Страница 18 из 68
- А тетка...
- А ну цыть! Словом, уразумели шо за штука - заклятие.
- Он тоже камору дохлыми жабами забросал?
- Не, сперва плюнуть надо!
- Цыть, я сказал! Не плюнуть и не жабами. Врать не буду - не знаю как, но наложил на камору колдовство, да такое, что с того дня ни охрана, ни замок...
- А грабли?
- ... ни грабли не нужны.
- Не знаю... грабли - верное средство. Моя мамка, как горилку от тата ховали, так завсегда грабли...
- Такое колдовство - всем колдовствам колдовство! Теперь в камору эту, с сокровищами мог войти только сам султан, ну или тот, кому он передаст эту силу, сыну там, или еще кому, но только одному, и сам он после этого силу теряет.
- Тю! А ежели кому потребуется за колбасой там.
- Или за салом со шкуркой!
- Или за конфетами!
- За лентами, - вставила большеглазая Оксанка.
- Сказал же - только султан! А ежели кто, кроме него, в тот же миг, человек тот обращается в камень, то есть падает и шевельнуть ни рукой, ни ногой не может.
- А головой?
- И головой тоже! Не дышит, и глазами вертит, и все слышит и понимает.
- Тю! Какой же это камень.
- Не нравится, не слушай! - цыкнули на умника. - Ну а дальше, дальше-то что?
- А дальше так и будет лежать, пока не помрет от голоду, или пока не придет султан и не выволокет его оттуда.
- Это шо ж, султану первым делом, как встал - иди в камору и тягай ворье всякое.
- Дурак! Зато сокровища целые!
- Тоже мне - сокровища. Больно надо колбаса его! Вот у батьки моего сапоги есть - юфтевые. Вот где сокровище, так сокровище.
- И у моего есть!
- У твоего! Да откуда, все знают - Голопупенки голодрабцы из голодрабцев...
- Сам ты голодрабец!
- А ну повтори!
- И повторю!
- А ну цыть! - в который раз возвысил голос рассказчик. - Досказывать, али нет?
- Досказывайте, дядьку Панас. Только пусть этот не обзывается.
- Ты сам первым начал!
- Нет ты!
- Нет ты!
- Да я тебя!
- Цыть, я сказал!..
Было это, не было. Если было - то когда? И где тот хутор? Где тот Миргород?
Мы же, волею Аллаха всемилостивого и всезнающего, вернемся в Ахдад.
Ахдад, в котором немногим, или многим ранее происходило следующее:
20.
Продолжение рассказа о Шамс ад-Дине Мухаммаде - султане Ахдада, о жене его Зариме и о трех набегах
Бритый полководец так и не смог поднять армию на четвертый приступ. Увы, увы, похоже, на этот час, пушка истратила все свои заряды. А ведь, говорят, предок Шамс ад-Дина - великий и могучий Мусса-аль-Хади в лучшие годы производил до десяти выстрелов за ночь, да и в старости... О, Аллах, где, где времена славных героев прошлого!
- История твоя, о муж мой, удивительна и преисполнена мудрости, и поучительности, и наставления для последующих, и будь она даже написана иглами в уголках глаза, она послужила бы назиданием для поучающихся! Но ты обещал, что я попаду в сокровищницу, и все, на что ни укажу, станет моим. Мои мысли так же далеки, как колодцы в пустыне для умирающего от жажды, от того, что светоч мира бросил слова на ветер, что обещания его - пустой звук, подобный шелесту песка, но как же, о султан моих помыслов, ты исполнишь свое обещание, в котором поручительством выступила доблесть твоих предков.
- Или ты сомневаешься в моих словах, женщина! Так, знай же, они тверже... - взгляд Шамс ад-Дина упал на поникшего полководца, - в общем, твердые. Да, сокровищница охраняется колдовством, лучше любой стражи, но разве в радость обладание жемчужиной, если не имеешь возможности показать ее. О-о-о, преисполненные желчи взгляды завистников проливаются живительной влагой на иссохшую душу. Что может быть лучше лица высокого гостя, старающегося скрыть разливающуюся по членам желчь. Знай же, о женщина, любого, будь то мужчина или женщина, сын Адама или ифрит, кого я возьму за руку и введу в сокровищницу, не коснется колдовство. И он сможет находиться там достаточное время. Достаточное, пока я не выведу его, или посетитель по милости Аллаха милостивого и милосердного - не отдаст душу, как известно, взятую взаймы, от голода, либо от какого иного случая.
- О, муж мой, - произнесла Зарима, - ты окажешь недостойной жене своей эту честь. Введешь меня?
- Так будет, и это также верно, как то, что нет бога, кроме Аллаха и Мухаммад пророк его!
- Но, муж мой, твоя сокровищница без сомнения так велика, а женское естество так непостоянно, как я успею рассмотреть все и выбрать подарок себе по-сердцу.
- Клянусь Аллахом, - ответил Шамс ад-Дин, - я введу тебя перед зухром, а выведу сразу после асра. Хватит ли тебе этого времени, женщина?
И Зарима сказала:
- Хватит.
- Да будет так, и Аллах в том поручитель!
21.
Окончание повести о царе Юнане, враче Дубане и о коварном визире
- Пощади меня - пощадит тебя Аллах, не убивай меня - убьёт тебя Аллах! - взмолился врач Дубан, но, убедившись, что царь несомненно его убьёт, он сказал. - О царь, если уж моя казнь неизбежна, дай мне отсрочку: я схожу домой и накажу своим родным и соседям похоронить меня, и очищу свою душу, и раздарю врачебные книги. У меня есть книга, особая из особых, которую я дам в подарок тебе, а ты храни её в своей сокровищнице.
- А что в ней, в этой книге? - спросил царь Юнан врача.
И тот ответил:
- В ней есть столько, что и не счесть, и самая малая из её тайн - то, что когда ты отрежешь мне голову, повернёшь три листа и прочтёшь три строки на той странице, которая слева, моя голова заговорит с тобой и ответит на все, о чем ты её спросишь.
И царь изумился до крайности и затрясся от восторга и спросил:
- О мудрец, когда я отрежу тебе голову, она со мной заговорит?
- Да, о царь, - сказал мудрец.
И царь воскликнул:
- Это удивительное дело!
Потом он отпустил врача под стражей, и врач пошёл домой и сделал свои дела в тот же день, а на следующий день он пришёл в диван, и пришли все эмиры, визири, придворные, наместники и вельможи царства, и диван стал точно цветущий сад. И вот врач пришёл в диван и встал перед царём между двумя стражниками, и у него была старая книга и горшочек с порошком. И врач сел и сказал:
- Принесите мне блюдо.
И ему принесли блюдо, и он высыпал на него порошок, разровнял его и сказал:
- О царь, возьми эту книгу, но не раскрывай её, пока не отрежешь мне голову, а когда отрежешь, поставь её на блюдо и вели её натереть этим порошком, и когда ты это сделаешь, кровь перестанет течь. А потом раскрой книгу.
И царь Юнан приказал отрубить врачу голову и взял от него книгу, и палач встал и отсек голову врача, и голова упала на середину блюда. И царь натёр голову порошком, и кровь остановилась, и врач Дубан открыл глаза и сказал:
- О царь, раскрой книгу!
И царь раскрыл её и увидел, что листы слиплись, и тогда он положил палец в рот, смочил его слюной и раскрыл первый листок и второй и третий, и листки раскрывались с трудом. И царь перевернул шесть листков и посмотрел на них, но не увидел никаких письмён и сказал врачу:
- О врач, в ней ничего не написано.
- Раскрой ещё, сверх этого, - сказал врач.
И царь перевернул ещё три листка, и прошло лишь немного времени, и яд в одну минуту распространился по всему телу царя, так как книга была отравлена.
И тогда царь затрясся и крикнул:
- Яд разлился во мне!
А врач Дубан произнёс:
Землёй они правили, и было правленье их