Страница 3 из 60
Освоение Сибири и Дальнего Востока русскими активно начинается с XVI века, а большинство коренных народов были «открыты» и того позже, то есть практически до XVIII века они жили в полной изоляции от так называемого «цивилизованного» мира. Начиная с XVIII века российское правительство систематически отправляло научные экспедиции для изучения и описания народов Сибири, как и других народов, входивших в состав империи. Позже эту традицию подхватило советское государство, посылавшее экспедиции в самые удаленные уголки страны. Безусловно, как и когда-то в случае с когортой ученых-путешественников елизаветинской Англии, отправленных в самые разные районы зарождавшейся империи, интересы правительства были отнюдь не бескорыстные. Потенциал и ресурсы новых регионов — вот ради чего организовывались экспедиции. Но ученые для таких исследований отбирались лучшие, их скрупулезные заметки, составившие огромные тома, являются бесценным источником о жизни различных племен и народов Российской империи, в первую очередь — Сибири. Одновременно они оказывают неоценимую услугу при изучении образа жизни, традиций и повседневности древних народов, заселявших территории Евразии. Не экзотические островные племена, много веков проживавшие в тепличных условиях, а возможные потомки первобытных охотников и собирателей, проживающие в суровых условиях, близких к ледниковому периоду, дают, несомненно, значительно более достоверный материал, во всяком случае, касательно системы питания древних. К тому же описания, относящиеся к XVIII–XIX векам, застали эти народы в их первозданности, в тот момент они еще не подверглись влиянию русских переселенцев с их укладом и образом жизни.
В русской и советской исторической науке метод соотнесения данных этнографии на первобытную историю получил значительно меньшее распространение, чем в зарубежной. Отечественные исследователи начального периода человеческой истории предпочитали опираться на данные археологии, в крайнем случае — все на те же материалы, касающиеся австралийских, индейских или тасманийских племен. Думаю, здесь была некая деликатность, к тому же политически обусловленная, по отношению к жителям своей страны.
Известный этнограф, исследователь религий и мифов С. А. Токарев, автор исследования «Ранние формы религии и их развитие» (1964), основывает его на зарубежных данных: «Племенные культы известны нам главным образом по этнографическому материалу у народов Австралии, Океании, доколумбовой Америки (остатки их местами в Америке держатся и сейчас), у народов Африки в той мере, в какой они не подверглись влиянию христианства или ислама; остатки племенных культов сохраняются — или до недавнего времени сохранялись — у некоторых более отсталых племен и народов Азии, в частности юго-восточной, южной, центральной и северной»[4]. А ведь Токарев начинал как исследователь сибирских народов. При этом он пишет, что «если в веществе дуба, в его корнях, стволе, кроне тщетно было бы искать даже следы того желудя, из которого этот дуб некогда зародился, то в любой сложной религии, напротив, не так трудно обнаружить остатки самых примитивных, самых элементарных религиозных представлений». В то же время он отмечает, что «культуры современных народов, даже самых отсталых, далеки от подлинной первобытности, и это надо сказать и о их верованиях: какими бы архаичными они ни были, они уже прошли большой исторический путь развития»[5].
Не меньший интерес при изучении бытовых традиций древности представляют и остатки традиций и верований, сохранившиеся среди тех, кто входит в понятие «цивилизованные народы». Территории, заселяемые ими, являются и местом проживания древнейших людей (напомню, речь идет о последних 100 тысячах лет). В 1990-е годы британский ученый из Оксфордского университета провел ДНК-исследование так называемого «чеддарского человека» — останков мужчины, которые датируют VIII тысячелетием до н. э. Он также сравнил полученные данные с ДНК-анализом жителей соседней деревни и нашел два точных совпадения и одно почти точное. В 2013 году житель Австралии, чьи предки эмигрировали из этой деревни, прошел соответствующее обследование и также подтвердил свое генетическое родство с «чеддарским человеком»[6]. Это подтверждает тот факт, что, несмотря на многочисленные исторические общеевропейские переселения и экспансии, многие европейцы являются «коренными» жителями своих стран и регионов. Да и переселения эти совершались внутри все того же ареала проживания древнего человека.
Человек меняется неравномерно. История первобытности — хорошее тому подтверждение. Десятки, даже сотни тысячелетий, если считать всех «гомо», а не только «сапиенс», шло неспешное развитие орудий труда, зарождение зачаточной духовной культуры, общественных отношений. И так примерно до X тысячелетия до н. э., когда процесс изменений в жизни, культуре и даже облике человека стал стремительно нарастать. Любые деления на периоды и хронологии условны. Но в истории человечества принято выделять так называемые «революции», значительные изменения в хозяйственно-экономической жизни, повлекшие за собой перемены во всем укладе жизни людей. Их начитывают три важнейших: аграрную (или неолитическую), промышленную (или индустриальную) и научно-техническую, начавшуюся в середине XX века. Все они тесно связаны с проблемой питания и сыграли огромную роль в истории еды. Но что касается второй, совпавшей хронологически с началом Нового времени, и в еще большей степени третьей, современной нам, есть один важный момент, который часто игнорируют. Его можно назвать скоропалительным и все ускоряющимся процессом забывания прошлого, отмирания старого, потери исторической памяти. Трудно сказать, что стало причиной: технический прогресс, развитие науки, распространение материализма во всех областях знания, обязательное образование, введенное в подавляющем большинстве стран мира, глобализация общества, информационный бум и агрессия средств массовой информации, включая телевидение и Интернет, в последнее десятилетие?
И все-таки историческая память — вещь крайне живучая. Еще в XIX — начале XX века традиции и обычаи европейских и азиатских народов включали значительный пласт, уходивший корнями в глубокую древность. К счастью, большинство из них было зафиксировано различными науками на волне распространившегося в то время увлечения своими истоками и особенностями развития. Дошли они до нас и в виде мифов и сказок народов, различных сохранявшихся длительное время обрядов, наблюдений путешественников, число которых неуклонно возрастало на протяжении последних двухсот лет. Таким образом, изучение «следов» древности возможно и на материалах современных народов, живущих на территории расселения палеолитического человека, — его цивилизовавшихся потомков.
Более того, часть таких «первобытных следов» дожила и до нашего времени. Так представляется крайне живучим то, что внушает страх, особенно, необъяснимый. И вот современный человек — дитя прогресса и цивилизации, познавший высшую интернет-мудрость, плюет через плечо, рассыпав соль, гоняет черных кошек, стучит по дереву, чтобы не сглазить, и совершает иные странные поступки. Почему? На всякий случай! Кто его знает, что там и как, а лучше не рисковать. Конечно, есть наиболее суеверные народы, изучение их суеверий особенно плодотворно. К их числу, например, относимся и мы, русские.
Многие народы, имеющие долгую и яркую историю — их трудно назвать отсталыми, — сохранили древние традиции. Но может быть, как раз уважение к древности и поддержание старинных традиций являются одним из признаков подлинной цивилизованности? В любом случае человек наиболее консервативен в обрядовой стороне жизни (по сути, те же суеверия) и в вопросах еды (привычка и вкус).
Возьмем, например, современных узбеков и вообще жителей Средней Азии — региона, знаменитого своей богатой историей с древнейших времен. Некоторые исследователи считают, что именно отсюда шло заселение Европы, Сибири и Северной Америки. Культура приема пищи и связанные с нею ритуалы здесь чрезвычайно интересны и наводят на глубокие исторические параллели. Едят узбеки традиционно, как и многие другие восточные народы, сидя на земле, на полу, часто на шкурах. Едят руками, и это не признак варварства, а отражение сакрального отношения к еде, что касается гигиены, то чем собственные руки хуже, например, общепитовских вилок и тарелок? Гостеприимство здесь имеет крайние формы, по отношению и к чужим, и к своим. Еда и питье — не просто насыщение, а проявление уважения, причем взаимного, гостям ставится все самое лучшее, но и гости не могут отказаться. А брачная церемония, во время которой жених обводит невесту трижды вокруг костра, чем не древнейший обряд? Возможно, именно так и заключались первые «браки». Все эти традиции, очевидно, уходят корнями в глубокую древность, и анализ их позволяет восстановить кое-что из начальной истории традиций питания человечества.
4
Токарев. Ранние формы религии. М., 1990. С. 329.
5
Там же. С. 23, 47.
6
См. публикации в прессе: Nuthall К. There’s no place like home, says ‘son of Cheddar Man’. The Independent, 9 March 1997; Lyall S. Tracing Your Family Tree to Cheddar Man’s Mum. New York Times, 24 Mar 1997; Rowe T. Fitting venue for Cheddar cave-man family get together. Western Daily Press, 28 May 2013.