Дети ворона

Он проснулся — уже окончательно — от звуков капели, звонко сбивавшейся с ритма и начинавшей заново. Солнце нарисовало на паркете большой светлый квадрат и тихо любовалось своей работой. «Я живой!» Шурка радостно сел на кровати. Обошлось!

Постель сестры была пуста. Странно, что его никто не разбудил в школу. Видимо, боятся, что он всё еще болен. А он жив и здоров! И жизнь прекрасна! На столе уже наверняка стоит завтрак. Оладьи или каша. Или яичница. При мысли о горячей вкусной яичнице Шурка спустил босые ноги на пол и зашлепал к шкафу. «Сейчас я вас обрадую!» — подумал он, воображая маму, папу и Таньку, сидящих за столом.

Шагнул мимо платьев и костюмов.

Распахнул дверь шкафа.

Вместо завтрака на столе стоял таз. В нем билось маленькое оранжевое пламя. Мама с треском рвала на мелкие кусочки какие-то бумажки, подкармливая ими огонь по кусочку.

Танька посмотрела на Шурку круглыми глазами. Лицо ее не выразило ни радости, ни удивления. На нем был только испуг.

Папы не было.

Бобки тоже.

Мама принялась рвать фотографии.

— Ну помоги же мне, Таня! — беспомощно крикнула она, подталкивая к Тане ворох исписанных бумаг. — Да по кусочку клади, по кусочку! — воскликнула мама, увидев, что Таня протянула целый лист, который огонь лизал длинным языком. — Еще не хватало, чтобы соседи сюда сбежались!

— Мама, — испуганно позвал Шурка.

— Шурка! Проснулся! — мама попыталась сделать веселое лицо, но у нее лишь скривились губы.

Она принялась метаться по комнате. Вынула из шкафа большие валенки и старое одеяльце.

— Как ты себя чувствуешь? — звонко крикнула мама, пробегая мимо с кипой одежды в руках.

Таня выразительно посмотрела на брата.

— Хорошо, — тихо пробормотал Шурка. Он умирал от стыда за вчерашнее.

К счастью, мама ничего не заметила. Уложила вещи в открытый фанерный чемоданчик. Туда же полетели толстые шерстяные носки и толстый шерстяной жилет, который, она всегда говорила, давно пора выбросить.

— А где Бобка? — спросил ее Шурка.

Мама словно не слышала. Она растерянно глядела на чемодан с его распахнутой пастью.

Вместо мамы ответила Таня.

— В садике, — буркнула она. — Где же еще?

— Мама, а что, я в школу сегодня не пойду? — спросил Шурка.

— Что? — очнулась мама. — Конечно, пойдешь! Если здоров, — ласково проговорила она.

— Я…

Но мама не дала ему договорить. Мысли ее были где-то далеко.

— Конечно. Непременно. Поешь хлеба с молоком только. Я ничего не приготовила. Возьми в буфете.

— Училка ругать будет, что опоздал.

— Не училка, а учительница. И ругать она не будет, потому что я напишу ей записку Идет?

Шурка кивнул.

— А папа где?

— Уехал, — быстро проговорила мама. — Просто уехал. На время. Срочная командировка. Вызвали его. Телеграммой. И он сразу уехал. Но он скоро вернется. Непременно. Разберутся — и он вернется.

Мама продолжала метаться от шкафа к чемоданчику. Таня смотрела большими круглыми глазами.

— Важная? — спросил Шурка.

— Что?

— Командировка.

— Важная, — выдохнула мама.

— А куда? — опять спросил Шурка.

Вот здорово! Папа уехал! Может, на Урал или в Сибирь, на какую-нибудь самую важную советскую стройку!

— Куда уехал папа? — повторил он.

— Да что вы ко мне пристали! — вдруг крикнула мама. — Куда! Куда! Куда! То одна! То другой! Что вы меня мучаете! Перестаньте же, наконец!

Остановилась, выронила меховую шапку. И заплакала.

— Мамочка! — Танька бросилась к ней, обняла.

Шурка заревел во весь голос. Мама села перед ним на колени, обняла.

— Ну тихо, тихо, будет, — бормотала мама, одной ладонью поглаживая Шурку по спине, а другой — Таню по рукам. — Какие-то мы все трое дураки, вы не находите? Стоим и ревем. Хорошо, Бобка не видит, а то бы мы и его напугали. А папа скоро вернется. Ну? Таня? Шурка? Вот так. Молодцы.

Мама поднялась с колен и вытерла лицо тыльной стороной ладони.

— Давай, Шурка, умойся и бегом в школу. И так уже опоздал просто неприлично.

Через несколько минут, с куском хлеба в одной руке, на ходу накидывая ранец, Шурка, уже одетый, выскочил в коридор.

Соседка тетя Рита посмотрела на него. На голове у нее плотно лежали кругленькие бигуди.

— Доброе утро! — радостно крикнул Шурка.

Но она не ответила.

— А мой папа уехал в важную командировку. Вызвали срочно! — торжественно объявил Шурка. Пусть знает!

Соседка, видимо, очень удивилась. Потому что даже открыла рот.

Ну и пусть стоит вот так, как дура, подумал Шурка.

Навстречу шла по коридору старуха, которая нигде не работала. С ней никто не дружил.

— Доброе утро, Шура! — прошамкала она, семеня.

— Здравствуйте! — звонко выпалил Шурка.

— Вы бы поменьше чужих детей трогали! — крикнула ей тетя Рита. — Иной раз не знаешь… — и умолкла.

— Чего? — за Шуркиной спиной спросила недоуменно старуха.

Шурка отпер входную дверь. И услыхал слова настолько странные, что решил: послышалось.

— Соседа ночью черный ворон увез, — свистящим шепотом объявила тетя Рита старухе.

Глава 3

— Черный ворон? Забрал папу? — Таня фыркнула. — Папа в командировку уехал, тебе же сказали. Не выдумывай.

…Шурка едва высидел в школе положенное время. Он всё поглядывал на часы. Но черная стрелка словно прилипла к циферблату, еле ползла. Шурке не терпелось рассказать Тане о черном вороне. Переменки казались ему длиннее уроков математики, Фонтанка тянулась нестерпимо, прохожие норовили перегородить дорогу, зеленый свет на светофоре никак не хотел зажигаться.

И вот наконец Шурка дома. Всё выпалил Тане. А она только и сказала:

— Не выдумывай.

И потянула к окну табуретку.

— Я сам слышал!

— От соседки, — напомнила Таня.

— Ну да.

— От тети Риты.

— Ну да.

— «Ну да», — передразнила Таня. — А детей приносит аист, булки растут на деревьях, а Луна сделана из сыра. Неужели ты не понимаешь? Они тебя считают малышней, вот и говорят тебе всякие глупости.

— Ничего я не малышня, — обиделся Шурка.

— Нашел кого слушать. Эта тетя Рита, — Таня пошевелила пальцами вокруг своей головы, — у нее же одни бигуди вместо мозгов. Ей бы лишь бы болтать. Мещанка она. Понял?

Таня залезла с ногами на табуретку, шагнула на подоконник. Открыла форточку. Вытянула наружу худую руку, насыпала крошки в маленький, со всех сторон открытый деревянный домик, висевший по ту сторону окна. На зиму они всегда устраивали для птиц кормушку.

Мещане — это что-то нехорошее, помнил Шурка. Нельзя быть мещанами, говорили папа и мама.

Таня закрыла форточку и некоторое время постояла на подоконнике. Вдруг кто-то сразу прилетит. Она смотрела сквозь холодное стекло и думала, что люди зимой одни во всей природе; хорошо, что хоть кто-то остается с ними.

На тоненьких ножках в кормушку вскочил воробей, принялся клевать.

Таня молча наблюдала за ним.

— Папу нужно спасать, — неуверенно сказал Шурка.

Таня не спеша слезла.

— Если бы его нужно было спасать, мама бы не повела Бобку в садик и не пошла бы на работу, — терпеливо объяснила Таня. — Мама сказала: он уехал в срочную командировку. Зачем ей врать? И вообще, мне еще портфель собрать надо. И нас обедом покормить. Лучше бы ты тарелки пока расставил.

Рассказ брата нимало не встревожил ее. И Шурка подумал: может, зря он так разволновался?

Таня поправила шторы.

Теперь, когда за окном виднелось нежное голубое небо, слова соседки утратили зловещий смысл. И правда, подумал Шурка. Но всё равно показал Таньке язык.

Таня убрала с большого круглого стола свои книги и тетради. Сунула их в портфель. Оправила скатерть. Шурка поставил на стол две тарелки, положил две ложки.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.