Страница 13 из 52
Слушая князя-епископа, Фёрнер изо всех сил старался сохранять хладнокровие. От манер и внешнего вида фон Дорнхайма его мутило.
— Ничего в этом мире не сдвинется с места, пока не толкнешь, — продолжал тот, сжимая крепкий, волосатый кулак. — Конь не повезет телегу до тех пор, пока не перетянешь его кнутом. Слуга не будет работать, пока не поможешь ему зуботычиной. И даже служители церкви не желают работать без того, чтобы их не поторапливали. Ты уверял меня, что строительство Колдовской тюрьмы будет закончено на Троицын день. И что? Даже стены не возвели до конца!
— Ваше сиятельство, позвольте мне…
— Твою мать, Фридрих, я, кажется, говорил, что не следует меня злить. Ты — второй человек в епархии, вице-король практически, тебя даже тенью моей называют. И что?! Пока я занимаюсь государственными делами, моя тень, вместо того чтобы поддерживать меня, потихоньку срет за моей спиной? Будь я помоложе, я бы, может, и не стал ничего говорить. Прежде я был добрее. Да только люди не умеют ценить чужой доброты. С этой чертовой — да простит меня Святая Дева! — епархией, с этими нерасторопными помощниками, которые возомнили себе, будто смысл их жизни — наслаждаться жратвой и бездельем, я, похоже, утратил остатки терпения. Запомни, дружок ты мой напомаженный, терпение мое измеряется очень просто — это длина вытянутой руки. Кто сократит его хоть на дюйм, получит крепкий удар в зубы. Видел моего камердинера? Я ему левую сторону хорошо проредил, он теперь лишний раз рот старается не открывать. Да не бледней ты, — князь-епископ усмехнулся, — не трясись. С твоей должностью зуботычины не положены; подведешь меня — наказание будет суровей. Я многое тебе доверил, Фридрих, и буду очень расстроен — очень! — если это было ошибкой с моей стороны. Ты же умный человек, в университете учился, знаешь, что человек очень досадует своим ошибкам. Верно? Вот, головой киваешь… Значит, я прав. Так что возьми-ка теперь свою папку и запиши — крупными буквами запиши! — что если к зиме строительство не будет закончено, ты, Фридрих Фёрнер, распрощаешься с должностью. Какое-то время посидишь, конечно, надо же будет пропихнуть это через капитул. Но все дела заберет себе доктор Фазольт.
— Уверяю, все будет выполнено в срок, ваше сиятельство, — поклонившись, ответил викарий.
— Спина у тебя хрустит, Фридрих, — заметил фон Дорнхайм. — Покажись костоправу. И кланяйся не так резво, ты ведь не мальчик уже. Что касаемо Хейера: ты выставил себя дураком, и расхлебывать эту кашу будешь сам. Я, знаешь ли, имперский князь, который имеет право не снимать шапки в присутствии кайзера, и подтирать лужи за подчиненными мне, согласись, не к лицу. Я тут думал: а ну как если Его Величество Фердинанд[25] и впрямь задумает провести расследование, как мы здесь колдунов и ведьм осуждаем и нет ли нарушений закона? А потом успокоился: ведь у меня этим занимается викарный епископ, еще со времен моего предшественника, Ашхаузена. Я управляю княжеством, а он, моя правая рука, ведет все епархиальные дела и дела о колдовстве разбирает. Я всегда говорил ему: расследуй по закону. Виновных — отдавай в суд, невинных — распускай по домам. Но откуда ж мне было знать, что мой верный викарий беззаконием занимался?
— Я всегда был верен вам, делал то, что вы мне велели, — еле сдерживаясь, процедил Фёрнер.
— Разумеется! — зло хохотнул фон Дорнхайм; смех булькал в его горле, как кипящая на огне похлебка. — Как ты думаешь, Фридрих, если у меня будет выбор, отдать тебя Вене[26] или вместо этого распрощаться с титулом князя-епископа Бамберга, что я выберу? И что выбрал бы ты, будь на моем месте? Так что подумай, мой дорогой викарий, и вбей в свою умную голову: единственное для тебя спасение — верно служить мне. Пока я силен, я не выдам тебя никому. Но если из-за твоей ошибки мне придется оправдываться перед кайзером — самолично сброшу тебя с колокольни.
Тонкие губы викария задрожали.
— Я не понимаю, чем мог заслужить подобные слова в свой адрес. Неужели ваше сиятельство полагает, что я плохо справляюсь с возложенными на меня обязанностями?
Фон Дорнхайм откинулся на спинку кресла и вытер о салфетку жирные пальцы.
— А почему ты решил, что заслужил что-то другое? А, Фридрих? Вот, скажем, палач: хорошо ли он свою работу делает, плохо ли, разве кто-то станет к нему по-доброму относиться? А твоя работа — она ведь палаческая. Найти человека, прокрутить его, как мясо на фарш, и записать признание. Вот ты сейчас сидишь, батистовым платочком лоб утираешь, смотришь перед собой, как монашка на исповеди, а на уме у тебя одно: Господи помилуй, ведь это несправедливо! Князь-епископ приказывает мне ловить и жечь людей, а отвечать придется мне одному. Так? Но ты не бойся. Кайзер никогда не вмешается. Знаешь почему? Золото, которое ты выкачивал из этих отступников-колдунов, шло не только в наши карманы. На него Бамберг снарядил несколько тысяч солдат в войска Лиги, подновил укрепления, обеспечил Баварии тыл. Да и императорским секретарям кое-что перепало. Пока кайзер ведет войну, пока ему нужны союзники, он будет смотреть на все наши дела — богоугодные дела! — сквозь пальцы. Бамберг — не Эльдорадо и не Потоси[27], но без наших денежек Его Величество Фердинанд Второй давно бы пошел по миру, а его наемные полки разбежались бы в разные стороны, как тараканы. И если кто-то попробует упрекнуть меня в злоупотреблении властью, я непременно напомню об этом.
— Ваше сиятельство, — дрожащим от волнения голосом произнес Фёрнер, — я уже не раз говорил вам это, и повторю вновь: главную угрозу для Бамберга представляют не кайзерские чиновники, а Георг Хаан. Он всячески препятствует осуждению пойманных ведьм. Не удивлюсь, если выяснится, что именно с его помощью Хейеру удалось скрыться от стражи.
— Выяснится — поговорим.
— Он подписал ходатайство об отмене законов о колдовстве и переманил на свою сторону половину Сената.
Злые кабаньи глазки князя-епископа сощурились.
— Вот здесь ты прав, викарий… — протянул он. — Наш общий друг Георг сделал большую ошибку…
Фёрнер понизил голос.
— Избавьтесь от него, ваше сиятельство! Выньте занозу, которая мешает всем нам.
— Нам? — переспросил фон Дорнхайм. — Не путай, викарий. У нас с тобой судьбы разные. Канцлер мне нужен: у него связи, он узнаёт обо всем, что происходит в Империи, быстрей, чем кайзерские секретари. Кругом война, Фридрих, и нас бросает, как зерно в пустой сумке. Зазеваешься — попадешь на жернов. Я легко смогу обойтись без тебя, а вот без Хаана мне конец. И потом: уберу его, и ты останешься один, а? Меня этот расклад не устраивает. До тех пор пока вы вдвоем, пока вы доносите мне друг на друга, пока не даете друг другу спокойно спать, мне не о чем беспокоиться. Человек уверенней стоит на двух ногах, нежели на одной, верно?
Князь-епископ снова отхлебнул пива и коротко бросил:
— Что у тебя еще?
— Недавно я разговаривал с одним итальянцем, ваше сиятельство. Он инженер, его зовут Джованни Боналино[28].
— И что он тебе предложил, этот итальянец? Усовершенствованную жаровню?
— В каком-то смысле да, ваше сиятельство, — сдержанно улыбнулся викарий. — Цены на древесину выросли, и поэтому каждое сожжение ведьм приносит слишком большие убытки казне. Синьор Боналино предложил способ, который позволит в несколько раз сократить эти расходы.
— Вот как? — подался вперед князь-епископ. — Ну-ка, ну-ка… И что же он предложил?
— Построить специальную печь, — пояснил викарий. — Если вашему сиятельству будет угодно взглянуть, у меня имеются при себе чертежи… Итак. Печь будет представлять собой круглое кирпичное здание высотой восемь или девять футов. Примерно такое, как нарисовано здесь. Железная дверь в боковой стене предназначена для палача и его помощников. Через нее они смогут заходить внутрь, чтобы развести огонь или убрать пепел после закончившейся… э-э-э… процедуры.
25
Фердинанд II (1578–1637) — император Священной Римской империи германской нации с 1619 по 1637 г. Ревностный католик, один из главных виновников начала Тридцатилетней войны.
26
В период правления Габсбургов в Священной Римской империи (1438–1806) столица государства находилась в Вене.
27
Эльдорадо — мифическая земля в Южной Америке, полная золота и драгоценных камней. Потоси — город в нынешней Боливии, в XVI–XVII веках был центром добычи серебра и одним из крупнейших городов мира (с населением более 100 000 человек).
28
Джованни Боналино (1575–1633) — итальянский строитель и архитектор, который участвовал в строительстве нескольких церквей в Бамберге, а также спроектировал печь для сожжения ведьм.