Смерть молчит

Франсуа уже выдохся. Добавить было нечего. Теперь слово за шефом, только тот явно не горел желанием вести беседу, только равнодушно взирал на Малле.

Тот, избегая взгляда шефа, стал разглядывать свои ботинки и заметил, что один шнурок развязался. Как он раньше не заметил!

Шазель протянул:

- Вы хотите иметь свою долю в доходах агенства... Ну конечно, речь об этом идет ещё с прошлого года. Вы сейчас получаете...

- Сто пятьдесят тысяч франков в месяц.

- Сто пятьдесят тысяч, - медленно повторил Шазель, уставившись в пустоту. - Это совсем неплохо, если хотите знать!

- Да, но я столько получаю уже два года. За это время все так подорожало...

- Избавьте меня от подобных замечаний, мсье Малле.

- "Нет, он явно плохо выглядит. Что с ним случилось? Или он ночью надо мной насмехался?"

- Малле, - произнес вставая Шазель, - вы уже давно работаете в нашем агенстве. Мои компаньоны и я были весьма довольны вашей работой, но только до прошлого года.

Франсуа пытался протестовать, но шеф решительным жестом прервал его на полуслове. И продолжал: - Уже несколько месяцев вы много пьете. Не возражайте, в агенстве вы стали посмешищем. С самого утра, едва появившись на работу, вы уже на взводе. За день вы неоднократно прикладываетесь к бутылке в туалетах и тому подобных местах. Одним словом, такое поведение подрывает авторитет, которым должен пользоваться человек с вашим положением. Ваши функции состоят в контактах с солидными фирмами, а их представители слишком хорошо видят состояние, в котором вы как правило находитесь, и это не производит хорошего впечатления. Вы считаете, что можно воспринимать всерьез рекламное агенство, главный дизайнер которого под хмельком с утра до вечера?

- Позвольте, я...

- Извольте молчать. Я полагал, что это не отражается на вашей работе, но вот уже три месяца слишком часто дело доходит до аннулирования договоров нашими клиентами. Судя по всему, ценность ваших рекламных идей стремительно падает. В итоге художественный уровень Главного Рекламного Агенства близок к нулю. И я прекрасно понимаю, почему наши клиенты обращаются к другим. Вы, мсье Малле, разоряете нашу фирму. Еще вчера, не помешай я вам, закупили бы эскизы той маленькой интриганки без искры таланта за душой. Вы принимаете любые бездарные рекламные проекты, любые затертые идеи. Нет, вы больше не годитесь для этой работы! Вы человек конченый! Я верю, что у вас могут быть уважительные причины для пьянства, но меня они не интересуют. Не нужны мне ваши оправдания. И когда вы заявляетесь просить повышения, это просто смешно! Доля в прибылях? Какие у агенства прибыли? Хотите знать цифры?

Подскочил к стене, где на планшете виднелись разноцветные столбики диаграмм.

- Подойдите сюда!

Франсуа поднялся и подошел к таблицам. Ему казалось, что все это кошмарный сон.

- Смотрите. Вот прошлый год. Оборот: 53 миллиона в первом квартале. В этом году-34 миллиона. Цифры не лгут! И это при том, что мы подняли наши расценки на 10%. Второй квартал прошлого года-77 миллионов, в этом году-только 69 миллионов! И что? Кто за это в ответе? Может быть я? А может Моро или Бергман, которые уже восемь месяцев в Америке? Нет, это вы, Малле! Вы и только вы!

Франсуа сделал неопределенный жест рукой.

- Это все потому, что за это время мы потеряли заказы Вителя, который...

- Вот именно! Витель теперь работает с "Синергией". А почему?

- Потому что"Синергия"предложила ему лучшие условия. Вы не помните? В прошлом году вы отказали им в оптовых скидках...

Шазель ядовито рассмеялся.

- Я мог ожидать, что вы попытаетесь свалить все на меня! Но как бы там ни было, мы теряем массу денег из-за вашей безответственности. И прошу запомнить-впредь терять не собираемся!

Франсуа, отступив, тяжело опустился в кресло. Шазеля он видел как в тумане. Директор уселся за стол, размахивая пачкой бумаг.

- Видите вы эти письма? АМГ, студия"Астор","Пресс де ля сите"... Мы теряем нашу лучшую клиентуру. И причина-в другом месте их обслуживают лучше. Эти письма пришли сегодня утром. Вчера были три других. А вы собрались поучаствовать в прибылях! Ха-ха-ха! Это вы - причина убытков! А как вспомню ваши детские маневры вчера вечером! Чего вы хотели добиться? Думали, что за дружеским приглашением тут же последует благодарность? Что я не осмелюсь отказать в вашей просьбе? Вы ошибаетесь, мой дорогой!

Франсуа был не в силах прервать тишину, повисшую после этих слов. Был не в состоянии думать, говорить, защищаться. Шазель в чем-то был прав, но крайне несправедлив...

Директор раскурил сигару, дым которой заклубился вокруг Франсуа Малле.

- Разумеется, - снова начал Шазель, - не в прибавке дело. Вы наверняка думаете занять пост директора, когда я его оставлю! Но уже сейчас можете поставить крест на этих мыслях!

С наслаждением затянулся сигарой. По запаху Франсуа узнал"Корону".

- Вы катитесь под откос, Малле, - с деланным сочувствием продолжал Шазель, - но я дам вам шанс выкарабкаться. Слабый шанс, но попробуйте им воспользоваться, если хотите. Значит так: через три недели Бергман и Моро возвращаются из США. Сегодня я получил телеграмму. Я должен буду представить им отчет о результатах за время их отсутствия. У вас есть три недели, чтобы доказать им и мне, что вы ещё способны работать по-настоящему. Если за три недели ничего не изменится, я даю вам слово, я вас уничтожу, и без всяких сожалений! Вам останется только подыскать себе другое занятие. Но не нужно добавлять, что когда мы вышвырнем вас из нашего агенства, ни одна другая фирма не захочет иметь с вами дело. Так что...

Зазвонил телефон. Шазель положил сигару в хрустальную пепельницу и снял трубку.

- Алло? Да, это я... Кто говорит? Послушайте, я спрашиваю, кто...

Франсуа стал свидетелем неожиданной сцены. Шазель, слушая собеседника, изменился до неузнаваемости: лицо его, которое благодаря регулярному массажу казалось обманчиво молодым, теперь заблестело от пота, морщины проступили отчетливее, губы дрожали. А когда он заговорил, голос был уже не повелительный, а дрожащий и покорный.

- Нет, вы не посмеете... Но... это невозможно. Я прошу хотя бы подождать... Я не один. Прошу позвонить позднее.

Трубка с грохотом упала на аппарат. Шазель, проведя шелковым платочком по мокрому лбу, повернулся к Малле.

- Вам понятно, что я сказал? Три недели! А теперь я хочу остаться один.

Франсуа встал и направился к выходу. Закрывая дверь, успел ещё заметить, как Шазель достает из стола бутылку виски. А через миг он уже был в огромном пустом зале, наедине со своими проблемами.

- "Не могу поверить, что такое возможно. Слушая его, так и хотелось броситься и посчитаться с ним. Не знаю, что меня удержало, но готов был прикончить его как собаку. Такая скотина не имеет права на жизнь... Это несправедливо."

Y.

Джульетта давно уже присматривалась к мужу. Франсуа ел молча, сидя рядом с дядюшкой Августом, опустив взгляд в тарелку. Стоявшая перед ним бутылка вина уже опустела. Джульетта вытерла рот салфеткой и спросила:

- Что с тобой, Франсуа? Уже две недели ты не в себе. Ну и...

Не договорив, покосилась на бутылку. Франсуа пожал плечами и сказал, все ещё не глядя на жену:

- Ничего не случилось. Я уже сотни раз говорил тебе, что попросту устал. Переутомился. И пью, только чтобы хоть как-то держаться. У меня в агенстве масса работы, но уверяю тебя, все идет хорошо!

- "Да уж, можешь мне поверить. Никогда ещё так худо не было. Клиенты как сговорились расторгнуть с нами все договоры. Через неделю, когда вернутся компаньоны Шазеля, мне тут же дадут под зад. Ну, а это конец!"

И он ещё раз повторил:

- Все в порядке.

Джульетта молчала, не переставая украдкой наблюдать за ним. Она была серьезно обеспокоена состоянием мужа, что не мешало каждый вечер отправляться куда-нибудь с приятелями. Возвращалась все позднее. Франсуа, который целыми ночами не спал, слышал, как она крадется на цыпочках в свою комнату.