Страница 39 из 66
Наиболее известна гиппократова клятва; она легла в основу всех позднейших врачебных обязательств, которые еще и поныне должен давать всякий, кто получает звание врача. В своей наибольшей части гиппократова клятва стала неизменным Достоянием врачей, хотя в нее в соответствии с требованиями времени пришлось внести некоторые изменения. Она гласит так:
«Клянусь врачом Аполлоном, Гигиейей и Панакеей и всеми богами и богинями, которых привожу в свидетели, в том, что буду соблюдать эту клятву — в меру всего своего умения и познаний — так, как она написана: того, кто обучил меня врачеванию, я буду чтить как отца, буду ему помогать и всегда давать все то, в чем он нуждается для жизни. На его детей я буду смотреть как на своих братьев и сестер. Если они пожелают обучиться этому искусству, я буду обучать их безвозмездно и без учинения долговой записи. Я ознакомлю их с основами врачевания и буду давать им объяснения и передам им все учение в общих чертах так, как если бы это были мои сыновья, — им и ученикам, которые запишутся и принесут клятву по обычаям врачевания, но, кроме них, никому. Больным я буду назначать диету, подходящую для них по моему убеждению и познаниям, и буду оберегать их от всего вредного и непригодного для них. Никогда никому не посоветую прибегнуть к яду и буду отказывать в нем всем тем, которые у меня его попросят. Ни одной женщине не дам я средства для изгнания плода. Жизнь свою, как и искусство свое, я буду оберегать в чистоте и святости. Я не буду производить камнесечения и буду передавать это вмешательство тем лицам, которые им занимаются.
Всякий раз, как я войду в чей–нибудь дом, я буду заботиться об оказании помощи больному и буду чист от всякой несправедливости и от каких–либо требований к мужчинам, детям и женщинам, к рабам и свободным людям. Все то, что я увижу или услышу, общаясь с людьми в пределах или вне пределов своего служения, и все то, что не должно быть разглашаемо, я буду хранить в тайне и считать священным. Если я буду соблюдать эту клятву, не нарушая ее ни в чем, то да живу я долго, да пользуюсь я успехом в своем искусстве и да буду я знаменит во все времена! Но если я ее преступлю, то пусть со мною случится все противоположное!».
Известна и утренняя молитва Маймонида: «Дай мне, Господь, в том человеке, который ко мне приходит, всегда видеть только больного».
Какая высокая этика заключается в этих словах, которые раскрывают великую душевную проблему! Впоследствии многие поэты и писатели касались этой темы, описывали мучения совести, которые, возможно, переживали врачи, в которых врачебный долг боролся с чувством мести или с ревностью.
Из положений гиппократовой клятвы только одно утратило свое значение: обязательство содержать своего учителя и обучать его сыновей медицине. Но ее другие требования сохраняют силу и в настоящее время; они часто бывают также предметом обсуждения, причем к ним прибавились и некоторые другие проблемы. Требование не давать никому яда, несмотря на просьбы, теперь расширилось. Правовая сторона поведения врача, ставящего себе целью помочь больному умереть, ясна: человеческая, т. е. также и медицинская, сторона спорна: для врача не существует «неценной жизни». Поэтому врач не вправе введением смертельного яда лишить жизни тяжело и безнадежно больного человека или душевнобольного, несомненно, являющегося только бременем для его семьи и государства. Но бывают положения, когда мы должны понять многое. Если мать в отчаянии убивает свое новорожденное дитя, без рук и ног появившееся на свет, — достаточно подумать о последствиях приема талидомида, — после того, как врач, разумеется, отклонил такое решение вопроса, то возможно понять, если сострадание к мучениям матери перевешивает и присяжные оправдывают ее. Сходные случаи не составляют редкости.
Проблему эутанасии или даже евгеники невозможно разрешить в положительном смысле. Мы знаем одну только гиппократову этику, объявляющую жизнь человека неприкосновенной. Несмотря на это, врач не откажет в помощи умирающему или человеку, в последнюю фазу своей жизни испытавшему мучения, и будет поддерживать его в дремотном состоянии, когда боль уже не будет ощущаться. Но это долг врача.
Положение гиппократовой клятвы, гласящее, что врач должен лечить больного, применяя все свои знания и умение,'—нечто само собою разумеющееся. Но все же возможно и даже вполне вероятно, что у Гиппократа были основания включить это положение в свой свод правил, так как в те времена врача, очевидно, из политических и иных соображений, иногда побуждали лечить больного нарочито плохо.
Со времени Гиппократа важной темой врачебной этики является вопрос об искусственном аборте. Этим вопросом уже давно заняты медики, юристы и социологи. Также и в последнее время в большинстве стран незыблемо положение, что искусственный аборт есть уголовное преступление, если он производится не по медицинским показаниям. Последние, правда, допускают искусственный аборт, но они теперь сильно ограничены; в частности, начальная форма туберкулеза легких, которая ранее чаще всего считалась медицинским показанием, в настоящее время почти не упоминается в свидетельствах, выдаваемых врачами. Несмотря на это, существуют другие, вполне оправданные показания; внимания прежде всего требует множество случаев преступно произведенного аборта, наблюдающихся во всем мире. Эту проблему пока еще не удается разрешить, хотя число случаев искусственного аборта теперь было бы легче ограничить, чем это было раньше.
В вопросе об искусственном аборте в прежнее время в этике врача играли большую роль социальные показания. Врач видел материальные затруднения в связи с ожидаемым увеличением семьи, видел трагедию одинокой женщины, убедившейся в своей беременности. В настоящее время положение изменилось. Социальные показания бывают оправданы, практически говоря, меньше, чем это было раньше, и в положении одинокой матери уже нет ничего трагического. Но в наши дни в этой проблеме появилась другая сторона — угроза перенаселения земли, ставящая также и перед врачами новые задачи. Эго обстоятельство, разумеется, в цивилизованных странах не порождает показаний к прерыванию беременности, но вопрос о контроле над рождаемостью теперь существует и требует особого внимания в малоразвитых странах с высокой рождаемостью. В некоторых странах Восточной Европы по этой причине и по индивидуальным показаниям вопрос о прерывании беременности был поставлен под другим углом зрения и прерывание беременности было объявлено ненаказуемым, если оно производится в больнице после того, как врач посоветовал женщине сохранить беременность. Что касается остального, а именно контроля над рождаемостью в свете политики народонаселения, то в настоящее время соблюдение календаря сроков по Ogino и Knaus и пользование лекарствами, регулирующими овуляцию, достаточны для предотвращения перенаселения и в то же время для избавления женщин от нежелательной многодетности.
Благодаря всему этому число случаев искусственного изгнания плода уменьшается; правда, возникает новая проблема беременностей у совсем молодых женщин. Но в целом положение гиппократовой клятвы остается в силе, и если даже в культурных странах оно часто нарушается, то все же требования великого врача не соблюдаются лишь малым числом врачей.
Важную главу врачебной этики составляет упоминаемое Гиппократом соблюдение врачебной тайны. Этот вопрос в настоящее время с полным основанием подвергается широкому обсуждению. Обязанность врача хранить тайну уже давно была подтверждена законами, и о действительном соблюдении ее теперь думают гораздо больше, чем думали раньше. Больной должен быть уверен в том, что врач, которому он поведает свою сокровенную тайну (а он должен поступать именно так, чтобы дать врачу полное представление о своем заболевании), ничего не расскажет другим лицам, и поэтому уже Гиппократ внес это требование в содержание своей клятвы. У врача при этом, разумеется, часто возникают затруднения, которые он должен преодолеть благодаря своим знаниям и добросовестности и даже в тех случаях, когда ему предстоят неприятности, так как высшие цели имеют решающее значение. Приведем пример: к врачу приходит больной и просит вылечить его возможно быстрее от заразной болезни, так как он собирается жениться; если это неразумный и бессовестный человек, то врач должен взвесить, должен ли он сохранить врачебную тайну или же позаботиться о здоровье будущей супруги больного. Опытный и добросовестный врач будет знать, как ему поступить в подобном случае.