Дитя тьмы

Каптал, сидя, как хищная птица, в своем высокогорном гнезде, видел небольшую часть мира, да и та ограничивалась проходящими через Майсак караванами. После падения Ильказара запад оказался слабым и раздробленным. Основные и примерно равные по силам державы — Королевство Итаския и теократическое государство Эль Мюрид — были смертельными врагами. Ни та, ни другая сторона не имела особого желания использовать в военных целях магию.

Шинсан же, напротив, строил всю свою стратегию на колдовстве. Реальные битвы нужны были лишь как тактическое средство, чтобы развить успех и захватить территорию. Шепотом распространялись слухи о чудовищной и ужасающей силе, готовой вырваться на волю, как только произойдет объединение страны.

Каптал решил встать на сторону той силы, которая, по его мнению, должна была одержать верх. Западное волшебство и оружие не имели никаких шансов выстоять в схватке с Империей Ужаса.

Йо Хси установил туннель перехода между Майсаком и одним из приграничных замков в своей части империи Шинсан. Этим туннелем старик и воспользовался. В руках у него был младенец.

Место, где он оказался, было темным и угрюмым. Оно было наполнено незримыми злыми силами, силами, гораздо более мрачными, чем те, что поселил он в пещерах утесов, у подножия которых притулился Майсак.

Вход охранялся отрядом похожих на изваяния солдат в черных доспехах. Старец не мог рассмотреть, что творится за их спинами. Он сам да еще эти воины могли представлять собой всю вселенную.

Неужели Йо Хси ожидал неприятностей? Никогда ранее его не приветствовали здесь подобным образом.

— Я хочу видеть принца-демона. Я — Каптал Савернейка…

Ни одно копье не дрогнуло, ни один солдат не шелохнулся. Их дисциплина просто устрашала.

Во тьме возникло еще более темное облако, и из него материализовался Йо Хси. У Каптала сердце похолодело от страха. Принц перестал быть самим собой, после того как потерял руку, хотя не исключено, что он начал деградировать раньше, о чем говорил провал с полом ребенка. Постоянные его промахи указывали на то, что Йо Хси, начав считать себя чуть ли не божеством, стал опасно недооценивать всех остальных.

— Чего ты хочешь? Ты помешал мне творить сложнейшее заклинание самого высокого порядка.

Его лицо стало видимым в неизвестно откуда льющемся свете. На нем можно было прочитать отрешенность и утомление. Под глазами набрякли мешки. Каптал снова испугался. Но теперь несколько по-иному. Неужели он поставил на человека, не способного реализовать их планы?

— У нас возникла проблема.

— У меня нет времени разгадывать твои загадки, старик.

— А? — Каптал сумел сдержать себя. Он только что увидел свой статус глазами этого человека. — Ребенок. Ваш подмененный принц. Он оказался девочкой.

Когда Йо Хси впервые предложил произвести подмену, Каптал загорелся энтузиазмом. Завладеть наследником…

Принц-демон впал в ярость.

— Это все вина Каптала! — выкрикивал он. — Старика предали его подчиненные или…

Несколько минут старик выслушивал оскорбления в свой адрес, а затем его терпение иссякло. Принц-демон переходит все разумные границы. Корабль их союза получил пробоину. Настало время его покинуть с наименьшими потерями.

С легким поклоном Каптал сказал, прервав вопли Йо Хси:

— Полагаю, что источник наших сложностей надо искать не в моей стороне, но заниматься этим у меня желания нет. Можете считать наш союз расторгнутым.

Он выговорил слово, которое должно было вернуть его в Майсак.

Исчезая, он ухмыльнулся. Надо было видеть выражение на лице Йо Хси!

Материализовавшись в своем замке, он тут же начал творить заклинание, призванное ликвидировать туннель. Теперь Йо Хси потребуется протопать немало миль, чтобы продолжить дискуссию со своим бывшим тайным союзником.

Он гордо несет бремя своей преданности

Инред Тарлсон был одним из тех, кого не переставала волновать таинственная подмена. После встречи в Гудбрандсдале он на долгое время потерял память. Его жена Хандта сказала позже, что он пребывал между жизнью и смертью целый месяц.

Затем дело постепенно пошло на поправку. Лишь через шесть месяцев он начал передвигаться без посторонней помощи. Все это время Кавелин испытывал серьезное давление со стороны своих соседей.

Дома, в тавернах или на маневрах Тарлсон не переставал недоуменно размышлять. Какая-то смутная мысль постоянно присутствовала в глубине его сознания. Ключ к тайне, которым обладал лишь он. Ему казалось, что он уже встречал того старика и что это было давным-давно. Но после столь близкого свидания со смертью он опасался доверять своим чувствам.

— Может быть, это воспоминания из прошлой жизни? — высказала предположение его супруга как-то вечером через год после подмены. Жена была единственной, с кем он поделился своими сомнениями. — Я читала одну из книжек Гжердрама. В Ребсамене есть Годат Кос, который утверждает, что половина наших воспоминаний уходит корнями в прошлые жизни.

Благодаря милости Крифа Гжердрам только что окончил первый год обучения в университете. Хандта Тарлсон, ощущая острую тягу к знаниям и не имея возможности ее реализовать, начала жадно поглощать учебники сына.

Инред помрачнел. Слова жены напомнили ему о проблеме, с которой предстояло скоро столкнуться. Нордменам не нравилось, что простой вессон за казенный счет обучался в университете, считавшемся неприкосновенной территорией аристократии.

Кампания началась в то время, когда Тарлсон пребывал без сознания. Она приобрела новый размах после того, как выяснилось, что успехи Гжердрама превосходят достижения всех его одноклассников. Хотя Тарлсон безмерно гордился сыном, он опасался, что придется убедить мальчика оставить университет.

Капитан почувствовал некоторое раздражение, которое его несколько удивило. Он никогда ранее не испытывал неприязни к тем, кто считался по рождению выше его. Он никогда не клянчил ни титулов, ни милостей. Единственное, что он требовал для себя, так это права верно служить Короне.

— Возможно. Но я убежден, что это воспоминание из нынешней жизни. Когда-нибудь я все вспомню, — сказал он после долгой паузы и добавил:

— Должен вспомнить. Я — единственный, кто видел их всех.

— Инред, расскажи королю. Не носи все в себе.

— Наверное, ты права. — Он решил обдумать ее слова. Но до того, как ему удалось поговорить с королем, прошло еще несколько недель. Поводом послужило его посвящение в члены ордена Королевской звезды, или, иными словами, в личные рыцари короля и его семьи. Членство в ордене было наследственным и предусматривало небольшое жалованье.

Нордмены исходили желчью. Но их недовольство оставалось невысказанным. Церемония посвящения проходила в Форгреберге, где Тарлсон пользовался огромной популярностью.

Его можно будет поставить на место, как только безумный король умрет.

После окончания церемонии, когда они остались вдвоем в палате для личных аудиенций, монарх спросил:

— Как ты себя чувствуешь, Инред? Я слышал, что ты испытываешь трудности.

— Чувствую себя прекрасно, сир. Никогда не чувствовал себя лучше.

— Не верю. Ты сегодня очень нервничал.

— Сир?

— Ты — единственный до конца преданный мне подданный. Ты незаменим как защитник Короны, но еще более важен для той же Короны как символ. Как ты думаешь, почему тебя так ненавидят бароны? Да потому, что одно твое существование открывает всем глаза на их измену. Они выступают против того, чтобы я награждал тебя, так как каждый знак отличия делает тебя более знаменитым и дает пример поведения всему обществу. И именно поэтому я запрещаю тебе забирать Гжердрама из университета Ребсамена.

Тарлсон не мог скрыть изумления.

— Я догадался, что у тебя на уме. Тебя не затруднит налить мне бренди?

Пока Тарлсон наполнял бокал, король продолжал:

— Инред, мне отпущено мало времени. Три или четыре года. Пусть тебя не удивляет, если я совершаю странные поступки. Я осуществляю грандиозный план, для того чтобы борьба за наследство не погубила Кавелин. Благодарю тебя. Налей и себе. — Несколько минут он молча потягивал напиток, а Тарлсон ждал продолжения.