Страница 5 из 31
К тому же его ужасно пугало ПОХМЕЛЬЕ. Пит с Джорджем не раз и не два наблюдали, как по субботам и воскресеньям папа с мамой еле ходят по дому, с бледными лицами и красными глазами. Они пьют витамины, просят убавить звук в телевизоре, а музыка категорически запрещается. Похоже, ПОХМЕЛЬЕ – полная противоположность веселью.
Хотя, может быть, от одного маленького глоточка вреда не будет.
Пит сделал еще глоток, чуть-чуть побольше, и выкрикнул в полный голос:
– Уходим в отрыв!
Это его рассмешило. Слегка кружилась голова, но это было приятное ощущение. Курением он не проникся. А вот выпивкой, кажется, да.
Он вскочил на ноги, покачнулся, но устоял и снова расхохотался.
– Прыгайте в свою песочницу сколько влезет, – сказал он в пустоту. – Детский сад, штаны на лямках. А я вот ужрался, и это круче.
Это было очень смешно, у него даже живот заболел от смеха.
Я что, правда ужрался? Всего с трех глотков?
Нет, вряд ли ужрался, но был явно хорош. Все, хватит. Хорошенького понемножку.
– Пить надо с умом, – ухмыльнулся он.
Пит решил задержаться еще ненадолго и подождать, пока не пройдет опьянение. Часа, наверное, хватит. Может, двух. Скажем, до трех дня. Часов у него не было, но он должен услышать колокола церкви Святого Иосифа, располагавшейся в миле отсюда. Потом он поедет домой, предварительно припрятав бутылку водки (для дальнейшего изучения). На обратном пути он забежит в супермаркет и купит ядреную мятную жвачку, чтобы от него не несло перегаром. Да, ребята рассказывали, что от водки нет запаха, но теперь Пит стал умнее, чем был час назад.
– К тому же, – проговорил он тоном профессора, читающего лекцию, – глаза у меня наревняка покраснели, как у папы, когда он петеберет матрини.
Пит запнулся. Слова выговаривались как-то странно, но и хрен с ним.
Он собрал дротики, встал на Бибер-линии и бросил их в цель. Пять раз промахнулся, зато шестой дротик попал Джастину в самое прикольное место. Интересно, а смог бы Джастин забацать хит «Моя малышка бреет письку»? Пит расхохотался так сильно, что согнулся пополам, держась за живот.
Отсмеявшись, он стряхнул на пол сопли (вот такой ресторанный рейтинг, уж прости, «Бургер кинг») и вернулся на Бибер-линию. На этот раз получилось еще хуже. У Пита не двоилось в глазах, ничего такого, просто он не попал в Бибера.
И его слегка подташнивало. Не сильно, но все же Пит мысленно порадовался, что не стал делать четвертый глоток.
– А то сбежал бы весь мой «Попов», – сказал он и опять рассмеялся. Потом подавил кислую, жгучую отрыжку. Ик. Пит не стал собирать дротики, вернулся в угол и присел на матрас. Подумал, а не достать ли лупу, чтобы рассмотреть, ползает там кто-нибудь или нет, но решил, что лучше не надо. Меньше знаешь, крепче спишь. Потом Пит подумал, а не съесть ли печенье, но испугался, что желудок его не примет. Если честно, желудок слегка подкручивало.
Он лег на матрас, закинув руки за голову. Он слышал, что, когда напиваешься, перед глазами все крутится. У него ничего не крутилось, но хотелось вздремнуть.
– Только совсем недолго.
Да, недолго. Иначе будут неприятности. Надо вернуться домой до прихода родителей. В противном случае ему крепко влетит. И Джорджу, наверное, тоже. За то, что недоглядел за младшим братом. Проблема в том, чтобы проснуться, когда колокола церкви Святого Иосифа пробьют три часа дня.
В последние секунды бодрствования Пит осознал, что на это остается только надеяться. Потому что его ужасно клонило в сон.
Он закрыл глаза.
И уснул в заброшенном ресторане.
Тем временем на правой полосе южного направления шоссе I-95 возник микроавтобус непонятной марки и года выпуска. Он еле тащился со скоростью явно ниже предписанной минимальной. Ехавшая позади фура обогнала его, нетерпеливо сигналя.
Микроавтобус, который, казалось, двигался лишь по инерции, свернул на въезд в зону отдыха, не обращая внимания на знак «ЗАКРЫТО. НЕ РАБОТАЕТ. СЛЕДУЮЩАЯ АВТОЗАПРАВКА И ПУНКТ ПИТАНИЯ – ЧЕРЕЗ 27 МИЛЬ». Сбил четыре оранжевые бочки и остановился примерно в семидесяти ярдах от здания закрытого ресторана. Дверь с водительской стороны приоткрылась, но никто не вышел из салона. Сигнализация открывания двери тоже не сработала. Дверь лишь приоткрылась – и все.
Если бы Пит Симмонс не спал, а смотрел в окно, он все равно бы не смог разглядеть водителя. Микроавтобус был весь забрызган грязью, ее потеки покрывали лобовое стекло. И это казалось странным, потому что на севере Новой Англии дожди не шли больше недели и шоссе было совершенно сухим.
Микроавтобус стоял на некотором расстоянии от въезда, под облачным апрельским небом. Раскатившиеся бочки замерли. Водительская дверь была приоткрыта.
2. Даг Клейтон («Приус» 2009-го)
Даг Клейтон, страховой агент из Бангора, ехал в Портленд, где у него был забронирован номер в «Шератоне». Он надеялся добраться туда не позже двух часов дня. Тогда у него будет время вздремнуть (дневной сон – роскошь, которую он мог позволить себе нечасто) перед тем, как отправиться на поиски приличного ресторана на Конгресс-стрит. Завтра он прямо с утра, свеженький как огурчик, явится в Портлендский конференц-центр, получит бейджик и присоединится к четырем сотням других страховых агентов, съехавшихся на конференцию под названием «Пожар, буря и наводнение: страхование от стихийных бедствий в двадцать первом веке». Даг, уже проехавший указатель «Миля 82», стремительно приближался к своему личному стихийному бедствию, о котором на портлендской конференции не будет сказано ни слова.
Его портфель и чемодан лежали на заднем сиденье. На переднем лежала Библия (Библия короля Якова; других Даг не признавал). Даг был одним из четырех мирских проповедников в церкви Пресвятого Спасителя и на проповедях любил называть свою Библию «универсальным справочником по страхованию».
Даг принял Иисуса Христа в качестве своего личного спасителя после десятилетия беспробудного пьянства, погубившего всю его юность и большую часть молодости. Этот десятилетний запой завершился разбитой машиной и месяцем в окружной тюрьме Пенобскота. В первую же ночь в вонючей камере размером с гроб Даг преклонил колена – и потом делал так все тридцать ночей.
«Помоги мне исправиться, помоги мне стать лучше», – молился он и в первую ночь, и во все остальные. Это была очень простая молитва, но ему воздалось двукратно, десятикратно, а потом и стократно. Он был уверен, что пройдет еще несколько лет, и ему воздастся тысячекратно. Но самое главное, в конце земного пути его ждали Небеса.
Его Библия была изрядно потрепанной, потому что он читал ее каждый день. Ему нравились все истории, но больше всего – притча о добром самаритянине, и он чаще всего о ней раздумывал. Он прочитал несколько проповедей на тему этого отрывка из Евангелия от Луки, и прихожане церкви Пресвятого Спасителя не скупились на похвалы, храни их Бог.
Даг объяснял это тем, что история о добром самаритянине была для него очень личной. Священник прошел мимо лежащего на пыльной дороге человека, избитого и ограбленного разбойниками; левит также прошел мимо. А кто шел следом? Скверный, ненавидящий евреев самаритянин. И вот он-то помог несчастному, хотя всей душой ненавидел евреев. Он перевязал раны избитого человека, посадил его на своего осла, привез в ближайшую гостиницу и оплатил проживание.
«Так кто из этих троих, думаешь ты, был ближний попавшемуся разбойникам?» – спросил Иисус у молодого законника, который выпытывал у него, что надо делать, чтобы наследовать жизнь вечную. И законник, человек явно неглупый, ответил: «Тот, кто оказал ему милость».
Больше всего на свете Даг Клейтон боялся стать таким же, как левит из притчи. Отказать в помощи нуждающемуся. Пройти мимо и не остановиться. Поэтому, увидев заляпанный грязью микроавтобус на подъездной дорожке у закрытой зоны отдыха – опрокинутые заградительные бочки, приоткрытую водительскую дверь, – он, почти не задумываясь, включил поворотник и свернул с шоссе.