Страница 48 из 53
Находясь на таком видном месте, на углу Невской перспективы и Адмиралтейской площади, дом Вольно-Экономического общества, конечно, являлся привлекательным для всевозможного рода предпринимателей, причем некоторое время арендовал средний этаж этого дома известный антрепренер и устроитель маскарадов француз Лион. Но он поссорился с Вольно-Экономическим обществом, и последнее 30 апреля 1784 года[470] известило, что «поелику здешнее под Высочайшим покровительством состоящее Вольно-Экономическое общество принуждено было наемщику своего дому г. Лиону в продолжение найма с 1 июля сего года отказать, то объявляется чрез сне, чтобы желающие оный дом нанять с надежным по себе поручительством явились в будущий четверток 2 Мая». Но, кажется, такого арендатора всего дома больше не нашлось, и Вольно-Экономическому обществу пришлось иметь дело с отдельными лицами. Из них особенно интересен некто Николай Мори, появившийся осенью того 1784 года, когда Лион должен был покинуть стены дома № 83. «Почтенной публики чрез сие знать дается, — читаем мы в «С.-Петербургских Ведомостях»[471], — что недавно сюда приехавший француз Николай Мори, мещанин города Бреславля и короля Прусского привелигированный художник (любопытное соединение титулов — мещанин и художник), который при разных королевских и княжеских домах милостиво принят с двумя его прекрасными 37 дюймов вышины турецкими лошадьми, разные штуки показывать будет. Сии лошади разумеют более 200 штук и столь искусно все представляют, как еще никогда не видано. Они делают все по приказанию их хозяина, разумеют три языка, т.-е. французский, немецкий и итальянский, в которых зрители их спрашивать могут, прыгают сквозь маленькие не прямые кольца, делают другие достойные удивления прыганья, могут читать, писать и разумеют четыре правила арифметики, разумеют цвет краски, также французские и прочие монеты, играют в кости и карты, на часах показывают который час, четверти и минуты, идут на 3 ногах, входят в лагерь против турок, показывают, сколько им лет, из какой земли и долго ли были в школе, падают на колена, ежели просят о милосердии, ежели оного не получают, то, встав на двух ногах задних, и к человеку идут и стоят на карауле на задних ногах до тех пор, пока их хозяин не прикажет склониться, стоя на... словом, невозможно описать всего того, что они разумеют».
Николай Мори показывал это зрелище два раза в день в 3 и 5 часов — часы несколько странные, на современный взгляд, еще более странное объявление о плате: «Отменные особи платят по их благоволению, а прочие 1 место 50 коп. на 2-м 25 коп.»
«Отменные особи платят по их благоволению» — это означало, что нельзя было подойти к знатному русскому барину и заставить его взять билет 1 ряда, — русский барин мог обидеться, и вовсе не пойти на представление, но если это представление ему понравилось, произвело на него впечатление, то он «по своему благоволению» мог заплатить гораздо больше, чем значилось в объявлении. Это обстоятельство являлось довольно характерным знамением времени.
Среди арендаторов дома Вольно-Экономического общества был какой-то «военный клуб» или как тогда писали «клоб». Что это за клуб, мы не знаем; нам удалось найти только следующее известие о нем; известие датировано 3 октября 1782 годя[472]: «в военном клубе, что в Перкиновом доме под № 83 в 6 часов пополудни г. Зах, шведский придворный музыкант будет петь и на скрипке играть. Билеты по 1 рублю».
Но среди многочисленных извещений, появлявшихся в доме Вольно-Экономического общества, была группа, совершенно особливых, свойственных только этому дому или вернее тому учреждению которому принадлежал дом. «Почтеннейшим науки охотникам подписавшихся, печатались такие слова в 1779 году[473], доктор Григорий Соболевской через сие уведомляет, что окончивши 1 часть истории натуральной, состоящую в минералогии или в ископаемом царстве, сего марта 18 дня начнет он 2 часть, содержащую в себе все царство растений, где стараться будет изъявить славного Линнея ботанические основания и даже о всех травах, деревьях и разных вещах, от растений происходящих, к общему домостроительскому употреблению надлежащих общее и философическое понятие; и будет лекции продолжать по понедельникам и четвергам от 4 до 6 часов пополудни, в Вольном Экономическом доме».
Этими лекциями — доктора Соболевского — кажется, начались вообще лекции Вольно-Экономического общества; затем[474] «с мая же месяца по 1 сентября позволяется всем любителям земледелия и домостроительства смотреть модели, находящиеся в зале Вольно - Экономического общества по пятницам от 2 до 6 часов» и далее[475] «здешнее Вольно-Экономическое общество получило на сих днях от Парижского разные сочинения оного и в короткое время прибудут остальные. Любители домостроительства могут всякую пятницу при осмотре находящихся в зале собрания моделей, также и сии полезные экономические сочинения видеть», и наконец[476] «в доме Вольно-Экономического общества продаются свежие семена настоящего Аглинского экпарцета по сходной цене» или «в доме Вольно-Экономического общества у смотрителя продается настоящий аглинской клевер красной и белой» — все это были меры к поднятию отечественного земледелия.
Из остальных домов укажем на два, по обе стороны Гороховой улицы и Адмиралтейского проспекта. Первый, не переходя Гороховую, принадлежал графу Самойлову, у которого при Павле I был приобретен для губернских присутственных мест, а впоследствии долгое время служил местопребыванием петербургского градоначальника. О доме на другом углу Гороховой сохранился следующий именной указ Павла I от 16 декабря 1796 года[478]: «За купленный в казну дом купца Николая Щербакова в 1 Адмиралтейской части 110 тысяч рублей, а дом отдать нашему гардеробмейстеру Ивану Кутайцову» — в 1796 году брадобрей Павла еще не был бароном, но вскоре стал таковым. От него дом перешел полковнице Крюковской, и здесь был первый в Петербурге магазин резиновых изделий; они так еще тогда не звались, а назывались более замысловато: «гуммилистические изделия фабриканта Кирстена»[479] «Магазин г. Кирстена на Адмиралтейской площади № 90 обогатился новыми изобретениями. Многие жаловались и весьма справедливо, что резиновые калоши не греют ног и неудобны для ходьбы, когда на улицах слизко. Г-н Кирстен делает нынче калоши с кожаными подошвами и на меху, имеющие двойное удобство согревать ногу и не пропускать мокроты»[480]. Дом Щербакова — Кутайсова — Крюковской был построен в 1793 году[481] и сохранился с того времени без переделки, представляя хороший образец дома конца Екатерининского царствования.
Наконец, нужно сказать еще о последнем примечательном доме в этой местности,—это дом бывшего военного министерства, иначе известный под именем «дом со львами» и помещавшийся между Вознесенским проспектом и Исаакиевским собором. О постройке этого дома сохранилось следующее предание. Его построил князь Лобанов - Ростовский и вот по какому поводу. Будто бы Александр I вместе с князем, бывшим его флигель-адъютантом, ехал через Адмиралтейскую площадь. Конногвардейский манеж уже был построен, Адмиралтейство приняло свой новый Захаровский вид, воздвигался Исаакиевский собор, — а Адмиралтейская площадь не обстраивалась. Император Александр будто бы и высказал князю свое недоумение. Князь промолчал, но через год устроил так, чтобы вместе с императором снова проехать по этой площади, и царь мог любоваться новым домом Лобанова-Ростовского, построенного по проекту Монферана, того же самого архитектора, который строил и Исаакиевский собор.
470
С. П. В., 1784 г., стр. 323.
471
С. П. В., 1784 г., стр. 706.
472
С. П. В., 1782 г., стр. 703.
473
С. П. В., 1779 г., стр. 308.
474
С. П. В., 1790 г., стр. 457.
475
С. П. В., 1790 г., стр. 579.
476
С. П. В., 1798 г., стр. 544.
478
Общий Архив Министерства Двора, опись 352/1343 д. 59, л. 146.
479
С. П. В., 1832 г., стр. 161.
480
Северная Пчела. 1834 г., стр. 122.
481
С. П. В., 1793 г., стр. 1253.