Страница 73 из 105
Одним словом, выбирай одно из двух: или ты идешь с нами или против нас. Среднего пути нет. Если ты идешь с нами, то тебе гарантировано место в административном совете, доля среди учредителей, привилегированные акции, документы на право присутствия и место в свите самого дьявола.
— А если я откажусь?
Он скорчил рожу под простака.
— Если ты откажешься, — сказал он мне тогда без всяких эмоций и без всякой злобы, — то тогда тебя придется прикончить, это тоже просчитал компьютер.
— Я, мадам Леонтина, боюсь угроз, и я очень вспыльчив. Разумеется, я не выдержал и заорал:
— Видал я твой компьютер, скажи ему, что я его…! — вот что я ему сказал. — Сколько я живу на свете, еще ни один колорадский жук не навязывал мне свои законы. И в твоих интересах поскорее смотаться отсюда, пока я действительно не рассердился.
Вот тогда взгляд Макса де Руйе стал совершенно ледяным.
— Хорошо, Игрок, — сказал он мне, — если ты намерен разыграть свои карты таким образом, это твое дело. Но я уверен, что ты выбрал плохую партию. Ясно одно, скоро ты получишь хороший урок. И после этого я приду опять. Я уверен, что ты изменишь свою точку зрения.
— Сволочь, — убежденно прокомментировала Изабелла.
— Вы просто мне не поверите, мадемуазель, — продолжал Фернан Локар. — Этот разговор заставил меня задуматься. Я сказал себе: «Они уже взяли за задницу североафриканцев, затем проделали то же самое с югославами. А теперь фрицы решили заняться рэкетом». В тот же вечер я принял свои меры предосторожности. Я расставил людей по местам для того, чтобы они глядели во все глаза и защитили мою конуру на улице Инносан, а также и здесь в Ранжис, а кроме того, и еще несколько заведений, в которых у меня есть интерес. Прошло несколько дней. Я уже начал говорить себе, что, может быть, этот Макс де Руйе всего лишь вульгарный болтун, а его консорциум… прошу прощения, мадам, но в этот момент консорциум нанес удар там, где я этого не ожидал.
— Да, это вполне возможно… — пробормотала вдова Пеллер. — Ну, хорошо! Из всего того, что вы рассказали, я начинаю смутно понимать, в чем дело…
На этот раз Изабелла Пеллер всерьез задумалась.
— Вся эта история полна напряжения, — прокомментировала она, — как в настоящих черных романах. Но признаюсь, что я не вижу связи с фирмой Пеллеров. Может быть, мама, ты мне кое-что объяснишь? Ведь я вижу, ты совершенно не удивлена.
— Моя маленькая, — серьезно сказала Леонтина, — тебе двадцать четыре года, в самом ближайшем будущем ты выйдешь замуж за очаровательного и симпатичного молодого человека, которому принесешь большое приданое, а некоторое время спустя и большое состояние. Будет справедливо, чтобы ты знала, откуда оно взялось.
И, заметив заинтригованное выражение лица молодой девушки, она продолжила:
— Профессия торговца на Центральном рынке всегда была очень прибыльной, особенно в том случае, когда он стоял во главе большого дела, как твой бедный отец, который играл одну из главных ролей на рынке торговли экзотическими фруктами во Франции. Но как следует оглянись вокруг себя. У нас есть эта квартира и еще несколько жилых домов в Париже. У нас есть Бенджамин и остальная прислуга. У нас есть «бентли», на котором мы можем ездить в наш маленький замок в Рувре или на виллу в Антибе. Ты одеваешься у Диора, для поездок у тебя есть твой «порше». Тебе никогда не приходило в голову, что это не так уж плохо, особенно для торговца с Центрального рынка?
— Да, конечно. Я думала, что папа — просто гениальный бизнесмен и что он очень умно вкладывает свои капиталы.
— Ну ладно, моя маленькая, это все правильно. Когда твой отец унаследовал дело Марселина Пеллера, своего собственного отца, шла война и наследство оказалось весьма скромным. Просто лавочка среди прочих мелких торговцев. Ты скажешь мне: это все получилось благодаря черному рынку, с которого он затем сумел с достоинством уйти. Но что же сказать о тех, которые накопили огромные состояния во время военных действий, а затем оказались на песке, не сумев приспособиться к трудным условиям мирного времени…
Она вздохнула. Фернан Локар поднял глаза к небу, призывая в свидетели Господа.
— Твой отец сумел найти выход. Доведя свой профессионализм до совершенства — а он стал виртуозом в своем деле, — он изучил ситуацию вокруг себя, в этом старом квартале, расположенном вокруг Центрального рынка, где он находился практически все свои дни. Он провел, как говорит твой жених, критический анализ рынка. И быстро обнаружил, что параллельно с официальной торговлей в павильонах и за витринами лавочек идет другая торговля, особенно в соседних улочках, с которой ты быстро познакомишься, если не будешь закрывать на нее глаза.
Да, конечно, я хорошо понимаю. На первый взгляд, это не очень красиво. Но грехи людей существуют с того времени, как стоит этот мир, и у твоего отца не было призвания реформатора. Для всех этих людей также не замедлили наступить трудные времена. Они верили, что золотой век наступит с освобождением Парижа в августе 1944 года и с приходом американцев, и они повели себя как стрекоза из известной басни, вместо того чтобы вести себя разумно, как пресловутый муравей. Так получилось, что вместо того чтобы начать все сначала, снова раскрутить дело…
— Да, многие вылетели тогда в трубу, — заключил с сожалением и важностью Локар.
— И именно тогда проявился гений твоего отца. У него были не только капиталы, у него были база, связи и организаторские способности, что и определяет талант. Самым искусным его ходом был союз с Фернаном, в кафе у которого собирались люди. Сам Фернан также обладал авторитетом и пользовался доверием окружающих.
— И он возобновил борьбу. Он купил бистро, начал играть на бирже, — добавил Локар.
— У него были компаньоны. Твой отец помогал людям, не скупился на советы. Фернан поддерживал порядок. И через несколько лет все, что происходило в районе между улицей Рамбюто и улицей Риволи, в той или иной степени проходило через нашу фирму…
— И наш квартал, мадемуазель, — с жаром добавил Локар, — никогда не знал подобного периода процветания и мира. Никогда никаких неприятностей, никаких историй. Настоящий маленький рай. Но когда закон набрал силу, нашлись необходимые пути, чтобы должным образом отреагировать на него…
— И на требования рынка, — заключила Леонтина. — Все шло прекрасно. В тесном сотрудничестве с Локаром твой отец вскоре стал располагать капиталами, которые позволили ему овладеть международными рынками фруктов, и он стал одним из самых крупных импортеров фруктов в Европе. Было совершенно нормально, что он тогда выделил Локару определенную долю в предприятиях Пеллера. Ты видишь перед собой компаньона твоего отца, Изабелла.
Хозяин кафе на улице Инносан покраснел, как школьник.
— Я знаю, что вам будет трудно в это поверить, — сказал он, — но я никогда не испытывал пристрастия к роскоши. Я жил в самом сердце Парижа, где я провел большую часть своей жизни. В шестнадцатом районе я буду чувствовать себя, как потерянный.
— Это не помешает мне, — жестко сказала Леонтина, — узнать, откуда возникло это состояние и кто радостно меняет свой счет в банке на счет Фернана.
Затем она с беспокойством добавила:
— Изабелла, дорогая, я надеюсь, что ты не была… скажем, шокирована тем, что память твоего отца…
Изабелла искренне рассмеялась.
— Мама, пожалей меня, ты опять начинаешь свою старую игру? Это меня всегда в тебе удивляло. Молодежь всегда охотно обвиняют в цинизме, но дело в том, что они учатся этому искусству у твоего поколения. Вот что главное. Эта деятельность… эта побочная деятельность папы? Тебе же не хотелось бы, чтобы я ее одобрила, не так ли? Сознаюсь, что я немного шокирована. Но ведь это ничего не изменит в тех условиях, которые существуют в обществе.
Ладно, что же касается чисто коммерческого плана, то все очень здорово придумано, молодцы! Я просто в восхищении. Все очень просто. Я всегда очень высоко ценила отца как делового человека и руководителя фирмы. Но теперь это зашло слишком далеко.