Страница 15 из 46
Не только Терео, но даже город Энберл мало что мог предложить миру в качестве товаров; а значит, и с едой других земель их жители были незнакомы.
Собственно говоря, этим невежеством Лоуренс и воспользовался, чтобы спасти Терео.
– Все вокруг такое удивительное, только когда ты путешествуешь в первый раз. Когда я сам впервые покинул родную деревню, у меня каждый день голова шла кругом, но уже через месяц я на все смотрел, как опытный, пресытившийся путешественник.
По правде говоря, именно в один из таких монотонных дней судьба сделала ему невероятный подарок в виде встречи с Хоро. Никогда не знаешь, что подкинет тебе мир.
Все же Эльза улыбнулась, точно была благодарна Лоуренсу за поддержку.
Хоро звучно жевала; потом остановилась, чтобы подобрать пальцем прилипший в уголке рта кусочек чечевицы и отправить в рот. Проглотила все, что там было, жадно запила и тут же отхватила следующий кусок. Безыскусная в еде, питье и сне – такова была Хоро.
– Мм?
Раскрыв рот, чтобы откусить еще, она наконец заметила направленный на нее взгляд Эльзы, и ее словно охватила неуверенность. Но в конце концов она все равно откусила.
Лоуренс отчаянно искал какие-то слова в ее оправдание. Но, пока он пытался сам себя в чем-то убедить, Эльза отвела взгляд от Хоро и взяла еще один кусок хлеба. Она собралась уже откусить, когда, видимо, вспомнила совсем недавно произнесенные Лоуренсом слова. Придерживая рукав другой рукой, она нерешительно потянулась к миске с рыбьим хвостом и обмакнула хлеб в подливку.
Остановило ее руку отнюдь не воспоминание о том, какое острое это блюдо. Просто она обратила внимание на Коула – мальчик тоже макал хлеб в подливку, но совершенно не обращал внимания на то, что она разбрызгивалась повсюду.
– …
В отличие от надменной Хоро, Коул правильно воспринимал взгляды других. Почувствовав на себе пораженный взгляд Эльзы, он тут же понял, что сделал что-то неправильное, и принялся искать, что бы это могло быть; только рот его был набит хлебом, и все, что он мог, – это жевать быстрее.
Хоро часто сравнивала манеру поглощения пищи Коулом с беличьей. Не исключено, что поэтому она и делилась с ним едой: это было все равно что кормить белку.
По правде сказать, поведение Коула за столом, хоть его и нельзя было назвать утонченным, все же несло в себе некое очарование.
– Что за ужасные манеры, – вымолвила Эльза, взяв наконец себя в руки.
Коул как раз сделал еще один укус. При этих словах Эльзы он застыл, закрыв глаза, потом робко протянул ей оставшийся хлеб.
Хоро смотрела на все это с ухмылкой, затем поднесла ко рту остаток своего хлеба, словно происходящее ее не касалось.
– Это и к тебе относится, – сказала Эльза.
У Хоро, однако, были свои резоны. Да, она остановилась, прежде чем доесть хлеб, но лишь для того, чтобы взглянуть Эльзе в глаза. А потом все равно съела.
Эльза вздохнула и направила свою укоризну на Лоуренса:
– В моей деревне, когда такое случается, мы напоминаем людям, что им не должно есть, как ворам.
Иными словами – беспокойно и не заботясь о том, как они будут выглядеть в глазах других.
Лоуренс вежливо кивнул, но тут вмешалась Хоро; небрежным тоном она ответила:
– А в путешествии это нормально.
При этом заявлении Эльза съежилась, еще раз осознав, должно быть, как невежественна она в том, что касается обычаев громадного мира, и насколько эти обычаи могут расходиться с ее здравым смыслом.
Однако слова Хоро были бесчестным ударом, нацеленным именно на невежественность и доверчивость Эльзы. Ведь на самом деле отнюдь не все путешественники забрасывают манеры.
Увидев, как Эльза вздрогнула, Лоуренс в отместку хлопнул Хоро по голове.
– Прости, – извинился он. – Боюсь, мы склонны к неутонченным трапезам.
– Ничего… ничего страшного.
Вернув самообладание, Эльза выпрямилась, потом возвела очи горе, будто ей пришла в голову какая-то мысль.
Лоуренс проследил было за ее взглядом, но Эльза тут же опустила голову и прикрыла глаза. Потом тихо кашлянула и сказала:
– Я благодарю тебя за эту невероятную трапезу. Я хотела бы заплатить за нее, но, как ты знаешь, я из нищей деревни. Однако кое-что я все же могу предложить, – она открыла глаза; лицо ее выглядело почти счастливым. – Я могу научить вас всех столовым манерам.
Сидящий рядом с Эльзой Коул глянул на нее неуверенно, затем точно так же – на Лоуренса. Возможно, ему никогда прежде не говорили, что у него дурные манеры.
Конечно, если учесть ситуацию Коула, было бы очень удачно, если бы ему представился шанс выучить хотя бы основы. Сейчас даже сравнить его манеры с повадками какого-нибудь зверя было бы слишком большим одолжением.
Поняв мысли Лоуренса по его лицу, Эльза перевела взгляд на Коула и ласково улыбнулась.
– Не волнуйся. У меня в деревне были люди, которые совершенно не умели учиться, но и они рано или поздно схватывали суть.
Лоуренс припомнил Эвана и как Эльза рассердилась, когда он рассыпал хлебные крошки. Хоро, явно вспомнив то же самое, хихикнула, однако Эльза лишь вздохнула и повторила то, что уже сказала раньше:
– Это и к тебе относится.
– Что… за кого ты меня –
– Это относится ко всем. И с твоим характером ты вполне способна вести себя прилично. Никаких оправданий.
Хоро вполне умела хорошо себя вести, но предпочитала этого не делать. Эльза ее раскусила, и Хоро раздосадованно отвернулась.
– Ведь эти яства такие великолепные. Если есть их как должно, они будут еще вкуснее, – и Эльза мягко улыбнулась, как подобает человеку в монашеском одеянии.
Когда она делала строгое лицо и говорила резким голосом, то походила на Фран; но когда улыбалась, как сейчас, – становилась совершенно другим человеком.
Фран жила своей кровавой жизнью, не имея при себе ничего, кроме боевых товарищей и Священного писания. А у Эльзы был хоть и не вполне надежный, но преданный друг.
Один и тот же цветок может распускаться по-разному в зависимости от почвы, влаги и света.
– А… ээ… – замямлил Коул, продолжая смотреть на Лоуренса.
Хоро заявляла, что ее дом – леса Йойтсу; для Коула же все было по-другому. Если он и впрямь собирается выучить законы Церкви и стать в будущем высокопоставленным церковником, манеры будут для него очень важны.
Лоуренс кивнул, и у Коула тотчас стало лицо, как у путешественника, опоздавшего к отъезду своей повозки. Однако о человеке можно судить по тому, как он ведет себя в такой ситуации – машет на все рукой или отправляется пешком.
Коул, несомненно, был из вторых.
Он неуверенно кивнул и, обратившись к Эльзе, с очень благородным видом произнес:
– Если вас не затруднит.
– Очень хорошо, – ответила Эльза. Хоро едва не поперхнулась вином.
***
Указания Эльзы были не такими уж неразумными.
Не торопись, когда ешь. Откусывай один кусок за раз. Не просыпай и не проливай. Жуй молча, не чавкай. Не склоняйся к еде, а подноси ее ко рту. И тому подобное. Однако для Коула, похоже, каждое из этих указаний было внове.
Ведь если бы он ел медленно, его еду могли бы отнять. Еды всегда было недостаточно, так что с ее рассыпанием тоже проблем не возникало. Вокруг него никогда не было приятных бесед, которые могло бы испортить чавканье. Он даже не был приучен мыть и вытирать руки.
Лишь недавно он научился не запихивать в рот всю еду сразу – после встречи с Лоуренсом и Хоро.
После того как мальчик закончил трапезу, внимательно соблюдая все эти новые правила, он встал и серьезным тоном сказал Лоуренсу:
– Когда я ем так медленно, кажется, будто еда успеет остыть, прежде чем я закончу.
Он это сказал не из детского упрямства, а скорее потому, что был бродячим школяром, которому редко доводилось есть горячую пищу. Слушать его было больно.
Лоуренс положил руку Коулу на спину; эта спина казалась такой маленькой.
– Но зато ты можешь есть в компании друзей. И даже если еда немного холоднее, она остается такой же вкусной.