Страница 21 из 61
- С кем ты разговариваешь?
- Да так... со звездами!
ПОЛЯРНЫЙ.
С середины ноября над Заполярьем установилась долгая, почти трехмесячная полярная ночь. В эту пору в регионе часто бушует непогода. И хотя, благодаря Гольфстриму, морская дорога на Мурманск не замерзает на зиму, но она заполнена полями плавучих льдов, спускающихся из высоких широт на юг Баренцева моря. Опасно плавать, но не менее опасно и летать.
Майклу предстояло с головой окунуться в этот ледяной и суровый мир океанских штормов, продолжительных снегопадов и густых вязких туманов. Необычайно сложная навигационная обстановка становилась главной головной болью летчиков Ваенги.
"Харрикейны" не выдерживали подобной нагрузки. Поломанные винты во время рулежки стали типичной проблемой этих истребителей в Заполярье, и многие машины были прикованы к земле из-за недостатка запчастей.
Русские решали этот вопрос по-своему. Командование выделило несколько человек собирать по сопкам сбитые немцами самолеты. Уцелевшие летчики обычно знали, где примерно находится сбитый самолет, и если место находилось не на вражеской стороне, то туда, не мудрствуя лукаво, направляли трактор с розвальнями. На розвальни укладывали разобранные машины, если их ещё можно было отремонтировать, и тракторист доставлял "подранки" в мастерские. В конце концов, после всех мучений осталось только семнадцать исправных "Харрикейнов". Впоследствии, когда англичане уже давно были дома, это количество сократилось до двух. Благо, что погода не благоприятствовала не только русским, но и немцам, и те тоже смирно пережидали туманы и вьюги на своих аэродромах в Норвегии.
Майкл внимательно наблюдал за этой эпопеей, без особого энтузиазма прикидывая, как поведут себя в подобных же условиях американские истребители.
Ледяной пронизывающий ветер, несущий промозглую сырость и все более и более подступающая к Заполярью ночная тьма привели к тому, что у него началась стойкая простуда - постоянно заложенный распухший нос и саднящая боль в горле. Север явно не жаловал теплолюбивого янки, но он мужественно шмыгал носом и терпел. Не время было для жалоб! Под Москвой разворачивалось грандиозное сражение, и даже союзники на Крайнем севере прекрасно осознавали, что оно во многом решает исход этой войны. Ленинград был взят в клещи блокады, шли бои и в Заполярье, и Фрейзеру было неудобно соваться к измученным в нечеловеческом напряжении врачам со своим насморком. И он терпел и головную боль, и невозможность нормально глотать и говорить.
Между тем его сослуживцы готовились к отбытию в Англию. Вечерами в клубе об этом только и говорили - обсуждались разные возможности, но особенно много толков вызывали планы возвращения через Иран. Летчики увлеченно обсуждали длинное путешествие через всю Россию, спорили о путях следования и гадали - когда же наконец-то увидят родные берега? И только 13 ноября было принято решение о возвращении британцев на родину северным морским путем.
16 ноября первая группа отправилась в Архангельск, чтобы погрузиться на судно "Empire Baffin". Майкл провожал радостно гомонящих друзей с вещевыми мешками за плечами, выслушивая кучу добрых и шутливых пожеланий и сожалений, что он не с ними.
Английские летчики выдвинулись пешком до Росты - пригорода Мурманска. Там их погрузили на минный тральщик "Hussar" и ещё на два других судна для перехода в Архангельск.
В последующую неделю весь личный состав крыла группами стал грузиться на борт крейсеров "Kenya" и "Berwick", а также эсминцев "Bedouin" и "Intrepid".
Менялись люди, погружающиеся на суда, неизменной оставалась лишь только провожающая корабли фигура кутающегося в русский овчинный полушубок унылого Фрейзера, торчавшего на пирсе рядом с представителями британской миссии. В основном компанию ему составлял помощник атташе Паунд. Майклу было настолько тоскливо смотреть на товарищей, приветливо махающих ему с палуб кораблей, хоть плач! Да он и плакал - слезы выбивал из глаз пронзительный свирепый ветер. И они с Паундом покачивались под его порывами, как приятели-собутыльники, в подпитье бредущие из таверны домой.
Остававшиеся экипажи авиаполка коротали время, без толку болтаясь по городу, а вечерами в клубе при аэродроме устраивались танцы, и некоторые смельчаки даже попытались поволочиться за русскими барышнями. Девушки в военной форме оживленно хихикали, с удовольствием брали предлагаемый шоколад, но Майкл ни разу не слышал, чтобы его сослуживцы добивались в своих ухаживаниях сколько-нибудь значимого успеха. Кстати, об этих робких поползновениях незамедлительно узнала советская разведка, и союзникам прямо намекнули на нежелательность подобного поведения.
В конце ноября последняя партия из семи офицеров, 60 сержантов и техников покинула аэродром Ваенги. Над палубами кораблей, где стояли английские летчики, пронеслись управляемые русскими пилотами "Харрикейны". Они летели строем "Hendon Formaggers", которому их научили сами англичане. Это была не просто демонстрация полученных умений. Русские одновременно и прикрывали корабли с английскими пилотами от возможной опасности налетов немцев, и таким образом выражали признательность союзникам за помощь.
Правительство СССР в благодарность за бои в Заполярье наградило нескольких отличившихся летчиков 151 авиаполка орденами Красного Знамени. Так же за особые заслуги пилотам, побывавшим в России, было разрешено вместе с английскими наградами носить сувенирные советские звездочки.
После того, как в черном мраке горизонта исчез силуэт последнего уходящего корабля, Паунд предложил Майклу подвезти его в Полярный. Миссия сняла там для него отдельную квартиру.
Фрейзер ещё с вечера собрал свой вещевой мешок, но оставил его в опустевшей казарме, не желая маячить с ним на пирсе, как опоздавший на пароход пассажир.
Теперь в здании размещения 151 авиаполка должны были базироваться лётчики 72 САП ВВС СФ, и Майкл рассчитывал добраться до Полярного, с какой-нибудь оказией. Но раз за доставку американца брался сам Паунд, то собраться для Фрейзера стало делом нескольких минут.
Казарма встретила его непривычной тишиной и особым запахом оставленного спешке помещения. Несколько женщин в черных халатах наводили порядок, старательно двигая швабрами по доскам пола. Одна из них протирала окно неподалеку от его кровати. И когда Майкл уже забросил вещевой мешок за спину, расправляя скрутившиеся лямки, она внезапно обернулась, и он увидел сосредоточенное лицо Фиры, полускрытое низко надвинутым на лоб платком сероватого цвета.
- Разве вы не уехали со всеми, - спросила девушка, выжимая тряпку над ведром,- а почему?
Фрейзер не раз после памятного разговора видел её в столовой, то на раздаче, а то и убирающую грязную посуду, но Фира делала вид, что они не знакомы, соответственно и он с удовольствием предал забвению её откровения.
- Здравствуйте, мисс! - вежливо прогундосил, шмыгнув сопливым носом, Майкл. - Я продолжу службу в Полярном. Всего доброго!
- И вам не хворать!
Майкл забыл о девушке тот час, как повернулся к ней спиной. Другие мысли теперь занимали его голову. Положение Фрейзера было двойственным - с одной стороны, он собирался консультировать русских относительно самолетов, поставляемых Англией, а значит, по-прежнему находился на службе у Британии. С другой - он должен был выполнить приказ Кена и протестировать работу Кертиссов Р-40 "Уорхауков" в условиях Заполярья, хотя плохо представлял, зачем эта информация нужна военному ведомству США.
В Мурманске к тому времени были открыты представительства, как англичан, так и американцев. И хотя англичане подобрали на окраине города два отдельных здания, контора помощника военно-морского атташе США Ранкля дислоцировалась отдельно от британцев. Майкл собирался в ближайшее же время навестить соотечественника, но пока у него было много других дел.