Лебедь(СИ

Владения графа Владимира Коршунова занимали чуть ли не половину Михайловского района к западу от нашего города. Он всерьез увлекался историей и литературой, участвовал в раскопках где-то в Турции и Греции, издал несколько научных трудов.

Я нашел письмо некоей Апполинарии Евдокимовой к Лидии Коршуновой. Датировано 1903 годом. Написано очень красивым почерком. "Моя дорогая!" Потом что-то не по-русски, кажется, по-французски. "Все мы несказанно удивлены твоим браком с графом. Неужели ты, так отнюдь не питавшая к нему симпатий, вдруг выходишь за него замуж! Да еще уезжаешь из столицы, практически не попрощавшись ни с кем. И куда? В какую-то тьмутаракань! Небезызвестный тебе поручик М. так прямо и спросил о тебе: "Что-то не видно Лидии Михайловны Лебедевой-Суховей? Не больна ли она?" Мне пришлось подтвердить твой скоропостижный брак с этим твоим графом. "Граф - темная лошадка", - сказал он мне, - "а его глаза наполнились слезами". Далее опять по-французски. "Про твоего муженька у нас ходили ужасные сплетни. Г-жа Бегметова его вообще прилюдно назвала колдуном. Правда ли, что он может привораживать? Быть может, он и тебя приворожил? Мне очень жаль, что я не смогла увидеться с тобою до свадьбы". Далее - сплошной французский, в котором я ничего не смыслю.

У графа было два сына. Первый - Александр, был рожден в браке в 1903 году от Лидии Михайловны Лебедевой-Суховей, а второй - вне брака в 1908 году от какой-то полячки. Раньше рядом с имением графа было поселение поляков. Почему-то данных о ней не было совершенно.

Лидия Михайловна Коршунова умерла в 1908 году. Скоропостижно. И в этом же году у графа родился второй сын. Внебрачный. В этой папке лежала открытка, видимо, написанная самим графом. Почерк у него был не очень. Буквы с очень сильным наклоном в сторону. И не буквы, а палки какие-то. "Моя любимая Марысенька! Все будет хорошо. Ты успеешь. Будь умницей. Целую тебя, твой Владимир".

Что "успеешь"? Непонятно. Старший его сын эмигрировал вместе с ним в 1918 году в Париж. Если посчитать, ему было пятнадцать лет. Далее его следы терялись. А вот младший, внебрачный сын - его следов я вообще не нашел. Только одно - имя. Федор. 1908 года рождения. Сейчас ему было бы под сто лет. Нет. Он не мог быть Коршуном. А что если его сын?

Итак, на роль Коршуна претендовали потомки двух сыновей графа - Александра и Федора. Стало быть, два отчества Александрович и Федорович. А то и внуки могли быть. Поди, разберись! Тут какая-то мысль вдруг замаячила в моей перегруженной голове... Мне показалось, что я близок к разгадке, как никогда. Но тут же ушла. К сожалению. Мои мыслительные способности сильно сдали за последнее время.

Далее я нашел план имения. Граф сделал свой дом по подобию летящей птицы. Птица летела на запад. Лестница символизировала клюв, два флигеля - это крылья. Сзади какие-то пристройки - это хвост. Проект делал французский архитектор. Подписано: Ж.-Б. Аркази. И его подпись. Я решил скопировать этот план на ксероксе. Вдруг пригодится! А Софья Петровна мне помогла.

Под этим планом было какое-то письмо, подписанное тем же Ж.-Б. Аркази. "Дорогой граф! Спешу сообщить вам, что, наконец, закончил проект водонапорной башни. Получилось весьма громоздкое сооружение, ведь я учитывал все Ваши пожелания...". Далее что-то по-французски.

Далее были деловые бумаги с его подписью. Такая подпись! Сложнейшая. С массой закорючек. Такую не подделаешь. А почерк! Тоже ни за что не подделаешь. Одним словом, дворянство!

Граф был, видимо, с деловой хваткой. Написано, что открыл пивоваренный заводик, конезавод. Имел виноградники и делал вино. Вино поставлял в Москву. Значит, было хорошее вино! В одной из папок находилась его деловая переписка по поводу поставок пива и вина, торговые счета.

На территории поместья было два пруда - один граф назвал Лебединым озером, второй - Болотом. Вот это да! Интересно, а сейчас эти пруды еще есть? И само имение сохранилось?

В конце папки лежало письмо от архитектора графу Коршунову. Он пишет, что сделал проект водонапорной башни с его рекомендациями, но не поймет, зачем городить столько сложностей. Что это были за сложности? Непонятно.

В 1910 и 1912 годах был на раскопках в Греции и Турции. Интересно, что он там копал? Я вдруг представил, что он нашел ту страну и тот город Линнику. Что ему там надо? Может, какие-то колдовские книги своего предка Ария?

Когда я читал все эти старинные бумаги, ощущение сказки опять возникло у меня. Как будто я попал в театр. Вот, держу в руках письмо, которому сто лет. Почти не-реальность. Но ведь все они жили! И теперь они почему-то стали влиять на мою жизнь и жизнь моих близких. Да еще настолько, что я был вынужден прийти сюда и найти эти полуистлевшие свидетельства их бытия. Вот вам и связь прошлого с настоящим. Больше я ничего не нашел. Я поблагодарил Софью Петровну и пошел домой. С твердым убеждением, что надо ехать в поместье графа Коршунова и разбираться на месте.

Пельмени

Вечером я пошел к Лешке, чтобы поговорить о поездке в Михайловский район. Теперь этот поселок, где раньше была земля графа, назывался Слободкой.

У Лешки были гости. Приехала сестра его отца, Лешкина тетя, на каникулы. Тетя Вера. Она была значительно моложе его отца и училась в Москве, в МГУ на факультете журналистики, перешла на пятый курс. Судя по тайным мыслям Лешки, он тоже туда собирался. Его тетя уже печаталась, в основном, по криминальной тематике. Лешка ей уже натрепался вдоволь, и она смотрела на меня с нескрываемым интересом. Лешка стал оправдываться и шептать мне:

-Она нам еще пригодится. Ну, не злись, Ванек. Она классная тетя! Ей можно доверять.

Тут Лешкина мать пригласила всех на ужин. Я хотел улизнуть, но меня чуть ли не силою усадили. Лешкин отец, дядя Гена, сказал мне:

-А ты, герой, куда намылился? У меня для тебя кое-какие сведения.

Я весь напрягся.

-Об отце?

-Садись. За столом и поговорим.

Меня усадили между Лешкой и тетей Верой. В тарелке шипели домашние пельмени. Запах был такой, что устоять невозможно. Лешкина мама родом была из Свердловской области. Урал славился своими пельменями, похожими на маленькие ушки и очень вкусными.

-Во рту таят! - сказала тетя Вера и озорно улыбнулась.

-Ты ешь, давай, - наставлял ее Лешкин отец, - а то в своей Москве сидишь на сухомятке, студентка! А вот это, - он показал на меня, - тот самый Ваня. Это его отец погиб в этой страшной аварии.

-Он не погиб, - сказал я.

-Эх, Ваня! Сложно сейчас разобраться... Но дело темное. Темнее не бывает. Эту цистерну угнали, оказывается за полчаса до трагедии. Она будто специально ехала навстречу своей судьбе. Интересно, какой идиот согласился рулить на этой машине с выездом на встречную полосу. Только психбольной. Или человек не в себе был, явно.

-Может, наркоман? - спросил Лешка.

-Понимаешь, сын, никто ни за какие деньги не захочет явно искать своей смерти.

-Самоубийца, - неуверенно предположил я.

-Не знаю... Гораздо проще таблеток наглотаться, чем сгореть. Это страшно.

-А если его зомбировали?

-Или заколдовали.

Мы с Лешкой стали строить наши гипотезы, а Лешкина мать подкладывала всем добавку.

-Как интересно, - проговорила тетя Вера.

-Далее, - сказал Лешкин отец, - докладываю. По поводу звонка с мобильного твоего отца и точным временем автокатастрофы. Действительно, есть несостыковка. Единственное объяснение - он был без сотового. А кто-то решил позвонить тебе через семь минут тридцать пять секунд после трагедии.

-Нет, это звонил отец! - сказал я, - я уверен.

-Нужны факты, доказательства, а не твоя уверенность.

-Мы найдем.

Тут я чуть было не проговорился о своих грандиозных планах по поводу поездки и Коршуна. Потом опомнился. Говорить им про Коршуна не стоит. Мало ли что подумают...