P.S. Я все еще люблю тебя (ЛП)

– Алло. – Мой голос тоненький, как тростник.

Питер начинает быстро говорить.

– Окей, я видел видео, и первое, что я собираюсь тебе сказать – не психуй. – Он тяжело дышит, похоже на то, что он бежит.

– Не психуй? Как я могу не психовать? Это ужасно. Ты знаешь, что говорят обо мне в комментариях? Что я шлюха. Питер, они думают, что мы занимаемся сексом на том видео.

– Никогда не читай комментарии, Кави! Это первое правило…

– Если ты сейчас скажешь «Бойцовского клуба», я брошу трубку.

– Прости. Хорошо, знаю, это отстой, но…

– Это не «отстой». Это в буквальном смысле кошмар. Мой самый сокровенный момент выставлен на всеобщее обозрение. Я абсолютно унижена. То, что говорят люди…, – мой голос срывается. Все – Китти, Марго и Крис, смотрят на меня грустными глазами, из-за чего я чувствую себя еще более печально.

– Не плачь, Лара Джин. Пожалуйста, не плачь. Обещаю тебе, я все исправлю. Я заставлю того, кто ведет Anonybitch, удалить его.

– Как? Мы даже не знаем, кто они! И, кроме того, я готова поспорить, что вся наша школа его видела. Учителя тоже. Я точно знаю, что учителя просматривают Anonybitch. Однажды я была в комнате отдыха факультета и подслушала, как мистер Филипе и миссис Райан говорили, в каком плохом свете это выставляет нашу школу. А что насчет приемной комиссии колледжа и наших будущих работодателей?

Питер хохочет.

– Будущих работодателей? Кави, я видел гораздо хуже. Черт, я видел фотографиисамого себя, которыебыли гораздо хуже. Помнишь ту фотку, где моя голова в унитазе, а я голый?

Я содрогаюсь.

– Я никогда не видела ту фотографию. Кроме того, это ты, а не я. Я не занимаюсь подобного рода вещами.

– Просто доверься мне, ладно? Обещаю, я об этом позабочусь.

Я киваю, хотя и знаю, что он меня не видит. Питер могущественный. Если кто-то и может исправить такое, то только он.

– Послушай, я должен идти. Тренер надерет мне задницу, если увидит меня с телефоном. Я позвоню тебе вечером, ладно? Не ложись спать.

Мне не хочется вешать трубку. Мне хотелось бы пообщаться подольше.

– Ладно, – шепчу я. Когда я вешаю трубку, то все трое – Марго, Крис и Китти – глазеют на меня.

– Ну? – спрашивает Крис.

– Он говорит, что позаботится об этом.

Китти самодовольно произносит.

– Я же говорила.

– Что это вообще значит  – «он об этом позаботится»? – восклицает Марго. – Он не очень-то зарекомендовал себя ответственным.

– Это не его вина, – произносим мы с Китти одновременно.

– О, я точно знаю, кто несет за это ответственность, – объявляет Крис. – Моя дьяволица кузина. – Это вышибает из меня дух.

– Что? Почему?

Она одаривает меня скептическим взглядом.

– Потому что ты забрала ее мужчину!

– Но ведь Женевьева изменила Питеру. Они расстались из-за этого. Не из-за меня!

– Как будто это имеет значение! – Крис покачивает головой. – Ну же, Лара Джин. Помнишь, что она сделала Джамиле Сингх? Когда пустила слух, что у ее семьи был индонезийский раб только потому, что у нее хватило смелости встречаться с Питером после того, как они расстались? Я всего лишь говорю, что не стала бы считать ее не способной на подобный пакостный ход.

Во время лыжной поездки Женевьева сказала, что знала о поцелуе, и значит, это Питер рассказал ей о нем в какой-то момент их отношений – хотя, сомневаюсь, что он поведал ей о том, что он был тем, кто поцеловал меня, а не наоборот! Даже если так, мне трудно поверить, что она могла так жестоко поступить со мной. Джамиля Сингх и Женевьева никогда не любили друг друга. Но мы с Джен когда-то были лучшими подружками. Да, последние несколько лет мы мало общались, но Джен всегда была преданна своим друзьям.

Это, скорее всего, один из тех ребят, которые зависают в комнате отдыха или, может быть…. Не знаю. Это может быть кто угодно!

– Я никогда ей не доверяла, – говорит Марго. Потом она обращается к Крис, – без обид. Я знаю, она твоя кузина.

Крис фыркает.

– Зачем мне обижаться? Я ее терпеть не могу.

– Я совершенно уверена, что это именно она поцарапала бок бабушкиной машины своим велосипедом, – произносит Марго. – Помнишь, Лара Джин?

На самом деле, это была Крис, но я этого не говорю. Крис начинает покусывать ногти и бросать на меня паникующие взгляды, и я отвечаю:

– Не думаю, что Женевьева была той, кто разместил видео. Это мог быть любой, кто мог случайно видеть нас в ту ночь.

Марго обнимает меня за плечи.

– Не волнуйся, Лара Джин. Мы заставим их убрать видео. Ты же несовершеннолетняя.

– Покажи его снова, – прошу я. Китти прокручивает его на начало и нажимает воспроизведение. Каждый раз, когда я смотрю его, у меня возникает одинаковое сосущее ощущение в животе. Я закрываю глаза, так чтобы не видеть. Слава Богу, единственное, что можно расслышать – звуки леса и плеск воды в гидромассажной ванне. – Оно… оно настолько же ужасное как я помню? Ну, действительно выглядит так, как будто мы занимаемся сексом? Только честно. – Я открываю глаза.

Марго смотрит, уставившись на него, голова склонена.

– Нет, действительно не похоже. Просто похоже на…

– На страстные поцелуи взасос, – вставляет Крис.

– Верно, – соглашается Марго. – На просто страстные поцелуи.

– Девочки, вы клянетесь?

Они отвечают в унисон:

– Клянемся.

– Китти? – спрашиваю я.

Она закусывает губу.

– Для меня выглядит как секс, но я здесь единственная, кроме тебя, у кого никогда не было секса, поэтому, откуда знаю? – Марго испускает вздох удивления. – Прости, я прочитала твой дневник. – Марго замахивается на нее, и Китти быстро уползает, словно краб.

Я делаю глубокий вдох.

– Хорошо. Я могу с этим жить. Ну, кого заботят страстные поцелуи, верно? Это всего лишь часть жизни, так ведь? И даже едва ли можно различить мое лицо? Нужно по-настоящему меня знать, чтобы знать, что это была я. Моего полного имени здесь нигде нет, а просто Лара Джин. На свете, должно быть, миллион Лар Джин, верно? Верно?

Марго ошеломленно кивает.

– Я никогда не видела, чтобы кто-то проходил через все пять стадий горя так быстро. Ты действительно невероятно быстро приходишь в норму.

– Спасибо, – говорю я, чувствуя долю гордости.

Но позже, сидя в темной комнате, когда сестры и Крис ушли, а мы с Питером пожелали друг другу доброй ночи, и он в миллионный раз заверил меня, что все будет хорошо, я опять смотрю в инстаграм, на все комментарии. И чувствую себя униженной.

Я спрашивала Питера, кто, по его мнению, мог это сделать, он ответил, что не знает. Вероятно, просто какой-то озабоченный жалкий парень, сказал он. Я не спрашиваю то, о чем все еще думаю, о том, что до сих пор стоит поперек горла. Была ли это Женевьева? Могла ли она действительно ненавидеть меня настолько сильно, чтобы захотеть так больно обидеть?

Я помню тот день, когда мы обменялись браслетиками дружбы.

– Это доказывает, что мы – лучшие подружки, – сказала она мне. – Мы ближе друг с другом, чем с кем-либо еще.

– А как насчет Элли? – спросила я. Мы всегда были трио, хотя Женевьева предпочитала проводить больше времени в моем доме, в основном, потому, что мама Элли была строга в отношении мальчиков и интернета.

– Элли нормальная, но ты мне нравишься больше, – ответила она, и я почувствовала себя виноватой, но удостоенной чести. Я нравилась Женевьеве больше всех. Мы были близки, ближе, чем с кем-либо еще. Браслеты были доказательством. Как же я дешево продалась тогда, всего лишь за браслет из веревочки.

7

На следующее утро я одеваюсь в школу с особой тщательностью. Крис сказала, что мне следует сделать акцент на том, что подразумевает наряд типа смотрите-на-меня. Марго же посоветовала мне быть выше всего этого, а значит надеть что-то такое же зрелое, как юбка-карандаш или, может быть, мой зеленый вельветовый пиджак. Но моя интуиция подсказывает мне слиться, слиться, слиться. Огромный свитер, который больше похож на одеяло. Леггинсы. Коричневые сапоги Марго. Если бы я могла носить бейсболку в школе, то надела бы, но головные уборы носить не разрешается.