Страница 8 из 10
28.
На следующий день Клэр была вызвана на допрос.
Она спустилась к инспектору расстроенная, волосы были в беспорядке, в руках носовой платок, который она теребила и всё время прикладывала к глазам. В синих джинсах и белой футболке она была словно девочка, вставшая только что с дивана, где дремала в одежде и, встав, удивлялась всему окружающему. Она оглядывалась и хлюпала носом.
Инспектор Морис усадил её на стул и достал из кармана только что доставленные осколки тонкого стекла в салфетке и заключение эксперта. Аккуратно раскрыв салфетку, инспектор положил её на стол перед глазами Клэр и внимательно посмотрел на неё.
Клэр взглянула на осколки и спросила тихо: "Что это?"
"Это я Вас хочу спросить?" - инспектор начинал раздражаться.
"Не знаю..." - удивилась Клэр.
"Вот эти осколки ампулы, в которой была синильная кислота. Они найдены у Вас в номере в мусорной корзине. Это яд, которым был отравлен Симон" - медленно проговорил Морис.
"Не знаю... даже... что и сказать..." - Клэр опять заплакала.
"Может быть, кто-то входил с утра в Ваш номер?" - спокойно спросил Морис.
"Нет..." - она опустила голову.
"Давайте вместе с Вами рассуждать. Эти осколки могли бросить в Вашу корзину только Вы или Нинон. Логично? Значит, сейчас я буду вынужден вновь допросить Нинон со всей строгостью!" - Морис нарочно вздохнул, показывая тем самым, как ему жаль больную девочку.
"Прошу Вас, не надо больше мучать ребёнка. Девочка больна, она и так нервничает. Вы ей причините вред" - горячо сказала Клэр. Видно было, что она колеблется, что она на что-то решается.
Тогда Морис бросил ей самый, как ему казалось, свой главный козырь: "Я связался с Бордо и мне рассказали интересные детали из Вашей жизни. Три года назад мать Нинон отравилась синильной кислотой. Тогда нашли точно такую же ампулу. Так ведь?
Теперь я думаю, не Ваших ли рук смерть мадам Дебаш?" - спросил Морис, глядя в глаза Клэр.
Девушка расплакалась. Затем сбивчиво стала говорить о том, что она нисколько не виновна в смерти матери Нинон. Да, она была знакома с месье Симоном Оуэном. Он играл в оркестре в Бордо, где играла и мать Нинон, мадам Дебаш. Мадам играла на арфе, а он - на скрипке. Они любили друг друга и были любовниками. Она очень его любила. Да и как его не любить? Молодой, талантливый, красивый. Отец Нинон - ужасно противный тип, тоскливый, скучный человек. Он не догадывался об их связи. Он чёрствый и близорукий и ничего не видел. Их связь длилась два года. Да, Клэр знала об этой связи.
Потом, неожиданно для неё Симон вдруг стал оказывать Клэр знаки внимания. Клэр часто носила записки по поручению мадам Симону и ответы от него. Он стал очень нежен с Клэр и в один прекрасный день признался в любви и даже предложил ей руку и сердце. Клэр была в замешательстве. Она знала, как сильно мадам любит Симона, как её мучает разница в возрасте и боязнь потерять молодого любовника. Она была старше Симона на десять лет.
Клэр долго избегала прямого разговора с Симоном, хотя поняла, что тоже любит его. Потом всё же дала согласие, понимая, что, конечно же, потеряет эту хорошо оплачиваемую работу. И к Нинон она очень привязалась. Нинон ни о чём не догадывалась. Она была ещё мала, чтобы что-то понимать.
Клэр тяжело вздохнула и продолжила свой рассказ: "После признания в своей любви ко мне у них произошёл разрыв отношений. Мадам умоляла его вернуться, но он не пожелал. И она не выдержала потерю любви, потерю смысла жизни. И решилась на такой отчаянный шаг. Поверьте, это было для всех полной неожиданностью и большим горем", - так говорила Клэр, всхлипывая и вытирая глаза платком.
Затем продолжила: "После этого я отказала Симону. Я думала, что этот случай, эта смерть всегда будет стоять между нами" - Клэр передохнула.
Взглянув в глаза Морриса, она продолжила: "Симон уехал и больше не появлялся. Я его только здесь увидела после того случая. Он очень похорошел и... я снова всё вспомнила, и любовь моя вспыхнула с новой силой! Я просто не знала, что делать. Он подкладывал под дверь номера письма, просил забыть то, что было, и опять просил стать его женой. Но вёл всё же себя при этом очень странно: ухаживал и за Сьюзи, и за Луизет, и за Жаннет. Может, назло мне? Не знаю. Может, хотел возбудить во мне ревность? Но он добился своего..."
Клэр долго молчала, будто решалась на что-то. Потом тихо сказала: "Это я вылила яд в кофе тогда утром. Тем утром я открыла дверь номера в коридор и увидела: на журнальном столике в коридоре у номера Симона стоит поднос с кофе. Сьюзи оставила его на минуту и пошла включить свет. В коридоре второго этажа было темновато. Решение созрело мгновенно. Ампула всегда со мной, в косметичке. Нинон ничего этого не знала. Я вылила яд и закрыла дверь. Сьюзи ничего не заметила и, вернувшись, постучала в дверь Симона. Через несколько минут Симон уже пил кофе".
29.
"А яд? Где Вы достали яд?" - спросил Моррис.
"Он всегда со мной. С момента смерти мадам, когда я обнаружила две ампулы, одну разбитую, а вторую целую. Я взяла вторую тогда просто так, чтобы, не дай Бог, её не увидела и не взяла Нинон. Положила в сумочку и вот она всегда была со мной. Я всё собиралась её выбросить, но что-то удерживало меня. Вот и пригодилась..." - она расплакалась опять.
"Значит, ревность?" - уточнил Моррис.
"Последней каплей была вчерашняя картина, когда я видела его, целующего руку Луизет в полумраке коридора. Я буквально столкнулась с ними нос к носу".
"Всё понятно. Довожу до Вашего сведения, что Вы арестованы. С этого момента Вы будете находиться под присмотром Люка. Я срочно свяжусь с отцом Нинон, чтобы он забрал дочь, либо прислал новую сиделку. Вас перевезут в Осгор, где и будет судебное заседание. Вам грозит, если я не ошибаюсь, восемь лет тюремного заключения. Скорее всего, срок Вы будете отбывать в тюрьме в Бордо. А то, что вы чистосердечно рассказали обо всём, несомненно, зачтётся на суде" - проговорил уставший Моррис.
30.
Прошло шесть лет после того дня, когда Клэр была арестована в отеле Блюз. В тюрьме был обычный будничный день. Для всех, так или иначе связанных с тюремной жизнью, он был обычным. Но не для Клэр. Для неё это был особенный день. Она выходила на свободу. За примерное поведение, за послушание, можно даже сказать, за смирение, которое она показывала все годы пребывания в тюрьме, ей был уменьшен срок пребывания в неволе.
Клэр зажмурилась от яркого солнца, которое сегодня на небе тоже праздновало это событие, светило ярко, прямо в глаза. Стояло чудесное бабье лето. В руках у Клэр была холщовая дорожная сумка.
На улице перед воротами никого не было, улица была пустынна. Лишь через дорогу стояла машина - старый тёмно-синий Рено. Из него вышла молодая женщина и, перейдя дорогу, подошла к зажмурившейся Клэр.
"Здравствуй, Клэр!" - тепло проговорила она.
"Здравствуй, Нинон!" - ответила грустно Клэр.
Нинон обняла Клэр, взяла у неё сумку и повела к машине.
"Домой?"
"Нет, Клэр! Не в Бордо. Домой - это домой! В наш с тобой дом!" - ответила, немного улыбнувшись, Нинон.
31.
Рено быстро домчал женщин в пригород Аркашона. Прошло чуть больше часа, и вот они в изумительном местечке Франции, на побережье Атлантического океана. Здесь, вдоль побережья, протянулась полоса одинаковых частных домиков. Почти все они были белого цвета из природного камня с красными черепичными крышами.
Рено остановился около одного из них.
"Вот, Клэр, это наш с тобой дом!" - сказала тихо Нинон. Увидев удивлённый взгляд Клэр, Нинон сказала: "Всё, всё расскажу тебе позже, сначала душ, потом обед, а потом всё расскажу!"