Подводная газета

Острова появляются тут и там. Особенно много их на плёсе у Девьей горы. Я высаживаюсь на каждый, оставляю свой след и, по праву первооткрывателя, даю им новые имена: Круглый. Узкий, Косой.

Сегодня охотился под водой и наплыл на странную вещь: по дну озера тянулся глубокий овраг с обрывистыми берегами! Я поплыл над тёмным оврагом. Овраг тянулся и тянулся — и не видно было ему конца.

Дно опускалось, сверху уже стало плохо видно. Я нырнул и вот опять вижу овраг: он тянется дальше и скрывается в глубине. А это что? На самом краю подводного оврага воткнуты две палки-рогульки! Такие рогульки втыкают в землю рыболовы, когда варят уху на костре! Этого ещё не хватало: костёр под водой!

Да, костёр: рогульки, закопчённые камни, битая бутылка, ржавая банка. Что это всё значит?

А значит это то, что подо мной совсем не овраг, а подводная речка! Чудеса на чудесах: одна речка без воды, другая речка под водой! И раз рогульки, то, значит, ночевали и рыбаки: спали, уху варили. Уху из рыбы, пойманной в речке. И речка тогда была, конечно, не под водой, а речка как речка — в двух берегах.

Когда это было? И как случилось, что речка утонула и попала на озёрное дно? Может, речка разлилась и сама себя утопила? Но отчего тогда в ней вода поднялась, ведь нет ни плотины и ни запруды?

А сейчас озеро опять превращается в реку. Мысы вытягивают носы, пересыхают заливы, рождаются острова. Вода уходит — куда? Ни одна речка ведь из озера не вытекает. Не через старое же русло — сухую речку! — уходит вода? Наоборот, то русло само появилось только тогда, когда воды в озере было слишком много и она однажды хлынула через край. Нашла выход в самом низком месте озёрной чаши. Перелилась, хлынула, вырыла канаву, затопила в низине лес... И лес засох! Да, да, деревья не могут расти в воде, корни их задыхаются, им нечем дышать! Теперь по годовым кольцам на засохших деревьях, по молодой поросли можно будет точно узнать, когда бушевала Сухая речка.

Я повернул и поплыл над подводной речкой к берегу. Берег всё ближе и ближе. И вот подводная речка слилась с надводной! Тут впадает в озеро речка Ерзовка. Раньше казалось, что тут ей и конец. Но теперь я знаю, что речка Ерзовка тянется дальше по озёрному дну, что в устье своём она не кончается, а превращается только из надводной в подводную!

И опять тот же вопрос! Ведь каждая речка должна куда-то вливаться. Ерзовка вливается в озеро. Ещё несколько речек вливаются в озеро. Все эти речки несут в озеро воду, наполняют озёрную чашу. А вода в озере убывает! Что за чертовщина: одни и те же речки несут в озеро воду, а вода в озере то переливается через край и затопляет леса, то вдруг незримо куда-то уходит! Голова идёт кругом. Все ребята купаются, загорают, собирают грибы, один я, несчастный юннат, ломаю голову и разгадываю загадки. И, главное, никто их мне не задаёт, я сам нахожу их на свою голову. И чем больше их разгадываешь, тем больше появляется новых!

Давно ли, плавая в челноке, я гадал, какое там, под толщей воды, дно? А теперь я вижу дно без всяких затей. Новые мысы — это бывшее дно, новые острова — это тоже недавнее дно. Пляжи, сухие заливы — тоже озёрное дно.

В пересыхающих заливах дно илистое. Сперва это жидкая грязь. Потом грязь высыхает, твердеет, трескается. А позже всё затягивает густая зелёная травка. На пляжах и мысах дно из песка. А на островах — галечное или булыжное. Когда-то тут плавали рыбы. Теперь я хожу, стуча сапогами.

Ещё загадка: наткнулся я на место, где якоря не держат челнок. Челнок совсем лёгкий, якоря — тяжёлые круглые камни на крепком шнуре. Ветер средний. На таком ветру в другом месте и одного якоря хватило бы. А тут и с двумя несёт!

Глубина шесть метров. Бросаю с носа и кормы якоря, выбираю слабину, закрепляю шнуры. Несёт! Не держат мои якоря!

Раз за разом бросаю, стучу камнями по дну, но стоит закрепить шнур, как челнок сейчас же начинает сплавляться по ветру!

Место мне начинает не нравиться: мало что лодку несет, ещё и якоря, которые только что лежали на дне, вдруг ни с того ни с сего, как гири, повисают на шнурах и дна уже не достают!

Кладу кормовик поперёк лодки и ножом царапаю на нём свои соображения. Якоря не держат... якоря повисают... Провожу прямую линию — это дно, вторая над ней — поверхность озера. Это якоря. Ага — что-то выходит. Якоря не будут держать и станут повисать тогда, когда дно круто пойдёт в глубину!

Хватаю глубомер: 6 метров, 9, 12. Ого — 21! Я на краю огромной подводной воронки. Стены у неё очень круты: мои круглые якоря скатываются по склону на всю длину шнура и повисают.

В середине воронки глубина 22 метра. Для озера, да ещё в малую воду, это немало: вспомните, что самая большая глубина Азовского моря всего-то 13 метров.

Воронка, яма... что это ещё за яма на мою голову!

Яма между двух островов: Берёзовиком и Печнёвиком. Тихонько гребу по краю ямы: 5 метров. 5, 5, 5 — везде пять. Почти замкнул круг, как сразу вдруг — десять! Значит, яма не замкнутая воронка — из неё есть выход. Гребу над десятиметровой глубиной. Всё дальше от ямы, всё дальше. Огибаю Берёзовик, мимо Перевоза, выхожу на широкое плёсо. Стоп: так это же как раз то место, где я нашёл подводный костёр! Это та же подводная речка! Та, что в надводной своей части называется Ерзовкой. Теперь я знаю, куда она впадает: в глубокую подводную яму-воронку с крутыми стенами-берегами!

Но река не может кончиться просто так, во впадине дна. Значит, тут она уходит под землю, значит, в дне озера есть сквозная дыра! Вот тебе и речка Ерзовка! На вид паршивенький ручеёк, а на поверку — необыкновеннейшая река: наземная, подводная и подземная!

Я счастлив: моё открытие стоит купаний, загораний и даже грибов. Всё-таки это здорово — до всего докапываться самому!

Расспрашиваю местных жителей — так и есть: Городно — "провальное" озеро, по-научному — карстовое. Это значит, что на дне озера есть дыра, которая ведёт в неведомые подземные полости — пещеры. В 1940 году озеро совсем ушло в эту дыру — на месте ямы было крошечное озерко. Всё остальное огромное озеро превратилось в песчано-каменистую пустыню с полями ила у берегов. И посреди "пустыни" текла узенькая речка Ерзовка, впадая в яму, заполненную водой. Рыболовы ходили по её осохшим берегам с удочками, ловили рыбёшку и жгли костры.

По сухому дну ездили на телегах, накатали и натоптали много троп и дорог. А на полях ила посеяли даже овёс. Овёс уродился на диво, скосили его, в бабки сложили, да чуть и не... утопили! Яма вдруг "рыгнула" и погнала воду. Вода из ямы разлилась по песчаному дну, стала наполнять озёрную впадину. Подобралась вода и к овсяным бабкам — еле успели их увезти!

За одну осень вновь утонули в воде дороги и тропы, поля со жнивьём и речка Ерзовка. Опять по многоводному озеру загуляли волны.

Яма и потом "рыгала" не раз. "Рыгнёт" — длинные полуострова разделит на цепочку островов, утопит низкие островки, укоротит носы у мысов, узенькими сделает пляжи. "Рыгнёт" — и деревенские баньки, что стояли на берегу, окажутся вдруг в воде. И едут тогда в баню на лодке: с тазиками, с вениками и с... руганью.

А раз "рыгнула" — перелилась вода через край, пробила себе русло и затопила в низине лес. Тогда-то и образовалась сухая речка.

А вот сейчас яма сосёт. Как бездонная глотка, тянет и тянет воду в себя, в ненасытную подземную свою утробу. За одно лето 1964 года поднялись из-под воды острова, осохли мелкие заливы, расширились пляжи. Что-то будет в 1965 году?

Казалось, на все загадки дал ответ: на какие сам, на какие с подсказкой. Но сегодня узнал ещё кое-что. Рассказали, что рыба, когда озеро уходило, вся скопилась в яме. Тут ловили её как могли, всю сетями повычерпали. Но что удивительно, крупной рыбы — крупных лещей, щук, окуней — почти не поймали! Значит, крупная рыба загодя ушла в дыру под землю! А с ней, конечно, много и средней и мелкой.

А потом, через год, когда яма "рыгнула", рыба в озере появилась сразу: мелкая, средняя и крупная! Значит, тот год вся озёрная рыба жила под землёй, в пещерах, залитых водой, в полной темноте! А раз жила, то и питалась. Но чем? Где нет света — там нет растений, где нет растений — там нечего есть. Ну, щука, ну, окуни ели других, а чем были сыты плотва и лещи?