Страница 59 из 61
- Есть такой грех,- тяжело вздохнул Майкл,- но все ведь хорошо закончилось, не правда ли? Фира - член израильского парламента, мальчик, по-твоему же собственному признанию, гениальный физик! И чего вы ко мне привязались?
Но неожиданно в разговор влез все это время молчавший Эдвард:
- Ты уверен, что Марк Гершель не твой сын?
М-да... Неудобный вопрос!
- Скорее "да", чем - "нет"! Его лицо мне напоминает кого-то знакомого из нашего окружения в Заполярье, и я так думаю, что со временем вспомню, кого именно!
Мужчины расставались крепко недовольные друг другом, и только добродушный симпатяга Джо в утешение хлопнул Майкла по плечу.
- Брось расстраиваться, старина! История, конечно, некрасивая, но слишком давняя, чтобы рвать на себе волосы именно сейчас. У меня тоже так бывает - проснешься, а она рядом! Кто такая, как попала в дом - непонятно... А потом ещё воспользуется твоей зубной щеткой!
Он был прав, и все же встреча оставила у Майкла весьма неприятный осадок. Он вспоминал все перипетии отношений с Фирой всю дорогу до Аскота, под неумолчную болтовню Памелы, радующейся предстоящей встрече с кузиной.
- Ах, дорогой, Фанни была так рада, когда я позвонила ей вчера после приема! Её последняя книга "Свободный выбор", посвященная истории феминизма, имела оглушительный успех, и отмечена ежегодной премией "Книжного клуба", как наиболее актуальная книга по социологии.
По всей видимости, очередная бредятина, не знающей куда деть свободное время старой девы!
А вот Фира не изощрялась в суфражизме, зато незамужней родила ребенка в самый разгар войны от иностранца, сидела в тюрьме, бежала по поддельным документам из страны, тяжело работала, сделала блестящую политическую карьеру. Майкл испытывал восхищенное удивление при мысли, какой тяжелый путь проделала эта запуганная НКВД девочка от грязных тарелок маленькой столовой до депутатского кресла Кнессета.
Фанни после смерти родителей поселилась в Аскоте в небольшом доме на окраине, но с прилегающим к её участку полем для гольфа элитного гольф-клуба, членом которого состояла уже лет десять, занимая должность секретаря.
У неё всегда была внешность классной дамы из школы для малолетних преступниц, и с возрастом это сходство только усилилось. Но в остальном, выглядела она совсем неплохо - хороший цвет лица, спортивная подтянутость сухопарой фигуры.
Они не успели поздороваться, как Фанни забросала своих гостей информацией о нарушениях игроками правил игры в гольф, жалобами на правление клуба - в общем, всё как всегда.
От этих речей, высказываемых суровым и безапелляционным тоном, у Майкла заныли зубы, как свои, так и вставные, и он с трудом сдерживался, чтобы не попросить хозяйку заткнуться и дать гостям посидеть в тишине.
Мейбл с мужем подъехали к обеду, который по сложившейся ещё в доме лорда Мадресфильда традиции, состоял из отварной морковки, картофеля и вываренной до кашеобразного состояния капусты. Вместо аперитива предлагался сок из цветной капусты. На десерт подали свекольный пудинг с патокой.
Вежливый Кентсом что-то вяло пожевал, вежливо поклацав по тарелке ножом и вилкой. Мэйбл объявила, что сидит на диете, и после пяти часов ничего не ест. Памела же, не моргнув глазом, ловко расправилась с морковкой.
А вот Майкл мрачно уставился на чопорное лицо хозяйки. Ну, зануда, берегись!
- Мой врач считает, что мне вредно есть отварную морковь, и настойчиво рекомендует потреблять мясо и рыбу, - противным голосом загнусил он,- на худой конец, не откажусь от яичницы с беконом и сэндвича с огурцом. Хотя они и не входят в число моих любимых блюд!
Фанни язвительно заметила:
- Ваш врач, очевидно, желает, чтобы у вас появились проблемы с пищеварением!
- Нет, он заботится о том, чтобы у меня все в порядке было с головой.
Ещё по паре фраз с обеих сторон, и разгорелся обычный скандал, без которого не обходилась ни одна встреча Фрейзера с Фанни. Напрасно Памела пыталась вмешаться, пока ему не подали яичницу с беконом Майкл не оставил хозяйке дома ни одного шанса заткнуть себе рот.
Мэйбл с открытым неодобрением наблюдала за пикировкой отца и тетки, а вот Кентсом, на которого и была рассчитана эта сцена, наоборот слабо улыбался.
У Фанни все-таки хватило совести после ужина оставить мужчин с бутылкой неплохого портвейна. И вот тут-то между ними и состоялся знаменательный разговор.
- Ты хотел меня видеть, дорогой зять?
Кентсом не принял нарочито язвительного тона.
- Да! - мрачно ответил он, и после довольно длительной паузы, добавил. - Это конфиденциальная беседа, и пусть все останется между нами.
Фрейзер нахмурился, почувствовав, что услышит, нечто неприятное.
- Я иногда много говорю,- неприязненно заметил он,- но никто ещё не называл меня болтуном!
И герцог вновь надолго замолчал, а Майкл не торопил зятька - пусть соберется с мыслями. Нелегко, наверное, в его-то возрасте!
- Нам надо развестись с Мэйбл! - наконец, выдал тот.
Фрейзер не удивился. Подобный ход событий можно было предугадать ещё на свадьбе этой курьезной парочки. Они и так долго продержались!
- Что так? Моя дочь оказалась плохой женой?
На худых щеках Кентсома прорезались вертикальные морщины.
- Мэйбл - очень хорошая жена и мать, о лучшем просто грешно желать, но...
- Проблемы с потенцией? - с восторгом осведомился Майкл.
- Нет! - все-таки блеснули насмешкой глаза собеседника. - Дело в другом! Я серьезно болен - у меня лейкемия. Предстоит операция, длительное и тяжелое лечение - скоро я превращусь в полного инвалида, и мне бы не хотелось, чтобы Мэйл потратила свою молодость, ухаживая за больным стариком!
Фрейзер сурово нахмурился. В общем-то, ему были понятны тревоги Кентсома, но неужели сама Мэйбл потупит настолько подло?
- А что по этому поводу думает моя дочь? Она так же считает, что вам нужно развестись?
- Мэйбл ничего не знает! Я не хочу ей ничего говорить - тайно уеду в Германию, а мои адвокаты начнут процедуру развода!
Майкл невесело рассмеялся. Нет, даже став седым, этот придурок ничуть не изменился!
- Вечно у тебя, Эдвин, какие-то дикие идеи на счет развода через адвокатов! Да Мейбл с ума сойдет, услышав от этих господ о разводе, и не успокоится, пока не узнает, в чем дело!
- Вот поэтому я прошу вас вмешаться и все объяснить жене!
У Фрейзера надменно задрался подбородок. Он был по-настоящему оскорблен.
- Я не был девочке хорошим отцом,- сухо признал он фиаско своих отношений с дочерью,- и всё же достаточно уважаю Мэйбл, чтобы рекомендовать ей поступить столь мерзким образом. За все эти годы мы мало виделись, но Памела постоянно переписывалась с падчерицей, и я знаю, что вы находили общий язык, много путешествовали, объездив чуть ли не весь мир. Мейбл писала, что не знает ни в чем отказа, и что муж буквально боготворит её. И как же вы - человек, которым она так восхищается и которого настолько любит, можете обречь её на предательство? Как ваша жена дальше будет жить, имея на совести брошенного в болезни и горе любимого человека? Как смотреть в глаза собственным детям?
- Я не хочу, чтобы Мейбл меня жалела, не хочу быть ей в тягость!
- Вы оскорбляете мою дочь, отказывая ей в способности к милосердию и самопожертвованию!
- А как же ваша ненависть к моему деду за его теорию "Сада земных наслаждений"?
Майкл презрительно фыркнул.
- Я много думал об этом, и пришел к выводу,- веско заявил он,- что в вашей семье неправильно трактовали слова старого джентльмена. Но не об этом сейчас речь! Мир устроен так, что каждый человек, независимо от положения, возраста и состояния кошелька рано или поздно проходит через испытание, проверяющее силу его характера. В нашем случае это была война, Мейбл же придется пройти через болезнь любимого мужа. Это жизнь... нравится нам или нет, но она такая!
- Однако вы философ, Фрейзер!
- А что такое философия? Всего лишь заинтересованный взгляд на то, что происходит вокруг!