Страница 46 из 81
– Полно тебе! – сказал на это Мардохей, – не знал я будто отца твоего, который в селе таком-то двадцать два года брадобреем был и этими самыми инструментами работал!..
Приладив все как следует и облачив Мардохея, Аман сказал:
– Теперь садись на коня.
– Стар я, – отвечал Мардохей, – и от поста ослаб я очень.
Согнулся Аман и затылок подставил ему. Ступил Мардохей ногою на затылок ему и сел на коня.
Мардохей ехал, а Аман шел впереди и выкрикивал: «Так воздается тому, кого царь желает отличить почестью!» Вслед за Мардохеем шла несметная толпа отроков из царского дворца; каждый из них имел по золотому кубку в правой руке и по серебряной чаше в левой, и все они хором повторяли слова Амана: «Так воздается тому, кого царь желает отличить почестью!» Иудеи же, шествовавшие по обеим сторонам Мардохея, возглашали: «Так воздается тому, кого Царь Небесный желает отличить почестью».
Со всех сторон раздавались хвалебные клики, и факелы пылали кругом.
И пели хвалу Господу:
Мардохей –
«Хвала тебе, Господь, что поднял Ты меня,
Врагам моим не дав победы надо мною!»
Ученики его –
«Господу пойте, святые Его!»
Есфирь –
«К Тебе, Господь, взываю я!»
Народ израильский –
«В ликование Ты мне
Плач мой обратил».
Сказание р. Иегуды бар Симон:
– Заползшую в дом змею выкуривают дымом от рога серны и женских волос. Дебора и Есфирь уподоблены в Писании серне. Дебора не отступила ни на шаг, прежде чем не был истреблен Сисара со всем войском его; и Есфирь не успокоилась, пока не был повешен Аман с десятью сыновьями его.
Мардохеем отчеканены были монеты, имевшие повсеместное хождение. Изображение их: с одной стороны – вретище и куча пепла, с другой – золотой венец. (Мег., 16; Ес. – Р.; Пан. – Ах.; Бер. – Р., 39; Аг. – Ес.)
XVII. Виселица Амана
«И сказал царь: повесьте его!»
Обратился Аман к Мардохею и сказал:
– Пока еще не повели меня на казнь, прошу тебя, праведный, пусть не распинают меня подобно тому, как это делают с заурядными преступниками. Богатыри с известностью всемирной ничего не значили предо мною; главноначальствующие покорялись мне; словом моим я царей в трепет приводил и страны в смятение дыханием моим. Я, Аман, с титулом вице-короля и почетным званием «царев отец» – я страшусь, не поступил бы ты теперь со мною так, как я поступить с тобою готовился. Пощади честь мою и не убивай меня так, как был убит Агаг, дед мой. Будь добр; ведь среди вас злодеев не водится. Не вспоминай ты мне вражды Агага и зависти Амалика; не помни зла, как злопамятствовал и мстил Исав, предок мой. Слишком тускл взор мой, чтобы поднять его на лик твой, и я не отверз бы уст моих перед тобою, если бы не подговорили меня к тому жена и приятели мои. Молю тебя, пощади душу мою, господин мой, Мардохей праведный! Не вешай меня, в седине моей, на дереве. Казни меня каким-нибудь иным способом: мечом царским обезглавь меня, как обезглавливают обыкновенно сановников государственных.
С плачем и воплями продолжал Аман умолять Мардохея; видя, что Мардохей не внемлет ему, пришел и остановился Аман посреди дворцового сада и с громким рыданием взывать стал:
– О, деревья, с дней творения насаждаемые! Сын Амадафов к виселице присужден!..
Держали деревья совет и решили так: дерево, которое имеет в вышину пятьдесят локтей, на нем и пусть повешен будет Аман.
Отвечали деревья:
Виноградная лоза: «Я и ростом мала, и не пристойной мне виселицей для Амана стать: сок ягод моих для священных возлияний служит».
Смоковница: «Ягоды мои служат для приношения первинок, из листвы же моей Адам и Ева одеяние сделали себе».
Масличное дерево: «Я доставляю елей для светильника».
Финиковая пальма взмолилась к Господу, говоря: «Всем известно, что нечестивец Аман – внук Агага, внука Амаликова, – и мне ли служить виселицей для него?» – «Будь благословенная! – раздался в ответ ей Голос Господень, – ты не станешь виселицей для него, ибо тебе уподоблен Сион, возлюбленный мною».
Райская яблоня: «Ко мне идут от всех народов земли, и от плодов моих берут, чтобы ликовать пред Тобою, Господи!»
Мирт: «Я райской яблони чета и надо мною также гимны радости поют».
Дуб зашумел и воскликнул: «Дебора, кормилица Ревекина, под тенью моей погребена».
Теребинт: «На ветвях моих Авессалом, сын Давидов, повис».
Гранатовая яблоня: «Мне праведники уподоблены».
– Слушайте, – раздался голос кедра, – на мне да будет повешен Аман, – на том дереве, которое он приготовил сам на гибель себе».
(Тар. – Ш.)
Эпоха Второго Храма
I. Храм
Кто не видел Иерусалима в полном величии его, тот не видал в жизни истинно великолепного города, и кто не видел храма в полном его сооружении, тот не видал никогда замечательного по красоте здания. (Сот., 51)
Св. Земля была центром мира; центром Св. Земли был град Иерусалим, центром Иерусалима – храм, центром храма – Святилище, центром Святилища – ковчег, а перед Святилищем находился «эвен-шетиа» – камень, заложенный как фундамент для всего мироздания. (Танх. Гак.)
В храме находились, сохранившиеся со времен Моисея, следующие предметы:
Лоза. У входа в Святилище стояла, подвязанная на тычинки золотая лоза виноградная, и каждый, кто жертвовал в храм золотые изделия в виде листка, ягоды или целой кисти, вешал свой дар на эту лозу.
По преданию от раби Елазара бераби Садок – тяжесть этой лозы дошла до того, что когда встретилась надобность сдвинуть ее с места, для этого потребовались усилия трехсот священников.
Флейта из тонкого, отполированного тростника. Флейту эту царь приказал покрыть золотой отделкой, после чего она потеряла чистоту звука; сняли золото – и флейта стала звучать мелодично по-прежнему.
Колокольчик медный, прекрасного звука. Слегка попорченный, он отдан был в починку лучшим Александрийским мастерам, но после этого потерял чистоту звука; уничтожили сделанные исправления – и звук стал чист по-прежнему.
Ступка медная, употреблявшаяся при образовании состава священных фимиамов. После починки ее теми же мастерами, состав фимиамов стал получаться хуже прежнего; уничтожили исправления – и ступка стала действовать по-прежнему.
Было еще в храме музыкальное орудие магрефа, род органа с набором из десяти труб, каждая из коих звучала на десять различных тембров, так что в общем орган звучал на сто тембров. (Еруб., 10, 11; Тос.)
II. Симеон Праведный
Пришли самаритяне к Александру Македонскому с просьбою разрешить им разрушить храм иерусалимский. Александр разрешил. Дали знать об этом Симеону Праведному. Облачившись в первосвященнические одежды, пошел Симеон, в сопровождении почетнейших израильтян, к Александру. Всю ночь шли они, освещая путь свой факелами. При свете утренней зари заметил их Александр и спросил самаритян:
– Кто эти люди?
– Это и есть, – ответили те, – изменники-израильтяне.
Встреча израильтян с Александром произошла в час восхода, у Антипароса. Едва взглянув на Симеона, царь сошел с колесницы и поклонился ему. Видя это, приближенные Александра воскликнули:
– Тебе ли, великому царю, кланяться иудею этому?!
– Лицо этого человека, – отвечал царь, – живое подобие лица ангела победы, в битвах предшествующего мне.
И, обратившись к израильтянам, Александр спросил:
– По какой надобности пришли вы ко мне?