Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 19 из 57



4 Полночных солнц к себе нас манят светы… В колодцах труб пытливый тонет взгляд. Алмазный бег вселенные стремят: Системы звезд, туманности, планеты, От Альфы Пса до Веги и от Бэты Медведицы до трепетных Плеяд – Они простор небесный бороздят, Творя во тьме свершенья и обеты. О, пыль миров! О, рой священных пчел! Я исследил, измерил, взвесил, счел, – Дал имена, составил карты, сметы… Но ужас звезд от знанья не потух. Мы помним всё: наш древний, темный дух, Ах, не крещен в глубоких водах Леты! 5 Ах, не крещен в глубоких водах Леты Наш звездный дух забвением ночей! Он не испил от Орковых ключей, Он не принес подземные обеты. Не замкнут круг. Заклятья недопеты… Когда для всех сапфирами лучей Сияет день, журчит в полях ручей, – Для нас во мгле слепые бродят светы, Шуршит тростник, мерцает тьма болот, Напрасный ветр свивает и несет Осенний рой теней Персефонеи, Печальный взор вперяет в ночь Пелид… Но он еще тоскливей и грустнее, Наш горький дух… И память нас томит. 6 Наш горький дух… (И память нас томит…) Наш горький дух пророс из тьмы, как травы, В нем навий яд, могильные отравы. В нем время спит, как в недрах пирамид. Но ни порфир, ни мрамор, ни гранит Не создадут незыблемей оправы Для роковой, пролитой в вечность лавы, Что в нас свой ток невидимо струит. Гробницы Солнц! Миров погибших Урна! И труп Луны, и мертвый лик Сатурна – Запомнит мозг и сердце затаит: В крушеньях звезд рождалась мысль и крепла, Но дух устал от свеянного пепла, – В нас тлеет боль внежизненных обид! 7 В нас тлеет боль внежизненных обид. Томит печаль, и глухо точит пламя, И всех скорбей развернутое знамя В ветрах тоски уныло шелестит. Но пусть огонь и жалит и язвит Певучий дух, задушенный телами, – Лаокоон, опутанный узлами Горючих змей, напрягся… и молчит. И никогда ни счастье этой боли, Ни гордость уз, ни радости неволи, Ни наш экстаз безвыходной тюрьмы Не отдадим за все забвенья Леты! Грааль скорбей несем по миру мы – Изгнанники, скитальцы и поэты! 8 Изгнанники, скитальцы и поэты, – Кто жаждал быть, но стать ничем не смог… У птиц – гнездо, у зверя – темный лог, А посох – нам и нищенства заветы. Долг не свершен, не сдержаны обеты, Не пройден путь, и жребий нас обрек Мечтам всех троп, сомненьям всех дорог… Расплескан мед и песни недопеты. О, в срывах воль найти, познать себя И, горький стыд смиренно возлюбя, Припасть к земле, искать в пустыне воду, К чужим шатрам идти просить свой хлеб, Подобным стать бродячему рапсоду – Тому, кто зряч, но светом дня ослеп. 9 Тому, кто зряч, но светом дня ослеп, – Смысл голосов, звук слов, событий звенья, И запах тел, и шорохи растенья, – Весь тайный строй сплетений, швов и скреп Раскрыт во тьме. Податель света – Феб Дает слепцам глубинные прозренья. Скрыт в яслях Бог. Пещера заточенья Превращена в Рождественский Вертеп. Праматерь ночь, лелея в темном чреве Скупым Отцом ей возвращенный плод, Свои дары избраннику несет – Тому, кто в тьму был Солнцем ввергнут в гневе, Кто стал слепым игралищем судеб, Тому, кто жив и брошен в темный склеп. 10 Тому, кто жив и брошен в темный склеп, Видны края расписанной гробницы: И Солнца челн, богов подземных лица, И строй земли: в полях маис и хлеб, Быки идут, жнет серп, бьет колос цеп, В реке плоты, спит зверь, вьют гнезда птицы, Так видит он из складок плащаницы И смену дней, и ход людских судеб. Без радости, без слез, без сожаленья Следить людей напрасные волненья, Без темных дум, без мысли «почему?», Вне бытия, вне воли, вне желанья, Вкусив покой, неведомый тому, Кому земля – священный край изгнанья. 11 Кому земля – священный край изгнанья, Того простор полей не веселит, Но каждый шаг, но каждый миг таит Иных миров в себе напоминанья. В душе встают неясные мерцанья, Как будто он на камнях древних плит Хотел прочесть священный алфавит И позабыл понятий начертанья. И бродит он в пыли земных дорог – Отступник жрец, себя забывший бог, Следя в вещах знакомые узоры. Он тот, кому погибель не дана, Кто, встретив смерть, в смущеньи клонит взоры, Кто видит сны и помнит имена.