Страница 7 из 100
— Что же касается того револьвера, — продолжал старший инспектор, — то у нас есть доказательства, что несколько дней назад вы показывали его своей любовнице Катрине Гаванской.
Инспектор кивнул на одного из следователей, вошедшего в кабинет во время допроса:
— Пока вы тут громоздили одну ложь на другую, этот человек побывал у вас дома, — старший инспектор сверился с одной из переданных ему недавно записок, — и ваша хозяйка сказала, что видела у вас в комоде револьвер, спрятанный под рубашками, причем именно такой, какой нас интересует — с серебряной пластинкой на рукоятке.
Старший инспектор наклонился к молодому человеку, стараясь поймать его взгляд, но тот все время прятал глаза.
— Почему вы отрицаете, что у вас был этот револьвер? — спросил старший инспектор. — Ведь у нас в стране не запрещено владеть оружием?
Кнуд-Оге Хансен поднял глаза и устало улыбнулся:
— Да просто потому, что я украл этот револьвер, — ответил он. — Это я обокрал лавку ростовщика. Но ничего более серьезного на моей совести нет.
— Это случилось две недели назад?
— Да, примерно так.
— А что вы делали в эти две недели?
— Как обычно, слонялся по городу. Но вообще-то, не помню.
— Однако последние два-три дня вы должны помнить!
— Конечно.
Старший инспектор начал записывать показания в протокол. Потом спросил:
— Вспомните, где вы были вечером 29, это была среда. Где вы были в среду вечером?
— Как раз тот вечер я хорошо помню, — ответил молодой человек. — И я прекрасно понимаю, почему вы меня об этом спрашиваете. Но я этого не совершал.
— Чего не совершали?
— Это не я застрелил того старика.
— Вы говорите об убитом господине Мильде?
— Да, если его так зовут.
— Хорошо. Но вы так и не ответили на мой вопрос. Где вы были в тот вечер?
— На площади Святой Анны.
— В доме убитого?
— Да.
— Вы знали господина Мильде?
— Никогда не видел и никогда с ним не разговаривал.
— Каким образом вы в тот вечер проникли к нему в дом?
— Через сад. Я сообразил потом, что мои следы должны были быть видны на лужайке. Незадолго перед тем шел дождь.
— Вы подобрали ключ, чтобы открыть калитку?
— Подобрал или нет, но калитку мой ключ открыл.
— Что вам там понадобилось?
— Что может быть нужно человеку, который таким образом проникает в чужой дом? Что-нибудь украсть, конечно.
— Вы сбирались украсть что-нибудь определенное? Деньги, драгоценности…
— Я знал, что у этого старика в кабинете находится большая сумма денег.
— И вы нашли эти деньги?
— Нет.
— Почему?
— Потому что когда я вошел из сада в комнату, он уже сидел мертвый в своем кресле. На шее у него была кровь. Я так испугался, что тем же путем сбежал оттуда.
— Однако рядом с убитым нашли ваш револьвер? — заметил инспектор.
— Тогда этот револьвер был уже не мой, — ответил Кнуд-Оге Хансен.
— Но вы признаете, что проникли в квартиру господина Мильде, чтобы обокрасть его?
— Да.
— И в том, что он был уже мертв, когда вы вошли в его кабинет?
— Да.
— Значит, вас кто-то опередил?
— Да.
— Но у вас все-таки было с собой оружие?
— Да. У меня было с собой оружие.
Старший инспектор вдруг прекратил допрос и бросил карандаш на бумагу. Потом оглядел комнату. К нему подошли три сыщика, все они были в штатском.
— И он думает, что вы поверите его нелепым выдумкам! — сказал один из них.
Сыщики засмеялись. Преступник остался невозмутимым. Он с вызовом смотрел на них и в ответ на это презрительное замечание только пожал плечами. Было уже поздно. В верхние переплеты окон, не скрытые занавесками, смотрела синяя летняя ночь. Городской шум за окнами почти стих. Иногда с улицы в кабинет проникал звон одинокого велосипедного колокольчика или чей-то голос. Свободная жизнь словно подавала оттуда свои сигналы. Сколько людей слышали здесь эти звуки и чувствовали на своем горле безжалостные тиски полицейской машины! Молодой человек тоже почувствовал их и поднял голову.
Профессор Арвидсон встал, старший инспектор подошел к нему.
— Как вы относитесь к тому, что он сказал? — тихо спросил старший инспектор. — Можно ли, по-вашему, доверять его признанию?
— По-моему, да, — ответил профессор. — Однако он рассказал странную историю.
— Взгляните на моих людей, — продолжал старший инспектор. — Ни один из них не сомневается, что преступник лжет. А это очень опытные люди, они слышали в этих стенах тысячи подобных лживых историй. Посмотрите на их лица, они не сомневаются, что господина Мильде убил именно он. Что вы на это скажите, господин профессор?
— Я просто потрясен!
— Потрясены? Я не ослышался? Впрочем, конечно. Ведь преступник молод и выглядит вполне приличным человеком.
— Вы меня неправильно поняли. Я потрясен тем, что его показания дают единственное верное решение этой загадки. Теперь все стало на свои места. В тот вечер в доме господина Мильде побывали два человека. Господин Мильде несомненно был уже мертв, когда вор проник к нему через сад. К тому времени убийство уже было совершено. Убийца уже побывал у господина Мильде, и проник он к нему не через сад.
— Вы очень логично рассуждаете, господин профессор, но вы не практик, — сказал старший инспектор. — Ни один суд в Дании не поверит вашей версии. Эй, почтеннейший! — обратился он к преступнику. — Если это не вы убили господина Мильде, вы должны знать, кто это сделал.
— Конечно, я это знаю, — ответил Кнуд-Оге Хансен.
8
Рапорт
Мы приводим выдержки из рапорта, содержавшего показания задержанного Кнуда-Оге Хансена.
Главное в этих показаниях то, что задержанный Хансен признает свое участие в ограблении лавки ростовщика на Готерсгаде в ночь на 13 июля. В то же время он самым решительным образом отрицает свое участие в убийстве обер-егермейстера Мильде в ночь на 29 июля.
Однако из показаний задержанного Хансена ясно видна связь между этими двумя событиями.
Незадолго перед тем, как Хансен проник в квартиру обер-егермейстера (в какой именно день, он точно не помнит), Хансен встретил утром в трактире «Погребок Рюдберга» человека, говорившего по-норвежски. Этот человек назвался Хельмером Стамсундом и, по-видимому, приехал в Копенгаген из Франции, где сражался в рядах американской армии. Хансен так описывает этого человека: лет тридцати пяти, сильный, одет в синюю морскую форму американского образца, волосы темные, вьющиеся над ушами, небольшие, подрезанные, темные усы, на правой щеке длинный, хорошо заметный шрам от пули или от осколка гранаты.
(Рапорт дополнен показаниями сыщиков следственного отдела. Они утверждают, что такой человек действительно существует. Несколько раз его видели в небольших трактирах города, обычно он был один, но официант из «Погребка Рюдберга» вспомнил, что раза два видел, как тот человек беседовал с Хансеном. Незнакомец говорил по-норвежски или по-шведски с заметным английским акцентом. Вполне вероятно, что показания Хансена в отношении этого человека соответствуют действительности).
Далее задержанный Хансен сказал, что этот человек словно загипнотизировал его. О себе он рассказал, что в Америке был сперва тренером, потом ковбоем, золотоискателем и наконец шофером в крупной автомобильной фирме. Именно тогда он получил много призов в автомобильных гонках. Он принимал участие в войне и был даже ранен. Задержанный Хансен, чьи моральные качества оставляют желать лучшего, имеет весьма романтическое представление о жизни и предпочитает общество людей, которые любят поговорить о своих неправдоподобных приключениях. Он сразу же проникся доверием к этому американцу норвежского происхождения, которого воспринял как романтического героя. В ранней юности Хансен увлекался чтением приключенческих романов и, судя по его словам, именно те качества, которые превозносятся в этих романах, привлекли его к этому незнакомцу: он был очень силен и ловок в драках, что и доказал во время ночного столкновения с каким-то отребьем на Принцессегаде. (Дополнение к рапорту, сделанное полицией нравов. Именно в ту ночь уличный патруль нашел трех хорошо известных полиции драчунов, валявшихся на Принцессегаде, они были в бесчувственном состоянии и сильно избиты. Пострадавшие почти не помнили, что с ними случилось, но сказали, что подрались с каким-то неизвестным боксером, с которым они еще поквитаются, когда встретят его при подходящих обстоятельствах).