Страница 4 из 8
Солодцев неожиданно громко расхохотался и снова похлопал меня по колену:
– Ясное дело, достаточно! Знаете, – он повернулся к Баринову и подмигнул ему, – если бы она сейчас начала мне втирать, что все будет тип-топ, я бы сразу встал и ушел. Не терплю, когда меня за лоха держат. Но раз вы со мной по-честному, то и я с вами тоже, можете не сомневаться.
– Приятно слышать, – наклонил голову шеф.
А я спросила:
– Когда вашу жену можно дома застать? Может, сегодня вечером к ней заглянуть?
– Только не вечером, по вечерам Надька дома не сидит. И днем тоже ее фиг поймаешь. Дома она утром. Но имей в виду, утро у нее не раньше двенадцати начинается, она примерно в это время просыпается. Потом, пока кофе в постель, пока утренний макияж, пока в тряпках пороется, выберет, что надеть – раньше трех часов Надька из дома не выбирается. Светская львица, блин!
Я посмотрела на часы:
– То есть, имеет смысл съездить к ней, прямо сейчас, не откладывая?
– Это было бы здорово! Только вот еще что… – Алексей Игоревич не то, чтобы смутился, но заговорил менее уверенно: – У меня, на самом деле, не только с женой проблемы. Есть еще пара телок... в смысле, я им ничего такого не обещал, они сами надумали. Прикинь, захомутать меня хотят. Вроде, если я с женой развожусь, то на них жениться должен.
– Не понял, – по лицу шефа было видно, что он, действительно, не понимает. – Как это «на них жениться»? На двоих одновременно, что ли?
– Нет, конечно, не одновременно. По очереди. В смысле, не вместе… Каждая хочет, чтобы я на ней женился, неужели непонятно? Отдельно хочет, для себя!
– А ты не хочешь, – проявил необыкновенную проницательность Гоша.
– Ясно, не хочу. С чего вдруг? То есть, они, конечно, обе, бабенки ничего, подходящие, в смысле, ножки там, и все такое. Но не жениться же из-за этого? Хватит уже глупостями заниматься. Слушай, братан, – он неожиданно резко повернулся к Гошке, – а может, ты их отвлечешь, а? Чтобы они хоть ненадолго от меня отстали, дух перевести. Смотришься ты круто. Приврешь немного, ну, что холостой, что денежка имеется...
– Нет, – не дослушав, отказался Гоша. – Со своими дамами ты, братан, сам разбирайся. Я в такие дела принципиально не ввязываюсь.
– Тогда, может, ты и в офис ко мне заглянешь, поговоришь с ними? – теперь Солодцев умоляюще смотрел на меня. – Объяснишь им, что не прокатит, не буду я больше жениться, завязал.
– Я? – у меня желания влезать в разборки клиента с его любовницами было не больше, чем у Гошки. – А почему бы вам самому не объяснить им? Скажите четко и откровенно: не хочу!
– Да говорил уже, сто раз говорил! Только все без толку. Светка про любовь какую-то ахинею несет, а Наташка, та вообще... не слушают, одним словом. Или не понимают. Бабы, что с них возьмешь? Если вбили себе в голову какую дурь, гвоздем не выковыряешь!
– А почему с ними в вашем офисе нужно разговаривать? Вы что, вместе работаете?
– В том-то и дело! То есть, не вместе, а они у меня работают, в офисе. Светка бухгалтер, а Наташка, наоборот, программист.
– Но если это ваши служащие, вы можете их просто уволить.
– Да я бы уже сто раз их уволил! Только сейчас не прежние времена. Я в девяносто пятом с первой женой разводился, так секретарша губенки раскатала. Прикинь, она моргнуть не успела, вылетела, как пробка! Я с тех пор вообще без секретарши, мне так даже больше нравится, спокойнее. Но сейчас не получится, сейчас у нас законность во все стороны. Мало, что мне потом их восстанавливать придется, так я еще и компенсации моральные платить замучаюсь. Нет, вот ты мне скажи, – он ткнул Гошку в грудь указательным пальцем, – что это за законы, если жена меня грабит, как хочет, а своих же любовниц я даже уволить не могу? Кто эти законы писал? Вроде, в парламенте у нас одни мужики, откуда же такие законы, что все в пользу баб?
Судя по физиономии напарника, ему очень хотелось спросить, нет ли у клиента желания пристрелить и надоедливых любовниц, но Гоша сдержался. Вместо него ответил дипломатичный Баринов:
– Это сложный вопрос.
– То-то и оно, – тоскливо подтвердил Солодцев, – сложный. Одна говорит – повешусь и записку оставлю, что из-за тебя. А другая, наоборот, в прокуратуру грозит написать, за сексуальное домогательство и изнасилование на рабочем месте.
– А вот шантаж и угрозы, это нехорошо, – оживился Александр Сергеевич. – Это мы можем прекратить.
– Точно? – Солодцев даже со стула привстал и замер в неудобной позе, стоя на полусогнутых ногах и подавшись вперед. – Как?
Александр Сергеевич, прежде чем ответить ему, посмотрел на меня:
– Ты не возражаешь?
Я молча пожала плечами. Возражений у меня не было, желания, тоже. Но если шеф считает, что я должна взяться за эту работу…
– Не возражает, не возражает, – у Гошки, наоборот, энтузиазма вполне хватило бы на двоих. – Ей это будет даже приятно.
– Ничего сложного, – Баринов, наконец, поворачивается к клиенту. – Рита завтра утром заедет к вам в офис, поговорит с вашими потенциальными невестами и постарается убедить их оставить вас в покое.
– А... – некоторое время Алексей Игоревич внимательно разглядывал меня, потом осторожно спросил: – А они послушаются?
– Я думаю, послушаются, – Баринов позволил себе легкую улыбку.
– Ну, если так... – Солодцев снова задумался, потом медленно, с трудом подбирая слова, предупредил: – Только они ведь такие... Наташка и в волосы вцепиться может. Светка, та тихая, а вот Наташка... это ничего?
– Ничего, – проворчала я. – Меня они не тронут.
И этого клиента Ниночка рекомендовала нам, как милейшего человека! Мне предстоят разборки с женой, разборки с любовницами, да еще возможно, какая-нибудь из особо нервных дамочек попытается вцепиться мне в волосы – дивная перспектива, правда? Впрочем, в этой ситуации имеется и светлая сторона.
– Гоша, я срочно собираюсь и еду воспитывать жену Солодцева, – с деланным сожалением сообщила я напарнику, как только клиент удалился. – Так что отчет придется тебе дописывать.
– Черт! – мгновенно скис Гошка. – Ритка, ну что за свинство? Ты столько возилась, два отчета можно было закончить! Четыре!.. Много там еще осталось?
– Совсем чуть-чуть, – с легким сердцем соврала я. – Основную часть я уже набросала, осталась концовка. Потом скомпоновать все и отлакировать.
– Отлакировать, – передразнил он. – У тебя целое утро было, могла не только закончить и отлакировать, но и цветочками разрисовать, под Хохлому! Это Солодцев, совершенно прав, с вами, с бабами…
– Гоша! – пропели мы с Ниночкой в унисон. Это получилось вполне нежно, мы вовсе не угрожали. Так, предупредили.
– Хорошо: с вами, с женщинами, – слегка сбавил обороты напарник, – дело иметь невозможно. Кстати, Ритка, ты на СТО заезжала?
– На СТО? – я остановилась на пороге.
– Вот! – обрадовался Гошка. – Вот именно об этом я и говорю! Кто уже неделю на сцепление жалуется?
– Я жалуюсь, – теперь настроение испортилось у меня. – А тебе лишь бы какую гадость сказать… мне машина каждый день нужна, а на ремонт ее только поставь – неделей не обойдется.
– Ага, а если сцепление в самый неподходящий момент рассыплется, это лучше будет?
– Можно подумать, для этого подходящие моменты бывают, – проворчала я.
– Не бывают, – согласился Гошка. – Поэтому, имей в виду, у тебя это тоже случится в самый неподходящий момент! И тогда не звони мне, я тебя на тросе не потащу, не надейся. Я буду сидеть здесь и отчет дописывать! А ты вызывай эвакуатор.
– Рощина, хватит болтать, – выглянул из кабинета шеф. – Я уже доклад по Солодцевой жду, а ты все еще здесь!
Гошка, конечно, прав, сцепление у меня барахлит уже вторую неделю и, если я не хочу неприятностей, нужно срочно гнать машину в ремонт. Может, прямо сейчас? Хотя, лучше сначала съездить к жене Солодцева, а уже оттуда на СТО. Или, после разговора с Солодцевой, вернуться в офис, а уже потом, вечером, по дороге домой, сдаться ремонтникам? Нет, хватит тянуть, пока сцепление окончательно не рассыпалось, нужно на СТО! То есть, не сейчас, конечно, а сразу после визита к Надежде Солодцевой. Покатаюсь недельку на общественном транспорте – неприятно, но ничего страшного. Обходилась же я без машины сколько лет! А если что срочное случится, Гошка подбросит, никаких проблем! Напарник мой, на самом деле, добрый и заботливый, это он просто из-за отчета немного расстроился.