Страница 2 из 31
Вот письмо, которое он написал жене с фронта, в самые трудные военные будни, когда, казалось, было не до стихов: «Самую большую радость мне доставил маленький томик стихов Маяковского с „Облаком“. А мне сейчас так хотелось бы перечитать самое любимое: Маяковского, Пастернака, Асеева, Блока. Так много связано в моей жизни со стихами — и юность, и любовь, и дружба. И всего этого не вернешь, то есть всего, кроме любви, ибо она со мной, моя любовь к тебе, и в жизни, и в смерти».
Замечательное письмо! Как много оно говорит о человеке, его написавшем!
В этой книге — лучшее из того, что сохранилось в архиве жены поэта — Зинаиды Наумовны, лучшее из того, что поэт успел создать за 23 года своей жизни.
Я перечитываю давно знакомые строки. И кажется мне, будто я по огромному гулкому коридору обошел здание нескольких десятилетий и возвратился к исходной точке. Звучит живой голос Павла. Мы как бы снова стоим с ним, прислонясь к одному из университетских подоконников, и читаем стихи. И мне воочию открывается великая познавательная сущность лирики как сугубо исторического явления. Дело в том, что лирика всегда разная на разных этапах развития общества. И самые сильные стихи Павла Винтмана запечатлели общественную психологию именно определенных лет, непосредственно предшествовавших войне. Они вобрали в себя чувство молодого человека как раз той поры, а не какой-либо иной, и, стало быть, вобрали в себя самый дух неповторимого времени. Как всякое истинно поэтическое произведение, они продолжают жить, ибо чувство любви и долга, мужества и дерзания, жажда жизни и самопожертвования выражены в них без поэтической позы — искренне, убедительно, горячо. Молодым поэтом найдены слова, соответствующие его утверждению:
Стихи поэта-воина, пришедшие из прошлого, воздействуют на развитие уже совсем иных поколений.
Таково чудо поэзии.
Леонид Вышеславский
Голубые следы
Я хочу упасть, не веря
в то,
что умер навсегда.
«…Вы, может, правду говорите…»
1936
Предгрозье
1937
«Хоть и запад давно не алел…»
1937
Гравюра
1937
Петербургская ночь
1937
«Хмуро. Серо. Пелена…»
Из В. Сосюры