Страница 42 из 46
В качестве приоритета мы избрали, конечно, низкие ипотечные ставки. Технической проблемой было, как их можно достичь. В правительстве мы ввели ипотечные субсидии, и шли разговоры о том, чтобы захватить контроль над ипотечными ставками. Лейбористское правительство быстро предложило свою собственную схему, разработанную Гарольдом Левером, предложившим давать большие и дешевые краткосрочные займы строительным обществам. Наша задача состояла в том, чтобы придумать что-либо более привлекательное. Я всегда верила в демократию собственников и свободное домовладение. Гораздо дешевле помочь людям покупать дома в ипотеку, субсидируя ли ипотечные ставки или помогая с депозитными вкладами, или просто делая налоговые послабления на ипотечный процент, нежели строить новые муниципальные жилые здания или покупать частные дома и передавать их в собственность муниципалитетов.
Я часто цитировала результаты исследования, проведенного Исследовательским фондом по жилищным вопросам: «В среднем каждое новое муниципальное жилое здание сегодня обходится приблизительно в £900 в год в виде налоговых субсидий и ставок (включая субсидии для очень старых муниципальных жилых зданий)… Налоговая скидка на обычный ипотечный кредит, если рассматривать его как субсидию, в среднем составляет £280 в год». Моя группа по жилищным вопросам регулярно собиралась по понедельникам. Эксперты жилищного строительства и представители строительных обществ давали свои советы.
Было очевидно, что Тед был настроен сделать наши предложения по жилищным вопросам и, возможно, ипотечным ставкам центральным пунктом на следующих выборах. Поэтому на заседании теневого кабинета в пятницу 3 мая мы целый день обсуждали политические стратегии нашего предвыборного манифеста. Я сделала доклад о жилищных вопросах, и мне поручили создать группу для работы над политикой ипотечных ставок. Но самым важным на этом заседании было большое и безрезультатное выступление Кита о широком «монетаристском» подходе к решению проблем инфляции.
Вопрос о налогах был сложнее любого аспекта жилищной политики, там мне помогала другая группа. Реформа налогов намечала серьезные последствия для отношений между центральной и местной властью и для разных служб местных органов власти, особенно в сфере образования. Я полагалась на советы экспертов. Тут муниципальные казначейства оказались наилучшим их источником. Но работать из-за нехватки времени и под внимательным взглядом Теда и других, ожидавших чего-то радикального, доступного и способного обеспечить защиту, было нелегко.
Группа по жилищной политике провела уже свое седьмое заседание, наши предложения были хорошо разработаны к моменту, когда группа по ипотечным ставкам только начала работу. Я знала, что Тед и его советники ждут обещания, что мы отменим налоги. Но я не хотела давать такого обещания, пока не будет ясно, чем их заменить. В любом случае, если осенью пройдут выборы, было мало шансов найти жизнеспособную идею для представления в предвыборном манифесте.
В течение лета 1974 г. меня как никогда часто упоминали в прессе. Иногда это получалось случайно. Предварительный доклад о работе группы по жилищным вопросам, который я направила в теневой кабинет, появился на первой полосе «Таймс» в понедельник 24 июня. Перед этим теневой кабинет обсудил четвертый вариант черновика предвыборного манифеста, и главные линии предлагаемой мной жилищной политики были согласованы. Ипотечная ставка понижалась на некий неопределенный уровень за счет уменьшения составной ставки налога, выплачиваемого строительными обществами на счета вкладчиков, другими словами, субсидия представала в виде налоговой скидки. Субсидия выдавалась бы людям, покупавшим жилье впервые и хранившим деньги на счету в банке, хотя и здесь цифры не были определены. Планировалось проведение серьезного исследования в строительных обществах, эту идею я смоделировала для моего предыдущего исследования по поводу тренингов для учителей. Я надеялась, это станет долговременным ответом на проблему высоких ипотечных ставок и при этом убережет нас от бессрочной субсидии.
Последний пункт касался права жильцов покупать дома, находящиеся в собственности муниципалитета. Из всех предложений это могло стать самым популярным. Предвыборный манифест 1974 г. предлагал жильцам муниципальных домов возможность покупать свое жилье, но сохранял право муниципалитетов отказаться от продажи и не предлагал скидки. Мы все хотели пойти дальше этого. Питер Уокер настаивал, что «право на покупку» должно распространяться на жильцов муниципальных зданий при максимально низкой цене. Я старалась быть осторожной.
Я опасалась отчуждения семей, уже находящихся в затруднительной финансовой ситуации, экономивших ради покупки дома по рыночным ценам в новых частных владениях и наблюдавших рост ипотечных ставок и падение цен на жилье. Эти люди составляли фундамент, на котором стояла Консервативная партия и к которым я испытывала естественную симпатию. Они, мне казалось, будут возражать, что жильцы муниципальных домов, не пройдя через трудности, которые пришлось преодолеть им, получили бы от правительства то, что, по сути, стоило крупной суммы денег. В итоге мы бы потеряли их поддержку.
В конечном итоге предвыборный манифест 1974 г. предлагал жильцам муниципальных зданий, проживавших в этих домах от трех и более лет, право купить дом на треть ниже рыночной цены. Если жилец продавал этот дом в течение ближайших пяти лет, он возвращал часть выгоды. Также мы определили размер материальной помощи, оказываемой тем, кто впервые покупал в частное владение дом или квартиру. Мы предлагали дотировать один фунт за каждые два фунта, сохраненные на депозитном вкладе, до определенной суммы.
Оставался, однако, вопрос, какую максимально низкую ипотечную ставку мы можем пообещать в предвыборном манифесте, именно он стоил мне больших хлопот. Когда в среду 28 августа я ехала в машине по пути из Лондона в Тонбридж на запись предвыборного политического выступления от имени партии, пришло сообщение на пейджер, требующее, чтобы я срочно позвонила. Тед подошел к телефону. Он попросил меня по телевидению объявить цифры снижения ипотечных ставок. Я сказала, что понимаю психологический эффект цифры ниже 10 %. Эта необходимость была бы удовлетворена цифрой в 9,5 %, при всем желании я не могла сделать ее меньшей. Снизить ее еще больше было бы ошибкой. Мне не нравилась тенденция брать цифры с потолка ради политического результата. Так что я остановилась на 9,5 %.
Сходной была история с налогами. Когда мы обсуждали этот вопрос на заседании теневого кабинета в пятницу 21 июня, я старалась избегать твердых обещаний и предложила, чтобы нашей линией были реформы, установленные для всех партий посредством специального комитета. В этой сфере нельзя было давать торопливых обещаний. Тед категорически не согласился и сказал, что мне нужно еще раз подумать.
Весь июль Чарльз Беллерс из исследовательского отдела Консервативной партии и я работали над черновиком раздела по налогам для нашего манифеста. Мы мыслили в терминах схемы облегчения налогов. Я вынесла наши предложения на обсуждение в исполнительном комитете теневого кабинета. Я высказалась за перевод учительской заработной платы, основного расхода местного бюджета, из муниципальных органов в казначейство. Можно еще было заменить налоги системой целевых субсидий, при этом местные органы сохраняли свободу действий по поводу расходов в рамках, установленных центральным правительством. Ни один из вариантов не был привлекательным.
В субботу 10 августа в речи, произнесенной в Сент-Стивенс на конференции кандидатов в парламент, я обнародовала нашу политику. Я выступала за всеобщую реформу налоговой системы, принимающей во внимание индивидуальную платежеспособность, и предложила перевод заработной платы учителей и временное ослабление налогов как пути к ее достижению. Это было хорошее время года – период новостного затишья, – чтобы выдвинуть новые предложения, и мы завоевали благосклонное внимание прессы. Казалось, это доказывало, что мы можем провести удачную кампанию, не представляя более конкретной информации. На самом деле, оглядываясь назад, я вижу, что мы уже были слишком конкретны.