Страница 39 из 53
Известный петербургский врач ХVШ века Бахерахт применял к зубной болезни нечто совершенно особое, — он стал лечить зубы помощью магнита. Предоставим слово самому творцу этого оригинального способа лечения[367]: «магнитную силу от зубной болезни нашел я чрез многие опыты столь надежною, что мне об оной не осталось уже никакого сомнения. Сие средство показалось мне сперва весьма слабым, потому что я действия оного понять не мог, чего ради не намерен я был чинить оным опытов; однако ж к тому почти был принужден, будучи позван к некоторой женщине, одержимой жестокою зубною болезнью. У ней гнил попорченный зуб; ничто муки ее не облегчало, и я не знал ей дать другого совета, как чтоб она тот зуб велела у себя вырвать; токмо упомянутая женщина, несмотря на жестокость болезни, на то не склонялась. Я взял, наконец, искусством сделанной магнит и, оной приложив к больному ее зубу, держал несколько минут, после чего, к крайнему моему удивлению, боль ее менее нежели в полчаса миновалась. Сей опыт чинил я и над другими людьми и нашел, что во всех родах зубной боли магнит совершенное имеет действие».
Как видим, Бахерахт указывает, что он нашел способ лечения зубной боли магнитом совершенно случайно, даже более того, он не хотел и пробовать этот способ лечения, так как «действие оного понять не мог», но обстоятельства заставили его применить магнит, и результаты получились блестящие. Но, достигнув таких результатов и принимая во внимание, что «не всякий может применять сие средства», а во-вторых, что «весьма многие страждут оною болезнею», Бахерахт открыл у себя прием бесплатного лечения зубной болезни магнитом. Для этого больные должны были приходить к нему на квартиру по утрам в восьмом часу. Бахерахт при этом указывал, что сперва «больные чувствовали при оном небольшую боль, после великий холод и стук в зубе, а, наконец, зуб совсем онемел, и боль вдруг прекращалась. По сие время я ни одного еще не видел больного, добавлял в заключение Бахерахт, у которого бы после того зуб опять заболел».
Почти через сто лет «магнит Бахерахта» заменился в Петербурге способом поручика Бородина[368]. Когда врачебная управа требовала у Бородина докторский диплом, то отставной поручик показывал на богатейший перстень, который блестел у него на руке — перстень был подарок великого князя, супругу которого Бородин вылечил от зубной боли. Врачебная управа примирилась с такою аргументациею, а отставной поручик продолжал свое лечение.
Пациентов у него было видимо-невидимо, брал он за лечение громадные деньги и наносил большой ущерб практике дантистов того времени, так что один из них знаменитый дантист 50—60-х годов прошлого столетия Вангенгейм предложил Бородину двадцать пять тысяч рублей, чтобы он прекратил свою практику. Поручик Бородин только рассмеялся в ответ на такое предложение, указывая, что он зарабатывает в месяц не менее семи тысяч рублей.
Вот как один из пациентов Бородина описывает способ лечения: «велел мне раздеться и лечь в постель, затем подан был кипящий самовар, жаровня с угольями и порожняя кадушка. Кадушкой этой он покрыл жаровню, посыпав на нее предварительно какого-то порошку, издававшего неимоверно противную угарную вонь и, накрыв меня с головою ватным одеялом, велел дышать над кадушкой, наполненной дымом и кипящей водой. Я полагал, что задохнусь на смерть, и через полчаса меня раскрыли.
Неизменно после лечения Бородин рассматривал воду в кадушке и прибавлял: «а вот посмотрим, сколько червяков вышло из больного зуба?!»
Поручик Бородин всегда находил чуть ли не десятки червячков, а большинство его пациентов уходили от него без зубной боли.
Как мог читатель заметить из приведенного объявления зубного врача Валленштейна, вход к нему был рядом с кондитерской Вольфа[369].
В 1788 году в Северную Пальмиру прибыло еще два иностранца, один с совершенно диковинной фамилией Валлот, другой, носящий более знакомое для русского уха прозвище Вольф. Были ли эти два иностранца в родстве или свойстве, или связывало их общее желание поправить свои обстоятельства, мы не знаем, но, очевидно, они заключили тесный союз, так как, прибыв вдвоем, открыв общее дело, они и вели его вместе вплоть до самой смерти одного из них m-r Валлота... Иностранцы эти не обладали какими либо выдающимися артистическими талантами, они были просто-напросто булочниками и кондитерами, но, несмотря на такую скромную профессию, сумели оставить по себе след в петербургской жизни. О своем прибытии эти иностранцы оповестили помощью следующего объявления: «У кондитеров Валлот и Вольф имеются разнообразные, из сахара сделанные, корзиночки и яйца с женскими перчатками внутри». Объявление это было напечатано 11 апреля за две недели до Пасхи и явилось, насколько нам удалось установить, первым объявлением о пасхальных подарках. Надо отдать справедливость Валлоту и Вольфу, они не удовлетворялись только выпискою из-за границы пасхальных яиц, но старались своими подарками заинтересовать петербуржца и ответить, как это ни странно, на запросы времени. Так в 1789 году[370] они выставили яйца с изображением Очакова, в 1790 году к торжеству Пасхи продавались яйца, изображающие сдачу Бендер[371], а в следующем 1791 году[372] торговали «Фигурными яйцами, изображающими победу над Измаилом» — текущие политические события находили отголосок даже в пасхальных яйцах. Кроме этих, если так можно выразиться, политических яиц, неизменно были на прилавках «яйца с женскими перчатками», «яйца à la Flore, деланные яйца и коробки à la sultan и, наконец, Chapeaux de bo
Заставив говорить о себе при своем появлении на петербургском горизонте, кондитерская Вольфа и Беранже (Валлот, как мы говорили умер, и в компанию к Вольфу вошел некий Беранже) не переставала привлекать внимание петербургской публики и в более позднее время. Вот какими виршами была увековечена перестройки в 40-х годах XIX столетия этой кондитерской, помещавшейся в том же доме Котомина:
367
С. П. В., 1765 г., № 42.
368
Русский Архив, 1907 г., № 6, стр. 287 и ел.
369
С. П. В., 1788 г., стр., 400.
370
С. П. В., 1789 г., стр., 410.
371
С. П. В., 1790 г.
372
С. П. В., 1791 г.
373
Академическая Газета, т. е. С.-Петербургские Ведомости, которые издавались при Академии Наук.