Страница 10 из 16
Гнойник четвертый
Живые мертвецы
Российская империя была слишком могущественной конкуренткой западного мира, и не секрет, что все революционные и разрушительные движения подпитывались извне. Англичане финансировали кавказских горцев, посылали им корабли, нагруженные оружием. Франция раз за разом организовывала восстания поляков. Герцен, эмигрировавший в Лондон, устроился на содержании Ротшильда. Выделяемых средств хватало на издание «Колокола», на каналы его пересылки. В 1863 г., когда в Польше был раздут очередной мятеж и тысячами резали русских, Герцен захлебывался истерическими статьями: «Всю Россию охватил сифилис патриотизма!» Призывал Запад к крестовому походу против своего Отечества. Что ж, денежки положено отрабатывать…
Нашлись спонсоры и у Плеханова. А в 1895 г. за границу впервые вырвался молодой Ульянов, тоже нашел деньги на издание газеты. Но эти очаги оппозиции не представляли серьезной опасности для государства. Восстания инородцев подавлялись. Подпольные группы оставались слабенькими. Например, в 1898 г. Петроградская социал-демократическая организация насчитывала… 4 человека. В том же году в Минске собрался I съезд Российской социал-демократической рабочей партии – 9 делегатов (половина – из Бунда). Приняли «манифест», а потом всех арестовали. Правда, наказания были мягкими, революционеры вскоре выходили на свободу. Но Охранное отделение держало их под присмотром, без труда возвращало за решетку.
Однако быстрое экономическое развитие России, повышение ее международного авторитета слишком тревожило западные страны. Катализатором напряженности стало строительство Транссибирской магистрали. Русские осваивали Сибирь, Дальний Восток! Переполошились англичане, считавшие себя хозяевами Китая и морских перевозок между Восточной Азией и Европой. Транссибирская магистраль перечеркивала их монополию, по ней перевозка грузов пошла бы втрое быстрее и дешевле. Крайне озаботились США, для них Россия становилась прямой соперницей. На русских принялись натравливать Японию.
В общем-то, для нее воевать было очень уж сомнительно. Слишком разные «весовые категории». Но… начались некие странности в российском правительстве. Нашей армии и флоту кредиты хронически урезались за недостатком средств. А в это же время министр финансов (и масон) С. Ю. Витте выделял крупные займы Китаю. Для того, чтобы Китай мог заплатить контрибуцию японцам! И как раз на эти деньги Япония взялась вооружаться. Огромную помощь ей оказали и западные друзья. В 1901–1902 кг. токийские дипломаты провели переговоры с Рокфеллерами, Морганом и Стиллменом о размещении в США своих правительственных облигаций на 25 млн долларов. Правда, возникли проблемы. Банкиры могут иметь личные симпатии и антипатии, но они практичные люди. А вложения в японские ценные бумаги выглядели очень уж опасными. В случае русской победы запросто можно прогореть.
Переломил ситуацию глава второй по величине финансовой компании США «Кун и Лоеб» Яков Шифф. Он был личностью весьма влиятельной, родственные и деловые переплетения связывали его с банкирскими и промышленными кланами Ротшильдов, Варбургов, Зелигманов, Гульдов, Рокфеллеров, Гарриманов, Виккерсов, Оппенгеймеров, Гольденбергов, Магнусов, Канов. Кроме того, Шифф был одним из ведущих иерархов масонской ложи «Бнайт Брит». Его биограф Присцилла Робертс сообщает: «Его отвращение к политике царского правительства было так велико», что он «приложил все усилия, убеждая американских и европейских банкиров ввести эмбарго на предоставление займов русским», а для реализации японских ценных бумаг создал специальные синдикаты. К операциям удалось подключить «Сити бэнк», «Нэйшенл бэнк оф коммерс», британских банкиров. В результате Япония смогла получить 5 займов на общую сумму 535 млн долларов. (Тогдашних. По нынешнему курсу – более 20 млрд долл.) П. Робертс признает, что эти средства «покрыли более половины японских военных расходов и, вероятно, стали важным фактором, обеспечившим победу Японии».
От деловых кругов не отставали политики. В 1902 г. Англия заключила с Японией союзный договор. Настолько силилась подтолкнуть Токио к войне, что впервые в истории была нарушена традиция британской дипломатии – не брать на себя конкретных обязательств, во всех прежних договорах англичане предпочитали сохранять «свободу рук». В антироссийский альянс Лондон втягивал Францию, Турцию. Оживились Германия и Австро-Венгрия, увидели отличную возможность половить рыбку в мутной воде.
Но еще раз вернемся к вопросу: не слишком ли рисковали банкиры, делая ставку на Японию в готовящейся схватке с огромной и доселе непобедимой Россией? Не слишком ли рисковала Англия, принимая на себя союзные обязательства? Она только что с колоссальным трудом и потерями одолела африканских буров, куда уж с русскими связываться? Нет, организаторы заговора были уверены – они действуют наверняка. Русские заведомо не смогут победить. Для этого готовились не только японские дивизии и эскадры. Заблаговременно конструировался удар в спину.
Из займов, полученных Японией, не менее 10 млн долл. было пущено на диверсионную работу. На подпитку революции. Но средства выделяли не только японцы. Началась и прямая организационная поддержка. Как раз в это время, в 1900–1903 гг., сам характер революционного движения в России резко меняется. Вместо прежнего кучкования по кружкам и беспомощной возни дилетантов оно выходит на совершенно иной уровень. К налаживанию работы явно приложили руку профессионалы из зарубежных спецслужб.
Например, в эти годы создается система побегов из Сибири. Побегов очень простых. Ведь большинство революционеров содержалось не в тюрьмах и не на каторгах, а в ссылках. Жили в назначенном им пункте, а органы правопорядка только присматривали за ними. Чтобы удрать, требовались деньги и документы. Нужно было быстро, пока не хватились местные власти, добраться до железной дороги, сесть в поезд, и попробуй поймай! Беглец заранее получал маршрут, явки, в какой город ехать, к кому обратиться. Создать такую систему сами революционеры не могли. Они были разобщены – социал-демократы, эсеры, анархисты, бундовцы, польские и прибалтийские сепаратисты и др. Но данная система обслуживала всех. Очевидно, отлаживали ее извне. Были однозначно задействованы спецслужбы Австро-Венгрии, Германии, Англии – при пересечении границ они никогда не задерживали русских нелегалов, а впоследствии стали пропускать грузы нелегальной литературы, оружия.
В это же время была организована система по обеспечению беглецов документами. Революционеры иногда писали в своих воспоминаниях, будто доставали чистые бланки паспортов. Это ложь. Бланки хранились в полиции под строгим учетом. Если бы даже удалось их украсть, разлетелись бы предупреждения, вызвав повышенное внимание при проверках документов. Чистые бланки требовалось еще правильно оформить, да и вообще новенький паспорт сразу приметен. Нет, правда была иной. Документы добывали через врачей и администрацию земских больниц. Похищали паспорта умерших. Уж их-то никто не хватится. Пропал документ, да и ладно. Фотографий на паспортах еще не было, все штампы и подписи имелись. Эта система действовала централизованно по всей России, документы подбирались таким образом, чтобы паспортные данные старого и нового владельцев максимально совпадали, остальное подправлялось подчистками. Таким образом, нелегалы превращались в «живых мертвецов».
Революционное движение в России, по сути, создавалось заново. Одной из ключевых фигур в этих операциях стал Виктор Адлер. Видный деятель австрийской и международной социал-демократии. Одновременно – «человек Ротшильдов». При этом был очень тесно связан с разведкой и политической полицией Австро-Венгрии. Он стал «неофициально» курировать процессы в России, играл роль своеобразного «отдела кадров». Изучал тех или иных российских социалистов, оценивал, где и как их можно использовать, давал соответствующие рекомендации.
Другой важной фигурой явился Александр Парвус (Израиль Гельфанд). Сын крупного одесского торговца, он примкнул к социал-демократии, эмигрировал и обосновался в Мюнхене. Работал как на английскую, так и на германскую разведку, принадлежал к масонскому ордену иллюминатов. Впрочем, и революционная, и разведывательная деятельность у Парвуса переплеталась с бизнесом, он извлекал прибыль из всех дел, которыми занимался.