Страница 61 из 132
Первое – основное. Основному, 14-29. Наводить в буссоль!97.формат
Полигон – огромное поле, на котором расставлены цели – серые квадратики, размером чуть меньше спичечных коробок. Дальность прямого выстрела ПТО - около двух километров, квадратики - на расстоянии полутора километров от батареи. То, что цели неподвижные, никакого значения не имеет. Настоящие танки прут по прямой и в размерах при этом только увеличиваются. Пока они пройдут два километра до твоей позиции, нужно успеть засадить в каждый по паре снарядов, тогда, может быть, они будут подбиты, тебя самого не подстрелят и не раздавят. Первый взвод отстрелялся хорошо. Крувой был заряжающим и старался изо всех сил. Все мишени его расчёт поразил в установленный нормативом срок, но в битве с майором Ростовцевым это Крувому не помогло. От усердия у заряжающего на шинели оторвался хлястик, за что майор и упёк Крувого в цугундер. Настала наша очередь. Пушка по уши в окопе. Длинный ствол стелется над высохшей землёй, сантиметрах в 50 от поверхности. Мы в короткой шеренге рядом.
- Кто будет наводчиком?
Все стоят, молчат, я делаю шаг вперёд. Дальше – проще. Командир расчёта - Шелепанов, заряжающий - Титов (выстрелы унитарные, если поставить их стоймя, они достанут Валерке до подмышки). Время пошло.
- Орудие, к бою! Заряжай!
Щуплый Титов пихает выстрел в казённик, он идёт наперекосяк, его клинит, мне до лампочки, я навожу под обрез:
- К бою готов!
Подбегает майор Гвоздев и начинает изо всех сил лупить по гильзе застрявшего снаряда деревянным черенком лопаты. Мы стоим, как прикованные, а первый взвод шарахается назад. Лёха дальше всех. Под воздействием лопаты выстрел, наконец, встал на место. Казённик лязгнул и закрылся. Мимоходом Гвоздев глянул на правильность моей наводки и вывел прицел по центру цели. Я возвращаю назад – под обрез. Колька орёт:
- Огонь!
Я в ответ:
- @б твою мать! - и рву спусковой рычаг, пушка подпрыгивает. Дым, грохот, в ушах звон. Пыль до небес. Квадрат стоит.
- Заряжай! Огонь! – Квадрат стоит.
- Заряжай! Огонь! – Квадрат стоит.
Бьётся Роланд из последних сил, жилы порваны на висках,
он трубит в Олифант с болью и трудом.98.формат
Подбегает майор Гвоздев:
- Стой!
Мы останавливаемся. Пыль медленно оседает.
Лёха сказал, что я попал все три раза. Со стороны было видно, как снаряд лупил в основание квадрата и трассером уходил в небо. Почему, выяснилось только потом. Оказалось, что мы стреляли не в деревянные щиты, как остальные, а в старый бронетранспортёр без колёс, который стоял к нам кормой. От его скошенной задней стенки снаряды рикошетом уходили вверх. Вот и борись после этого с вражескими танками, если броня обычного транспортёра отбрасывает твой снаряд с лёгкостью, с которой теннисная ракетка отбивает белый пушистый мячик.
Дефиле
Кому: PANKRA
Нет, Вовик, наоборот. Мы стреляли последними и расстреляли не только свои снаряды, но и оставшиеся от других расчётов. Так получилось (потом выяснилось, когда сходил к старому БТРу, по которому стреляли), что наши снаряды рикошетили и разрывы были там, куда они отлетали после рикошета, то есть вдалеке от цели. Это уточнение имеет значение и в связке с Хлястиком: во-первых, подносчик чаще наклоняется и распрямляется при передаче снаряда заряжающему, а, во-вторых, отстреляли почти три нормы снарядов. Одна из двух пуговиц Хлястика и не выдержала перегрузок, оторвавшись и затерявшись на стрельбище. А мне и невдомек, ведь он на шинели сзади пришит, да и не сказал никто. Только Ростовцев увидел его, сиротинушку, уже в электричке, когда мы возвращались со стрельб.
Дефиле
За стрельбу я получил пять баллов. Перед строем меня наградили книжкой про авиацию, на форзаце которой писарь из штаба каллиграфическим почерком вывел благодарственный текст, а врио командира полка по фамилии Верёвка расписался и поставил печать. Найти бы эту книжку. Ей сейчас цены нет.
И по щеке его катилась слеза несбывшихся надежд,
а на груди его светилась медаль за город Будапешт.99.формат
Начинались же ученья осенью 1973 г. на картофельном поле колхоза Кондратьевский. Вечером мы кидали в дерево нож, и я выиграл у Альки Волкова плитку шоколада. У меня было восемь, у Альки семь результативных бросков из десяти. Между прочим, Волков служил в разведке и сам организовал эту забаву, демонстрируя свои навыки в этом вопросе. Но он кидал замахом сверху, а я из-под себя. Чтобы не отдавать долг, Алька на третьем курсе женился и перевёлся на вечернее отделение, устроившись опером в линейный ОВД на каком-то вокзале. Сейчас он сидит в Нью-Йорке представителем ФСКН и шоколад, несмотря на напоминание, откровенно жилит. Алька рассказывал, что при посвящении в разведчики ветераны службы на открытом огне ритуально калили металлическую пряжку от солдатского ремня. К этому моменту готовый ко всему кандидат уже стоял с голой задницей и с замиранием сердца наблюдал за процессом. Задачей было вытерпеть боль от ожога, не произнеся ни звука. Раскалённую до красна пряжку (с пятиконечной звездой посередине) проносили у солдата перед глазами, но к заднице прикладывали не её, а холодную металлическую ложку. Кто-то вскрикивал, кто-то нет, но ожог появлялся у всех. На этом примере ребятам показывали, что такое психологический настрой. Кондратом я сделался после того, как зимой меня в очередной раз выгнали с квартиры. Я подался к Моисею и Осоцкому, которые жили тогда на первом этаже дома на улице Антоненко, что за Мариинским дворцом. Хозяйка у них была сварливая, гостей не любила, поэтому посетители заходили к ним через окно. Уходили таким же образом. Забегая вперёд, скажу, что однажды летом кто-то из наших товарищей (вспомнить бы, кто) перепутал окна и в глубокой ночи свалился прямо на хозяйку, которая по причине неимоверной духоты спала под своим окном совершенно голой. Впоследствии этот подвиг неизвестного героя повторил Иванов. Мы ехали в Москву, и Лёха в купе опрокинул бутылку пахучего румынского вермута, который почти весь вылился на пол. У меня потом 3 дня башмаки к асфальту прилипали. Утром ехавшая с нами тётка рассказывала, что после Бологого поезд резко затормозил. Иванов во сне слетел с верхней полки и по параболе спикировал вниз прямо к ней. Приземлившись на мягкое, открыл глаза, изумлённо посмотрел тётке в лицо и сказал: