Обреченный мир

Даже мертвый, тот поражал красотой. Ангел лежал на спине, глаза закрыты, сломанные крылья свисали к выложенному плиткой полу и желобкам для отвода телесных жидкостей. Секционный стол ярко освещался, и голый ангел казался бледным и безволосым, как эмбрион крысы.

Гостей Кильон не ждал, поэтому снял очки.

Он подтолкнул скрипучую каталку к столику с инструментами и, откинув зеленую простыню, открыл свои рабочие принадлежности во всем многообразии. Тут были скальпели, пинцеты, костерезки, блестящие стерильные ложки, палочки, шпатели, стеклянные и стальные приемники для иссеченных тканей. В свое время инструменты казались нелепо топорными, а теперь сами просились в руки. С потолка свисал микрофон. Кильон притянул его поближе и щелкнул тяжелым переключателем. Где-то зажужжала магнитная лента, касаясь записывающих головок. Кильон откашлялся и заговорил громко, чтобы было слышно через искажающую голос маску:

– Это доктор Кильон. Продолжаю предыдущую запись. Сейчас… – он глянул на часы у дальней стены, – восемнадцать пятнадцать. Начинаю вскрытие трупа, номер на ярлыке пять-восемь-три-три-четыре, недавно доставленного в морг Третьего округа служащими Департамента гигиены и общественных работ.

Кильон остановился и окинул труп взглядом. Нужные фразы сами приходили в голову.

– Первичный осмотр выявил: труп принадлежит ангелу, предположительно мужского пола, взрослому. Внешние повреждения присутствуют лишь на крыльях, пострадавших от удара. На конечностях продольные синяки и шрамы с заметной субэпидермальной припухлостью. Они достаточно свежие, следовательно, могут быть дополнительной причиной смерти ангела. Другие повреждения конечностей отсутствуют, нет ни вывихов, ни переломов. Есть основания полагать, что ангел контролировал спуск до самого последнего момента, когда упал с такой силой, что повредил крылья, а иных травм избежал. Цель спуска неизвестна, но вероятной причиной смерти представляется травма вследствие острой адаптивной недостаточности, а не удар о выступ.

Кильон сделал очередную паузу, проткнул иголкой шприца резиновую пробку маленького пузырька, одного из последних десяти, оставшихся в арсенале морга, и набрал препарат, стараясь отмерить необходимое количество и ни капли больше.

– В соответствии с протоколом, я ввожу смертельную дозу морфакса пятьдесят пять, чтобы гарантировать умерщвление поступившего. – Кильон постучал по шприцу, чтобы избавиться от пузырьков воздуха, и наклонился, готовый вонзить иглу в голую грудь ангела.

За шесть лет работы патологоанатомом он произвел вскрытие сотен человеческих трупов – жертв аварий, убийств, врачебной халатности – и лишь одиннадцати ангельских. Хотя его коллеги и за всю свою карьеру столько не видели.

Кильон прижал иглу к коже.

– Ввожу дозу… – начал он.

Рука ангела метнулась вверх и стиснула запястье Кильона.

– Нет! – произнес ангел.

Кильон замер. Это была скорее инстинктивная реакция, а не осознанный ответ на действия ангела. Он так перепугался, что едва не выронил шприц.

– Ангел еще жив, – пробормотал Кильон в микрофон. – Он продемонстрировал понимание, визуальный контакт и отличную регуляцию моторики. Сейчас я попытаюсь облегчить его страдания путем…

Патологоанатом замялся и перехватил взгляд умирающего ангела, который стал полностью осмысленным и пугающе сосредоточенным на нем, Кильоне. Ангел до сих пор сжимал ему запястье. Шприц кинжалом уперся в безволосую грудину.

– Позволь мне сделать это, – попросил Кильон. – Я сниму боль.

– Ты хочешь убить меня. – Ангел говорил медленно, с явным усилием, словно воздуха в легких ему хватило только на эти четыре слова.

У него были большие голубые глаза, глазное яблоко казалось единым целым, у всех ангелов так. Голова чуть заметно поворачивалась из стороны в сторону – ангел оглядывал процедурную.

– Ты все равно умрешь, – заявил Кильон.

– Почему бы не сообщить об этом мягко и деликатно?

– Мягко и деликатно не получится. Ты упал с Небесных Этажей на Неоновые Вершины. К нашей зоне ты не приспособлен, вот твои клетки и не выдержали. Даже ухитрись мы вернуть тебя домой, ты уже получил серьезнейшие повреждения.

– Думаешь, я не в курсе? – спросил ангел голоском тонким, как у ребенка, но достаточно звучным, чтобы подтвердить: это мужская особь. – Я хорошо понимаю, что сейчас случится, но лекарств ваших не хочу – по крайней мере, пока.

Ангел ослабил хватку, чтобы Кильон положил шприц на каталку.

– Мне нужно кое-что выяснить.

– Так выясняй.

Голубые глаза буравили Кильона – чем не зеркала постчеловеческой души? Голова ангела была чуть меньше, чем у взрослого мужчины, но полностью безволосая и прекрасная неземной красотой, созданная словно из мрамора и витражного стекла, а не из механизмов и живой материи.

– Отвечай честно.

– Хорошо.

– Ты Кильон?

Кильон ответил не сразу. Он часто гадал, при каких обстоятельствах преследователи его настигнут. Как ни странно, он даже не предполагал, что встреча произойдет в морге. Скорее, в темном переулке или в переполненной электричке, ну или в его квартире, когда он вернется с работы и включит свет. Метнется тень, сверкнет металл… Имя, которое он принял, уточнять не станут. Раз выследили и загнали в угол, значит его личность сомнений не вызывает.

В общем, единственный возможный вариант такого интереса – желание поддеть его: мол, провалился ты, с треском провалился.

– Да, конечно, – ответил Кильон, надеясь, что ответ прозвучал спокойно и с достоинством.

– Вот и хорошо. Мне обещали, что я попаду к тебе.

Сперва у Кильона засосало под ложечкой, потом тревога поползла вверх по позвоночнику.

– Кто обещал?

– Те, кто меня послал, разумеется. Или ты думаешь, что мы встретились случайно?

«А если убить его? – мелькнуло в голове у Кильона. – Морфакс наготове…» Только ведь ангел понимал, что такое возможно, и тем не менее говорил с ним. Мысли понеслись наперегонки. Вдруг попытка убить ангела станет сигналом к уничтожению его, Кильона?

– Так почему ты упал? – невозмутимо спросил он.

– Упал, потому что решил: этот способ самый быстрый, хотя и не самый безопасный. – Ангел нервно сглотнул, содрогнувшись всем телом. – Иллюзий я не питал и понимал: миссия самоубийственная, на Небесные Этажи мне не вернуться. Понимал, но миссию выполнил. Я упал и дожил до встречи с тобой. Мне сказали, что ангелов, упавших на Неоновые Вершины, почти всегда везут к Кильону на вскрытие. Это правда?

– Угу, почти всегда.

– И твой интерес здесь очевиден.

Бобины с лентой до сих пор крутились, записывая каждое слово. Кильон потянулся и отключил микрофон: как говорится, береженого Бог бережет.

– Так уж и очевиден?

– Когда-то ты был одним из нас. Потом что-то случилось, и сейчас… Сейчас ты живешь здесь, среди недолюдей, их вонючих фабрик, гудящих машин и тусклых электроламп.

– Неужели я похож на ангела?

– Я знаю твою подноготную. Тебя переделали в недочеловека – сняли крылья, изменили форму тела, очистили кровь от механизмов. И послали к недолюдям – научиться жить, как они, и доказать, что такое возможно. Посылали и других. – Ангел судорожно вздохнул. – Но что-то не заладилось, ты остался один и вернуться не можешь. Работаешь здесь, потому что должен быть начеку: вдруг Небесные Этажи отправят за тобой агента? Обычному ангелу до тебя не добраться, ты понимаешь, что за тобой отправят кого-то особенного или готового умереть сразу, как исполнит миссию.

– В процедурной мы с тобой одни, – выдавил Кильон. – Почему же ты до сих пор меня не убил?

– Потому что послали меня не за этим. – Ангел дышал с трудом, в груди хрипело и булькало. – Я здесь, чтобы предупредить тебя. На Небесных Этажах перемены. Тобой снова интересуются.

– Какого рода перемены?

– Появились знамения и предвестия. Символы аномальной нестабильности в Метке. Ну или в Оке Бога, если ты верующий. Но ты ведь неверующий, правда, Кильон?