происходит реакция и на дне трубки образуется коричневое кольцо. Этот анализ надежен на 97 %. Однако должна предостеречь: он может дать и ложный отрицательный результат, то есть показать отсутствие беременности, хотя в действительности она есть. Поэтому проводить такой анализ советуют не раньше, чем на 9-й день после начала цикла (9-й день предполагаемой задержки). На самой ранней стадии беременности риск получения ложного отрицательного ответа составляет 25 %. Поскольку уровень ЧХГ повышается по мере развития плода, чем позднее делается анализ, тем надежнее его результат. Однако во всех случаях, когда предполагается беременность, женщине следует обращаться к врачу. Предварительный анализ не может заменить надлежащее медицинское обследование.

Арни подумал, что Анджелине примерно двадцать пять или двадцать шесть лет. Почему она не замужем? Почему она не рожает детей? Разве не этого требует племенная традиция — ранних браков и многодетных семей?

Дорогая доктор Рут, я уже полгода бегаю трусцой, и у меня началось маточное кровотечение между менструациями, приблизительно в период овуляции. Есть ли между этим какая-либо связь, и если так, то не причиняю ли я себе внутренних повреждений? Бремертон.

Дорогая Бремертон, по мере того как женщины все больше занимаются спортом, возникают новые проблемы, которым раньше, да и сейчас уделяется мало внимания, а порой их вообще игнорируют. Связь спорта и гинекологии является совершенно новой областью исследования, и определенные явления…

Мысли Арни снова куда-то поплыли. Чем занимается Анджелина по выходным? Непохоже, чтобы она бегала трусцой. Он не мог представить, чтобы она занималась аэробикой или чем-то еще, от чего пот льется ручьями. Неужели она с рабским смирением просиживает день и ночь за гончарным кругом? Или же у нее есть дружок, который развлекает ее по субботам и воскресеньям?

Арни взглянул на фотографию Рут, помещенную в верхней части колонки, и некоторое время не отрывал от нее глаз. «Дорогая доктор Рут, вам известно, что ваш муж без ума от одной индейской девушки? Остров Бейнбридж».

Кем были теперь Рут и Арни? Оставались ли они еще мужем и женой? Трудно сказать. Оба спали рядом на одной большой кровати, в ванной рядом стояли их зубные щетки, у них были общие дети, которые чем-то немного напоминали каждого из родителей, и оба заполняли совместную налоговую декларацию. Но если не считать этого…

Когда прекратилась их интимная близость? Прекратилась по-настоящему, со скрежетом дошла то точки — два последних года они «этим» занимались второпях, от случая к случаю. «Все прекратилось после той большой ссоры два года назад, когда я топнул ногой и сказал, что больше детей не будет. Неужели для Рут секс заключался только в этом, служил средством продления рода? Получалось так, будто единственное удовольствие от секса ей приносило не само действо, а его конечный результат?»

Арни поднял голову и посмотрел на темный залив, усеянный отблесками огней далекого города. Возможно, сегодня ночью пойдет снег. Было довольно холодно.

Рут и Арни жили в двух разных мирах, он пять дней в неделю брел на работу и возвращался, она спасала жизни, принимала роды и писала колонку с советами, из которой вырастала медицинская Библия Олимпийского полуострова. По выходным Рут была занята подготовкой своей колонки, или сломя голову неслась в больницу, или получала срочные звонки от пациенток, которых консультировала, а Арни пилил свои драгоценные бревна, выводил девочек на природу и думал об Анджелине.