Раннее (сборник)

–Вот и солнце прорвалось сквозь тучи,И покорно Волга улеглась.Так за вёсла твёрдою рукою!Поплыли,Где на двести вёрст Самарскою лукоюВолгу отшвырнули Жигули{15}.Сладость есть и в малом и в великом.Между сосен, вперегонку, с перекрикомВымахнуть, запыхавшись, на кручу! –Тут раскинуться на выгретой, пахучейИ никем ещё не топтанной траве;Отдаваясь тишине дремучей,В небо жмуриться без мыслей в голове,Никому и ничего не должен…Жи-гу-ли!.. Какая-то в вас правда!..Раздробилось зеркало в ЗаволжьиИ застыло в озерках-бакалдах.Нет теченья! Плёсы недвижимы.Близко дальнее, а крупное –мало непостижимо.С коробок от спичек – баржа на подчале.Замерла ли? Тянут её таском?Хоть заплачь от этой веющей печали!Хоть христосуйся – такая в сердце Пасха!..Мирный бор овершьями колышет,Запахом смолы и солнца пышет.Жёлто тлеют иглы в медном сосняке.К югу, поверх сосенОблачко относитМедленно, в покойном высоке.Под травой краснеет земляника,И грибы столпились возле пней.Разве в малом меньше, чем в великом,Веской мудрости коротких наших дней?..–Через день взгляни на правый берег –Сланец, скалами пластованный, белесый,Стук стволов паденья, пил железный верезг,Люди серые с лопатами, киркамиГоры облепили муравьями.Экскаваторы, лебёдки, вагонетки,Грохот, скрежет, и столбится едкоВ лёгкие и в небо каменная мгла…Это будет чудо Третьей Пятилетки –Перемычка Волжского Узла.О, грядущее переустройство мира!Мы войдём в тебя наукой и уменьем!…А кому кирку?.. Не из-под наших кирокПусть разбрызгиваются каменья!Привезут, найдут неученную рать, –Что над этим голову ломать!…Так мы плыли в гладком беззаботьи,И, наверно б, нам на ум не вспало:Что за люди там кишат в лохмотьях?Что за люди бьют вручную скалы,Катят тачки в гору по тропинкам? –Сам, как глина, побуреет человек…В невесёлом месте, в Красной Глинке{16},Мы однажды стали на ночлег.Правый берег вскопан, взбугрен, бурый.Штабелями досок и бревён,Мусором, щебёнкой – левый завалён.Перекатом Волга мчится хмуро.Мы причалили, да плох нам выпал сон:Выстрел. – Новый. – Очередь. – И ржавыйЗвон от рельс на нашем берегу.С фонарями в зарослях облаваЗаплясала, заметалась на лугу.Засветились пристань и бараки,Шли моторки, воду Волги пеня…Из моторок прыгали собаки,Заливаясь в ярости и пене,За собой вожатых мчали в темень,Хрипло лаяли и обрывали привязь,Кто-то выволок на берег пулемёт.Словно в бой, с винтовками навывес,Пробежал запыхавшийся взвод.Не понять – война или охота?Ладно, греемся; не трогают – и рады.Вдруг у нас над самым ухом кто-то:«Вот они! А ну, вставайте, гады!Подымайтесь! Застрелю, заразы!»Шутки плохи, тут не отлежаться.Из-под одеяла высунулись разом –Вислоухие испуганные зайцы:– «Мы – туристы. Что вы к нам, товарищ?»Но товарищ плюнул от обиды.– «Хто? Туристы?? Шляются здесь, твари…Чтобы я на Волге больше вас не видел!»Перекошенный, разгорячённый,Освещён недоброй дрожью света,Пляшущую руку с пистолетомДолго опускал он, огорчённый.–Их всю ночь ловили. С места заклятогоМы ушли под утро, торопясь уплыть,Чтоб не рвать, что в сердце дорогого.Чтоб не думать. Чтобы позабыть.Подымалось солнце над лугами.Красное, в торжественной игре,Жигули оно зажгло, как пламя,Озарило мёртвые машины на горе,Раздробилось радугой росяной через лес,Багряницей разостлало водной глади скатерть, –И вот тут-то вывернулся нам наперерезАрестантский катер!Он скользнул, едва нам нос не срезав,И послал короткий частобой,Он прошёл, как будто гром железаКандалов рассыпал за собой.Бугорками волн взбелели волоконца,Закипела, забурлила полоса реки –Эти лица! лица, обернувшиеся к солнцу!И с бортов – конвойные штыки.Вот они, кто там кирками машут! –Только нескольких и рассмотрели мы.Кто они?.. За что их?.. Не расскажут…Тихие, стояли у кормы.Что-то было в лицах их заросших,В складках, не черствеющих у глаз,От чего пахнуло всем хорошим,С детских лет несбывшимся повеяло на нас.Оба без отцов, ведь мы и шли бродяжитьПо краям родной неведомой земли,Чтоб мужскую взвесить эту тяжесть,От которой матери, солгав, уберегли.Нас заметили. Переглянулись.Может, вспомнили своих мальчишек-сыновей.Чуть заметноВслед намУлыбнулись,И у каждого по-своему взметнулось у бровей.И – промчало катер. И Андрей в сомненьиПротянул: «А что, сейчас бы к СамомуМолодой, второй явись бы Ленин, –Он бы – не попал в тюрьму?..»{17}

Глава вторая. Медовый месяц

Несу я сознание мира.Боюсь, что не в силах донесть.В. Гофман