Дитя тьмы

— Эй! — закричал Насмешник, когда Браги подбежал к нему. — Как всегда, старый, жирный, болтливый дуралей — лично я, значит, — мгновенно является по первому зову, чтобы спасти задницу друга — здоровенного и прославленного вояки, обиженного, как обычно, оравой каких-то калек. Лично я полагаю, что это должно быть признано публично перед лицом собравшихся здесь…

— Да, кстати, — прервал его словоизвержение Рагнарсон, — где ты собрал эту толпу?

— Волшебство, — ухмыльнулся толстяк. — Лично я, являясь могущественным колдуном и чародеем, которого страшится весь мир, проделав глубокой ночью необходимые пассы, совершив обнаженным танец вокруг тисового дерева и воскурив нечестивый фимиам, вызвал легион демонов…

— Совсем не меняется, не так ли? Дует не переставая, как зимний ветер.

Эти слова произнес человек сложения еще более мощного, чем сам Рагнарсон. Он восседал на гигантском сером жеребце. У него была взлохмаченная черная шевелюра и во рту сквозь заросли бороды виднелся ряд черных зубов.

— Хаакен! Как, дьявол тебя побери, ты здесь появился? Какого черта ты здесь делаешь?

Хаакен Черный Клык был его молочным братом.

— Завербовался! Ползу на юг. — Без алкоголя в крови Черный Клык был столь же немногословен, сколь болтлив был Насмешник.

— А я-то все думаю, куда ты задевался. Ты, Рескирд и Рольф. Рольф, к слову, объявился здесь вчера на три четверти мертвым. Эта банда гналась за ним.

— Вот, значит, как, — буркнул Черный Клык. — Погано. Не думал, что они так скоро заволнуются. Считал, что у нас есть еще год.

— О чем ты толкуешь?

— Дело Рольфа разъяснять.

— Он не в состоянии. Возможно, уже никогда ничего не разъяснит. Насмешник, ты не прихватил с собой Непанту? Требуется медицинская помощь.

Прежде чем толстяк успел ответить, вмешался Черный Клык:

— Он ее не прихватил. Я одолжу тебе своего хирурга. Рагнарсон нахмурился.

— Да не волнуйся ты. Он вполне хорош. Молодой человек, охваченный жаждой странствий. Скажи, где я могу разместить эту ораву. Похоже, что твои поля и без нас крепко пострадали.

— Хм-м. Займешь восточные пастбища, что около лесопилки. Хочу, чтобы мой скот оставался ближе к дому, пока эта заварушка не кончится.

Он, правда, не был уверен, что для всех хватит места. Обоз Черного Клыка продолжал фургон за фургоном вытягиваться из леса. Все это выглядело как настоящее переселение народов.

— Что ты привел, Хаакен? Целую армию?

— Четыре сотни всадников и столько же пеших.

— А все эти женщины и детишки…

— Наверное, услышали о моем походе. Там, в Тролледингии, неприятности. Что-то вроде гражданской войны. Хватка претендента здорово ослабела. Те, кто поддерживал его только при ясной погоде, дезертировали. Постоянно случаются ночные наезды на окраины. Большая часть людей, вроде тех, кто идет со мной, не желают быть втянутыми в драку. При этом среди них есть как сторонники претендента, так и приверженцы Старого Дома.

Те же мотивы руководили Рагнарсоном и Черным Клыком, когда они много лет назад ушли из Тролледингии и перевалили через хребет Крачнодиан. Это случилось после того, как их семьи были наполовину истреблены в ходе гражданской войны, подарившей трон претенденту.

— Некоторое время тому назад я получил письмо от военного министра, — сказал Рагнарсон. — Хотел выяснить, почему этой весной на наши края не было никаких рейдов. Теперь я понимаю, в чем дело. Бандиты предпочли остаться дома, чтобы следить за соседями.

— Похоже на то. Сейчас некоторые решили испытать судьбу, присоединившись к нам.

— А как насчет Гильдии? Им там не понравится, что вы размахиваете их знаменами, да и Итаскии будет не по душе, если тролледингцы начнут болтаться на ее окраинах.

— Все схвачено. Билеты куплены, проход оплачен. Каждый солдат — член Гильдии. По меньшей мере — почетный. Все по правилам. Мы не можем оставлять в своем тылу врагов.

— Может быть, попробуешь объяснить?

— Потом. Если Рольф не сможет. Не лучше ли пустить в дело доктора?

— Насмешник, проводи хирурга в дом. Я помогу Хаакену разместить его орду. Вы двигались всю ночь?

— Необходимо было успеть. Думал даже выслать передовой отряд всадников, но они до темноты все равно не успели бы, а до утра тебе, по моим раскладам, ничего не угрожало.

— Верно. Верно. Твое появление оказалось весьма радостным зрелищем.

Послание друга

Рольф ненадолго пришел в себя в тот момент, когда сильно сомневающийся в благополучном исходе хирург извлекал стрелу. К сожалению, Рольфу слишком долго пришлось скакать с ее древком, трущимся о внутренние органы.

Прешка увидел обеспокоенные лица. На его губах появилась слабая улыбка.

— Не надо было… ехать, — задыхаясь, прошептал он. — Глупо… Не мог устоять… еще одна попытка…

— Молчи! — приказала Элана, суетясь над раненым с целью устроить его поудобнее.

— Браги… В сумке… Письмо… Гарун… — И он снова потерял сознание.

— Все сходится, — проворчал Рагнарсон. — Без этого типа подобная заваруха начаться не могла. Хаакен, у тебя нет настроения объяснить?

— Вначале прочитай письмо.

— Ладно. Будьте вы все прокляты!

Он терпеть не мог, когда одна тайна громоздится на другую и не находится желающих пролить на них хоть какой-то свет.

— Я поищу послание. Меня найдете в кабинете. "Страна, — так начиналось письмо Гаруна, — называется Кавелин. Находится она в восточной части Малых Королевств, рядом с хребтом Капенрунг, в той его части, где он поворачивает на юго-запад от гор М'Ханд, там, где те граничат с Хаммад-аль-Накиром. На юго-западе Кавелин соседствует с Тамерисом, на западе — с Алтеей, на северо-западе и западе — с Анстокином и Волстокином. (Мне удалось собрать портфель военных карт, и при первой возможности я передам их тебе.) Эль Мюрид по-прежнему остается врагом, хотя стычек с ним не было со времени завершения войн, которые Кавелин пережил на удивление благополучно — практически без ущерба. Алтея является его традиционным союзником, Анстокин же выдерживает нейтралитет. С Тамерисом и Волстокином иногда возникают осложнения. Последнее военное столкновение произошло именно с Волстокином.

В политическом отношении Кавелин является феодальным королевством, в котором поддерживается некоторое равновесие власти между Короной и баронами. В военном плане последние значительно превосходят, но их преимущество сводится на нет постоянными междоусобными сварами. При нынешнем довольно посредственном правителе Корона значит немногим больше, чем арбитр в распрях баронов. Хотя в отличие от Итаскии в Кавелине не принято постоянно плести интриги вокруг трона, сейчас там тоже развертывается драка за престолонаследие. Там имеется кронпринц, но он — не сын короля. Подслушивая у нужных дверей, можно узнать, что подлинный принц был похищен в день своего рождения и заменен другим младенцем.

История и состав населения Кавелина еще более запутанны и туманны, чем в других Малых Королевствах. Первоначальные обитатели, именуемые Марена Димура, родственны тем племенам, которые населяют Хэлин-Деймиель и Дунно-Скуттари. Марена Димура — самый низший класс — своего рода парии. Только самые удачливые (относительно) из них достигают «высокого» положения рабов, дворовых слуг или крепостных крестьян. Большинство же скитаются по лесам, и их образ жизни даже свиней вогнал бы в краску стыда.

Когда между 510 и 520 годами по имперскому летосчислению Ильказар занял эту местность, сюда двинулись колонисты из империи. Их потомки — так называемые силуро — в настоящее время образуют класс, который осуществляет повседневное управление страной и контролирует торговлю. Они хорошо образованны, напористы, очень высоко себя ценят и к тому же первостатейные интриганы. Через их руки протекает большая часть всех богатств королевства. Главным образом в виде взяток и незаконных платежей.

В последнее десятилетие имперского периода, примерно в 608 году, когда границы Ильказара перешагнули за Серебряную Ленту на севере и Рею на востоке, целые деревни итаскийцев были перевезены в Кавелин, и это насильственное перемещение с тех пор называют Переселением. Эти люди — вессоны, или вессонцы (большая часть их была перевезена из Западного Ваппентейка), — говорят на вполне внятном итаскийском и составляют не только большинство населения, но и дают из своей среды большую часть солдат, крестьян, ремесленников и торговцев. Подобно итаскийцам, они флегматичны, лишены воображения, нужно много времени, чтобы вывести их из себя, но еще дольше они помнят обиду. Их вожди до сей поры осуждают Переселение и Оккупацию и строят химерические планы возврата к прошлому.