Страница 36 из 56
С переправленными конями бойцы продвинулись вглубь леса и натолкнулись на брошенную повозку, здесь же лежали убитые лошади с упряжью. Операция заняла двадцать-тридцать минут: упряжь освободили, в повозку запрягли своих коней, вокруг повозки привязали заводных лошадей. Половина взвода ехала на конях без седел, остальные разместились на повозке, и вся эта кавалькада выехала на дорогу. Коробков не знал, где искать хоть какие-нибудь остатки полка. Ехали, куда ехали и шли другие. На окраине ближайшего села стояла большая группа офицеров. Коробкову показалось что-то знакомое в этой группе, он стал всматриваться. Да ведь это командный состав нашего полка, вон и полковник Сивак проводит разбор «погрома»!..
Коробков остановил взвод и подбежал с рапортом.
– Товарищ Коробков, откуда у вас столько коней?
– С переправы, товарищ полковник.
– Так это, знаете, какая ценность в нашем положении?
И повернувшись ко всей группе, сказал:
– Вот это молодцы! Я младшего лейтенанта и его молодцов обязательно представлю к награде.
Здесь же был и командир штабной батареи лейтенант Максимов, он указал Коробкову, где расположилась его батарея.
Награду «молодцы» так и не получили. От писарей Коробков узнал, что вышестоящие штабы ответили: «Потерпевших поражение не награждают». Только Коробкова повысили в должности, он стал заместителем командира штабной батареи.
Временно Коробкова назначили офицером связи в штаб дивизии. Он оседлал белую лошадь (его лошадь Норма была украдена кубанскими конниками, да так мастерски, прямо из-под носа дневального, охранявшего коней, что Коробков был даже не в обиде на кубанцев за их мастерство) и выехал в соседнее село. Но выполнять долго миссию офицера связи Коробкову не пришлось: вскоре получили сообщение, что немецкие танки на подходе. Штаб дивизии спешно погрузился в машины и выехал. Офицеры связи на лошадях последовали в том же направлении. Потом группа офицеров связи решила искать свои части, так как бессмысленно было гнаться за машинами. Коробков в Новый Айдар не поехал, потому что ясно было: безоружные остатки полка не будут дожидаться в Новом Айдаре вражеских танков. Надо было искать их здесь, в этом потоке отступающих.
При въезде в одно село Коробков увидал стоявших командира полка и его адъютанта. Доложив Сиваку о своем положении, Коробков спросил, куда ему следовать.
– Следовать надо в направлении станицы Константиновской, там же надо искать и штаб дивизии. А мы поджидаем третий дивизион, он должен проходить здесь. С дивизионом мы будем следовать туда же.
Коробков направился по указанному маршруту.
В поведении Сивака Коробков заметил некоторую растерянность. Старик бодрился, но волнение ему скрыть не удалось. Он заметно осунулся, черные усы, всегда закрученные, теперь обвисли, на лице появилась бледность.
Всю первую половину дня Коробков ехал в общем потоке. Примерно в обед среди отступающих поднялась сумятица, крики: «Танки! Танки!» Коробков всмотрелся: впереди на дороге появилась колонна немецких танков. Они остановились, даже не приняв боевой порядок. Из открытых люков танкисты рассматривали смешавшуюся безоружную людскую массу, которая не могла оказать никакого сопротивления. Головной танк выпустил несколько снарядов в самую гущу, видимо, для большего смятения. Люди и повозки метались: кто повернул лошадей назад, кто пытался податься в сторону, чтобы выйти из-под огня. Коробкову показалось, что слева ничто не угрожает, и если ехать влево, так отрожками, скрытно можно выйти из-под наблюдения танков. Коробков повернул влево и рысью направился к ближайшему отрожку. Но оказалось, чтобы войти в отрожек, надо перебраться через заболоченный ручей, от которого и идет этот отрожек.
«Ну, что будет», – подумал Коробков и погнал лошадь через ручей. Лошадь судорожно, с храпом перебралась через ручей. За Коробковым направилась подвода и тоже переехала. Уже в балке подвода догнала Коробкова, и ездовой крикнул:
– Товарищ лейтенант! За вами, что ли, держаться?
Коробков пожал плечами:
– Если хочешь, держись за мной.
Тем временем еще несколько подвод переехали ручей и догнали Коробкова. Таким образом, Коробков невольно возглавил колонну из шести или семи подвод.
Выехали в безопасное место. Коробков свернул с дороги и остановился, стали и подводы. Коробков понял, что они едут за ним, а не сами по себе. Он осмотрел подводы, думая: «Что же за воинство увязалось за мной?» На повозках сидели по нескольку человек, и хотя бы один имел какое-нибудь оружие. На одной из подвод сидели три офицера-интенданта и пили водку, закусывая окороком. Они ни на кого не обращали внимания, не спрашивали, почему стали или куда едем. Увлеченные своим занятием, они не интересовались окружающими событиями.
Всю вторую половину дня Коробков и эти подводы шли в степь, по возможности скрытно, используя рельеф, высокий бурьян (донник) и некошеные хлеба. У всей группы на вооружении было лишь то, что имел Коробков. А имелось у него вот что: винтовка, шестьдесят патронов, бинокль, компас, одна ручная граната на поясе и в полевой сумке завернутый в тряпку детонатор, одна мелкомасштабная карта, охватывающая Сталинградскую область, Донбасс и часть Украины. Видимо, по этой «оснастке» люди, ехавшие за ним, уверовали в его всезнание. Но полководец сам ждал, когда его заарканят. Всю ночь отряд не прекращал движения. Утром, как стало развидняться, с передней подводы кто-то крикнул:
– Позади легковая машина!
Коробков оглянулся. Немецкая легковушка подошла почти вплотную, из машины вышел офицер, он в бинокль осмотрел подводы, потом сел на свое место, машина развернулась и ушла обратно.
«Теперь жди машину с автоматчиками! Надо избавиться от людей и повозок…» – подумал Коробков и решил предложить спутникам: кто хочет идти с ним, пусть бросают все, а если кто не хочет расстаться с повозками, то надо сказать им «до свидания».
Коробков ускорил движение, он искал только укрытие.
Наконец – балка, пруд. Интенданты проснулись и сидели на повозке, опохмелялись, доставая из своих громадных чемоданов бутылку за бутылкой.
Не слезая с лошади, Коробков спросил у солдат:
– Есть у кого оружие?
Все молчали. Один пожилой солдат спросил:
– Что, младший лейтенант, али воевать собрался с немцами? Не с нашим носом! Нам не оружие нужно, а как бы прошмыгнуть к своим, минуя немцев.
– Машина! – крикнул кто-то.
На той стороне балки с горы спускалась автомашина. Коробков посмотрел в бинокль: немцы, на кабине пулемет. Коробков подъехал ближе к доннику, что стеной стоял по обе стороны дороги. Машина вынырнула из балки: «Хальт! Хальт! Хендэ хох!» – заорали немцы и для острастки дали над головами длинную автоматную очередь. Коробков прыгнул с лошади прямо в бурьян и побежал. Отбежал метров сто, залег, снял с пояса гранату, достал детонатор, вложил в отверстие.
«Если будут прочесывать и какой-нибудь набредет на меня, брошу в него гранату, а сам отбегу еще метров на сто», – подумал он.
Прочесывать немцы не стали, а применили свой обычный метод: открыли стрельбу из автоматов по зарослям. В течение минуты несколько автоматов надрывно трещали, сбивая бурьян. Коробков прижался к земле, не поднимая головы. Слышались немецкие крики. Через несколько минут машина ушла, стук повозок стал отдаляться, и вскоре все стихло. Коробков встал и пошел по бурьяну, удаляясь от дороги.
Минут через десять вышел на полянку, на которой сидели восемь человек красноармейцев. Коробков направился к ним. Солдаты настороженно поджидали его. Коробков подошел, поздоровался, оглядел группу: все были безоружны, кроме старшины. По обмундированию Даниил определил, что это был «кадровик», кадровый военный. Старшина имел автомат, два диска патронов и одну гранату. За спиной вещевой мешок, котелок. У остальных тоже были вещевые мешки и котелки, скатки, а больше – ничего.
Коробков достал карту и попытался определить примерное местонахождение. Старшина обратился к Коробкову: