Страница 24 из 132
- Ты знаешь, мои риски уменьшились. Если раньше говорили об операции, то теперь - об обследовании. Может быть, какое-то время у меня ещё есть…
В Дас Капитале – во всю стену экран, на который без звука проецируют футбольный матч внутреннего английского чемпионата. Качество пива - среднее. На сцене пусто, но рядом с ней на скамеечках два деда с аккордеонами.
– Почём стоит заказать мелодию?
- Сто рублей.
- А две?
- Двести.
- Тогда сначала Розамунду, а потом Катюшу.
Сдачи у дедов не нашлось, поэтому договорились, что они подойдут к столику, после того, как мы рассчитаемся с официанткой. И правда, один из них появился, едва та принесла сдачу. Я отсчитал двести рублей, потом выложил ещё двадцать.
- Что-нибудь не так? – сразу среагировал дед.
- Розамунду сыграли лучше.
- Понимаете, - дед даже огорчился, - Катюшу надо петь. Без слов она не звучит. Коля! Нет, Серёжа! – поправился он после того, как через плечо бросил короткий взгляд на своего напарника. Тот, встревоженный, подошёл. – Катюшу, ре-мажор!
Серёжа кивнул, и деды синхронно рванули мехи. Старший запел и Катюша действительно зазвучала. Мы с Рудневым встали из-за стола, и припев орали уже вчетвером. Дас Капитал безмолвствовал. Я пожал дедам руки, а Руднев подозвал официантку.
- Света, скажите, пожалуйста, вы 9 мая работаете? – спросил он в полной тишине.
- Работаем.
- А 22 июня?
- Как обычно, - девушка старалась быть любезной .
- Тогда ждите, - сказал Руднев, и мы направились к выходу. Дас Капитал с облегчением зазвенел стаканами и застучал столовыми приборами по тарелкам – пятница, всё-таки.
5. Зимы не будет
В сентябре я скачал все крыловские письма в одну папку и распечатал. Папку стёр, а распечатку, чтобы была под рукой, положил дома в надёжное место, так что уже который год не могу её найти. Иногда Крылов мне снится. Местность в этих снах всегда серая, теней нет. Вначале я думал, что это зима.
То мы разговариваем по телефону, Крылов меня слышит, а я не могу понять, что он говорит. То он садится в машину, поворачивается ко мне, а я сквозь стекло закрытой двери не разбираю его слов. Один раз я полез в стол и достал оттуда стопку книг. Сверху лежала толстая крыловская тетрадь. Только я хотел эту тетрадь открыть, как её отобрал Руднев, - Не твоя, - сказал он. – Но ведь стол мой, значит, и тетрадь мне, - попытался возразить я. – Не твоя, – опять повторил он.
- Надо в церковь сходить, - сказала Мачульская, которой я поведал об этих проблемах, встретив в Минске летом 2006 года на конференции, что устроил Кривой. Эти слова я вспомнил уже в Москве, когда проходил мимо маленькой церкви Косьмы и Дамиана , что рядом с Ильинкой, поэтому зашёл и поставил свечку. На этот раз за помин души раба Божьего Владимира В. Крылова. Свеча горела ровным спокойным пламенем, как ей и положено гореть на поминальном столе под крестом. Церковь была пуста. Кроме меня в ней не было ни одного человека.
P.S. Выверяя сноски, я обнаружил, что название «Минус один» носит одна из композиций Федорова/Волкова с альбома «Зимы не будет» 2000 года.
Все остальные совпадения также носят случайный характер.
СВОБОДНОЕ
Из текста Александра ПОТРАВНОВА «Военные ушли – грибы остались».
Невское время. Карелия. СЕВЕРО-ЗАПАД. Стр. 3.
1 октября 2009 г., четверг.
Посёлок Свободное, где когда-то базировался полк, за полтора десятка лет практически освободился от каких-либо признаков цивилизации.
Грибной сезон в Ленобласти в этом году удивительный. И это очень помогает людям, оказавшимся в трудном положении, пережить кризис. А кризис в посёлке Свободное Выборгского района тянется почти пятнадцать лет. Как ушла в 1996 году воинская часть – так и осталась в прошлом былая зажиточность и респектабельность маленького посёлка недалеко от финской границы. Когда-то посёлок Свободное был финским селом Кирву. Здесь был известный курорт доктора Любека, где в 1915 году лечился от туберкулёза и работал переводчиком Самуил Маршак. А Кирвуская кирха сгорела только в 1978 году – военные недосмотрели.
Военные появились здесь, конечно, уже в советское время. Хотя местные рассказывают в основном про танкистов, но стоял здесь мотострелковый полк, усиленный танковым и артиллерийским подразделениями. Для новых хозяев построили новые здания – и барачного типа, и коттеджного, и пятиэтажки. А то, что оставалось от прежних времён, тоже было использовано по мере возможности - например, модерновый особняк, в который заселилась медсанчасть. В медсанчасти этой служили такие врачи, что за консультациями к ним приезжали не только из Выборга, но и из Питера.
Ещё рассказывают, что особняк этот мог бы стоять до сих пор, но военные, уходя, уничтожили свою собственность: на дом вылили несколько бочек солярки и выжигали неделю. Также были сожжены баня с бассейном. Всё, что не было специально уничтожено, просто потихоньку разрушается – и природой, и хозяйственными людьми, которые уносят домой всё, что может пригодиться. Их можно понять. Местные жители (настоящих «местных» по прописке осталось чуть больше 90 человек, остальные – переселенцы) всегда имели отношение к военным. Кто-то сам служил, кто-то был членом семьи. Теперь эти люди оказались брошенными на произвол судьбы вместе с умирающим посёлком. В 1998 году всю инфраструктуру: и дома, и котельную, и трансформаторную подстанцию, и водонапорку – передали муниципалам, но земля вокруг осталась в собственности Министерства обороны. В феврале этого года появилось сообщение о том, что в посёлке, куда в основном отселяли выборжан, задолжавших за квартиру, будет организован некий центр помощи несовершеннолетним матерям и беременным. Но пока никаких реальных подвижек нет: землю военные так и не передали.