Страница 28 из 46
– Да, кстати, – произнес Лоуренс, которому вдруг кое-что пришло в голову. – Если бы я отказался говорить с людьми Делинка, что бы ты предпринял?
Поскольку они уже заключили соглашение, вопрос никакой опасности в себе не таил. Однако Ле Руа сделал нерешительное лицо и поджал губы.
Вполне возможно, он действительно был в полном тупике и не знал, что делать; однако в конце концов на вопрос Лоуренса ответил Филон, следивший за разговором со стороны.
– В таком случае он постарался бы больше с тобой не говорить, – шутливым тоном произнес он. Его слова были так невероятно точны, что и сама Хоро не сказала бы лучше.
***
Несмотря на схожую простоту, это здание явственно отличалось от лавки Филона. Украшения были небольшими и утонченными, а каменная кладка – столь совершенна, что между камнями и волос не просунешь.
В удручающе длинном ряду торговых домов этот ничем не уступал своим величественным соседям.
Внутри Торгового дома Делинка царила такая зловещая тишина, а атмосфера была такая гнетущая, что даже уличный шум, казалось, отступил куда-то.
– Что за радостное событие, ты наконец воспользовался моим приглашением отведать вина, – с еле заметной улыбкой произнес Луц Эрингин.
Торговый дом Делинка был несколько необычен в том отношении, что им управляли четыре человека с равной властью. Однако остальные трое сейчас ушли куда-то по делам, и в этой просторной комнате с четырьмя громадными креслами Эрингин сидел один.
– И, я вижу, ты привел с собой друга.
Пожалуй, среди всех, кого Лоуренс знал, Эрингин входил в тройку тех, с кем ему хотелось бы знакомить своих друзей меньше всего. Сам Эрингин, несомненно, прекрасно сознавал, как его воспринимают другие, и, похоже, наслаждался этим.
Хихикнув над собственными словами, он указал на кресла и произнес:
– Прошу, присаживайтесь.
Кресла были великолепны; если бы Лоуренс был владельцем торгового дома, он ни за что не позволил бы посетителям сидеть в таких же креслах, как он сам. То, в которое опустился Ле Руа, даже не скрипнуло под его немалым весом.
– А ты, вижу, сегодня один.
Когда имеешь дело с человеком, имеющим подавляющее превосходство, лучше всего действовать прямо. При очень большой разнице в силе чем дольше длится разговор, тем лучше можно этой разницей воспользоваться. Вот почему мудрецы обычно молчат – с каждым произнесенным словом оставаться мудрым все труднее.
Однако Лоуренс поддался нервам и невольно включился в разговор ни о чем.
– Да. Мы обычно не собираемся вместе, за исключением случаев, когда делаем «покупку». И, как правило, впускаем в эту комнату лишь тех, кого знаем.
– В таком случае я польщен.
При этих словах Лоуренса Эрингин сдвинулся, и большие пальцы его рук, сцепленных над столом, поменялись местами.
– Тебе нет нужды чувствовать себя польщенным. Я слышал, что произошло в Кербе, – произнес он без малейшего намека на устрашение.
Он словно говорил: «Мы знаем о тебе все». Но говорил так, как будто это само собой разумелось.
Улыбнувшись, Эрингин продолжил:
– Чтобы жить, людям вроде нас достаточно держаться нескольких основных правил. Одно из этих правил – узнавать все, что только возможно, о тех людях, с которыми мы связаны. Когда приходит время расширять дело, мы просто идем по этим связям.
Будь здесь Хоро – Лоуренс был уверен, что она бы наступила ему на ногу или пнула его. Начав с пустого разговора, они наконец дошли до серьезных материй.
Слова Эрингина означали, что, поскольку он знал Лоуренса, то готов был выслушать его.
– Хе-хе. Однако сегодня ты, похоже, решил не показывать клыки, – добавил Эрингин. Он посмотрел на Лоуренса, понявшего, что его успокаивают, и улыбнулся. – Побольше уверенности в себе, господин Лоуренс. Тебе уже удалось однажды нас удивить, и ты выбрался живым из сетей той женщины. Более того, я слышал, что, спустившись по реке, ты блестящим образом ей отомстил. С твоей стороны было бы неправильно недооценивать самого себя или переоценивать нас. Единственное различие между нами – выбор оружия.
Похвалы дешевы. Кланяться в ответ на похвалу – тоже дешево. Ле Руа, конечно, тоже согласился бы с этой мудростью торговцев.
Тем не менее перед сидящим здесь человеком лебезили городские чиновники, явно ища его благорасположения. Вне всяких сомнений, его слова и поступки имели особый вес.
– Я благодарен тебе за эти слова, – ответил Лоуренс, улыбнувшись не деловой улыбкой, но искренней.
Глаза Эрингина сощурились.
– А теперь расскажите, какое у вас ко мне дело.
Они прорубились сквозь туман и перешли тонкий лед. Первая опасность была преодолена.
Книготорговец выпрямился и сделал глубокий вдох.
***
– Книга с запретными знаниями? – коротко переспросил Эрингин, не сводя глаз с Ле Руа.
Человек, для которого шутливый тон был оружием, в кои-то веки предпочел держаться серьезно.
– Я убежден, что это копия книги, запрещенной тридцать четыре года назад на втором Всемирном собрании Ременона. Оригинал сожгли, автора заточили, и на этом официальная история заканчивается. Но среди книготорговцев, таких как я, ходит слух, что его ученику удалось сбежать с черновиком книги, и он создал копию. Но проверить это было никак невозможно, и я слышал про множество мошенников, которые пытались использовать эту историю к своей выгоде.
Якобы тайные копии и выжимки из книг – обычный прием у мошенников. Коул попался на удочку одному из таких и в результате вынужден был бежать из города мудрецов и школяров Акента.
– Но на этот раз все по-настоящему?
– Да. Как я уже объяснил.
Ле Руа только что гладко и убедительно пересказал всю историю, от находки в монастыре и до письма от друга-скомороха.
В каком-то смысле его рассказ был даже слишком гладким, но, правдив он был или нет, пыл книготорговца был очевиден.
– Господин Лоуренс. Тебе неизвестно, какая часть этой истории правдива. Не так ли?
– Да.
– С учетом всех обстоятельств ситуация выглядит подозрительно. Ты представил мне этого человека… ты ведь понимаешь, что это означает?
Лоуренс кивнул на эти несколько окольные слова Эрингина.
– Из источников, которым я доверяю, я узнал о его упорстве.
Конечно, имелось в виду в первую очередь его упорство по части дешевых трюков и убалтывания других людей; но, если смотреть благосклонно, это можно было рассматривать и как упорство в достижении цели.
Эрингин склонил голову набок и улыбнулся одними губами.
На лице Ле Руа было написано волнение, он беспрестанно утирал пот.
– Дело же не в деньгах, верно? – Эрингин прикрыл глаза и слегка кивнул, будто шаря в памяти. Несомненно, он вспоминал, что произошло в Ренозе во время бунта. Тогда Лоуренс отбросил гигантскую прибыль, которую ему пообещала Ив, и вернулся в этот самый дом – чтобы забрать Хоро.
– Я глубоко привязан к северным землям, – уклончиво ответил Ле Руа.
Эрингин оскалился в усмешке. Это была усмешка нетерпения.
– Человеку, который ведет такие дела, как я, слышать это очень неприятно.
Филон отказался общаться с Торговым домом Делинка, потому что те занимались работорговлей.
Наемники зарабатывают себе на жизнь в основном двумя способами: грабежом и продажей людей в рабство. Понятия «жалованье» в их словарном запасе нет. Деньги им дают непостоянно и в первое время – очень мало. Однако они все равно сражаются по приказу своих командиров – потому что им обещают возможность грабить.
Лоуренс представил Ле Руа Торговому дому Делинка, потому что считал, что это поможет северным землям, хоть и не прямо. Однако Торговый дом Делинка мог извлечь большую выгоду из того хаоса, который воцарится на севере, если компания Дива воплотит в жизнь свои планы.
Лоуренсу даже думать не хотелось, сколько людей будет продано в рабство, сколько деревень будет сожжено дотла.