Страница 74 из 81
– Спрашивай.
– На днях некто отдал мне одну вещь на хранение, а сегодня пришел взять ее обратно. Должна ли я возвратить ее, или нет?
– Дочь моя! – говорит р. Меир, – надо ли возвратить чужую собственность? Как ты можешь еще спрашивать об этом?
– Без твоего ведома я не хотела сделать это, – говорит Берурия, – и с этими словами она берет мужа за руку, подводит его к постели и сдергивает простыню.
Горько зарыдал р. Меир, оплакивая смерть детей:
– О, дети мои! Дети и наставники мои! Дети, милые мне добронравием своим, а светом Торы, сиявшим в очах ваших, озарявшие меня!..
– Раби, – говорит ему жена, – не сам ли ты сказал мне, что отданное на хранение следует возвратить по принадлежности? «Господь дал и Господь взял; да будет имя Господне благословенно!» (Мид. Миш.)
Не грешники, но грехи
Соседи у р. Меира были люди злые и безнравственные. Довели они его до того, что он стал просить Бога о их смерти.
Слыша это, говорит ему Берурия:
– Нет, муж мой, не на грешников надо гибель просить, а на грехи. Об этом и просил Господа псалмопевец, говоря: «Да исчезнут грехи с земли – и нечестивых не будет более». Помолись же лучше, чтоб люди эти раскаялись и исправились.
Воззвал р. Меир к милости Господней – и злые соседи его сделались людьми честными и добрыми. (Берах., 10)
«Ликуй, неплодная!»
Некий еретик говорит Берурии:
– Написано у пророка: «Лику, неплодная, нерожавшая!» О чем же ей ликовать? Не о том ли, что неплодная она?
– Глупец! Прочти, что дальше сказано, – отвечает Берурия: – «Потому что у покинутой детей больше, чем у замужней». А смысл таков: лику, дщерь Израильская, не рожавшая для ада детей, тебе подобных! (Там же)
Из басен р. Меира
Р. Иоханан рассказывал:
– Произнося свои проповеди для народа, р. Меир делил каждую проповедь на три части: треть посвящал галахе, треть агаде и треть притчам и басням. Последних им составлено было целых триста, но из них у нас сохранилось всего на следующие три текста.
а) «Отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина».
в) «Весы верные, гири верные».
с) «Праведный спасен от беды; вместо него постигнет она нечестивого».
«Отцы ели кислое»
Однажды говорит волку лисица:
– Зайди в канун субботы в какой-нибудь еврейский двор, предложи свои услуги на кухне, и тебя там пригласят к обеду.
В первом же дворе волка встретили с кольями в руках.
Избитый волк набросился на лисицу.
– Но при чем же я тут, – стала оправдываться лисица, – тебя побили за вину твоего отца, который, помогая им однажды на кухне, сам все лучшие куски сожрал.
– Так меня за что же бить?
– А уж это по правилу: «Отцы ели кислое, а у детей на зубах оскомина». Забудь об этом; лучше пойдем, я покажу тебе такое местечко, где ты досыта накушаешься.
Привела она волка к колодцу. А у того колодца журавец был в виде коромысла с двумя бадьями. Прыгнула лисица в одну из них и спустилась в колодец, а другая бадья поднялась вверх.
– Зачем это ты спустилась туда? – спрашивает волк.
– Да тут, – отвечает лиса, – и мяса, и сыра сколько душе угодно.
И указывает она волку на отражение луны в колодце, похожее на круг сыра.
– А как, – спрашивает волк, – мне попасть туда?
– Полезай в верхнюю бадью.
Едва волк влез, бадья под тяжестью его опустилась вниз, а другая, с лисицей, поднялась вверх.
Кричит волк из колодца:
– Послушай, как мне выбраться отсюда?
А лисица отвечает:
«Праведный спасен от беды; вместо него постигает она нечестивого». – «Верные весы – верные гири». (Санг., 38 и Раши)
Р. Симеон бен Иохай и сын его Элазар
Два рта
Р. Симеон бен Иохай говорил:
– Если бы я был на Синае в момент Откровения, я попросил бы Бога дать людям по два рта каждому: один исключительно для учения, другой для обихода… Нет, нет! – прибавлял он тут же, – если земля и так едва может устоять от клеветы и сплетен, то что же это было бы, если бы каждый человек имел по два рта! (Иеруш. Берах.)
В пещере и по выходе оттуда
Сидели однажды за дружеской беседой р. Иуда, р. Иосе и р. Симеон. Тут же находился некий Иуда бен Герим. Разговор зашел о римлянах.
– Сколько хороших вещей устроено этим народом, – говорил р. Иуда, – обширные рынки, превосходные мосты, прекрасные бани.
Р. Иосе промолчал. Р. Симеон же возразил р. Иуде:
– Да, – сказал он, – устроить устроили, да только для собственной выгоды: устроили рынки – и насадили там непотребных женщин; бани – чтобы нежить свое тело; мосты – чтобы непомерную пропускную плату брать.
Пошел бен-Герим и рассказал об этом разговоре тому-другому; дошло до римских властей, и отдан был приказ:
Р. Иуду, за его похвальные речи, наградить.
Р. Иосе за то, что молчал, не выражая согласия со словами р. Иуды, сослать в Сепфорис.
Р. Симеона же, за хулу на римлян, казнить.
Заблаговременно узнав о приказе, р. Симеон со своим сыном скрылся в одном уединенном бет-гамидраше, куда жена р. Симеона тайком доставляла им ежедневно хлеб и кувшин с водою. Этим они и питались.
Когда же розыски усилились, сказал р. Симеон сыну:
– Женщины слабовольны: начнут ее пытать – она не выдержит и откроет наше убежище.
И ушел р. Симеон с сыном и спрятались в одной пещере. Произошло чудо: появились в пещере рожковое дерево и родник свежей воды.
Чтобы не износилась их одежда, они днем оставались раздетыми, зарывшись по горло в песок, и занимались св. учением, одевались же только на время молитвы.
Пробыли они таким образом в пещере двенадцать лет.
Однажды у пещеры зазвучал голос Илии-пророка:
– Кесарь умер, и приказ его отменяется.
Услыша это, вышли они из своего убежища – и видят: люди пашут и сеют.
– Вот, – сказал р. Симеон, – забывают о жизни вечной, а занимаются ничтожными земными делами!
И куда ни упадал его негодующий взор, место то мгновенно выгорало как от пожара.
Зазвучал Бат-Кол:
– Мир Мой разрушить вышли вы? Возвратитесь в свою пещеру!
Пошли они обратно в пещеру. Прошло еще двенадцать месяцев.
Снова зазвучал Бат-Кол:
– Выходите из пещеры!
На этот раз р. Симеон сам уже стал возражать сыну против нападок его на суету людской жизни:
– Сын мой, – говорил он, – хорошо, что хотя мы с тобою живем разумной жизнью в этом грешном мире.
В канун субботы встретился им старичок, спешивший куда-то с двумя букетами из миртовых веток в руке. Спрашивают они:
– Для чего, дедушка, собрал ты эти ветки?
– В честь субботы, – отвечает старичок.
– А не довольно ли одного букета?
– Нет: один в ознаменование завета «Помни», другой – завета «Храни»[180].
– Видишь, – говорит р. Симеон сыну, – на сколько заветы Господни близки еще и дороги народу!
И радостно стало на душе у обоих.
Узнав о возвращении р. Симеона, вышел навстречу к нему зять его р. Пинхас бен Яир.
Повел он р. Симеона в тибериадские бани, чтобы самому помыть его там. Увидя тело его покрытым порезами и ссадинами (от песка), не мог р. Пинхас удержаться от слез. Упали слезы на пораненное тело. Закричал р. Симеон от боли.
– О, горе мне, – воскликнул р. Пинхас, – горе мне, что вижу тебя таким.
– Нет, сын мой, – ответил р. Симеон, – не горе, а благо тебе, что именно таким видишь меня; иначе я не был бы тем, чем я теперь. (Шаб., 34; Береш. – Р., гл. 79)
180
Повеление о Субботе повторено в Св. Писании дважды, при чем в одном месте (Исх. XX) оно начинается словом «Помни», а в другом (Втор., V) словом «Храни».